— Каким ножом он пользуется?

— Точно не знаю. Скорее всего, очень маленьким и бритвенно-острым. Вероятно, даже сделанным специально для этой работы. Смотри, еще какая интересная деталь. В подобного вида преступлениях убийца всегда обязательно выпустит свое оружие из рук. Ну, знаешь, если оно вдруг мешает или просто в нем нет необходимости, пока убийца ходит по комнате, раскладывая свои театральные реквизиты. Как правило, никто из них даже не задумывается о том, что лезвие ножа может оставить свой след и послужить дополнительной уликой. И в тех случаях, когда убийца так много времени проводит рядом с жертвой, почти стопроцентно можно ожидать, что он выпустит нож из рук. Вот только…

— Он этого не сделал.

— Похоже, он достаточно умен, достаточно хладнокровен, чтобы если и класть где-то нож, то только на другие кровавые пятна, где, как он думает, нож не оставит следа.

Ди-Ди посмотрела на мужа:

— Постой, ты сказал «как он думает, нож не оставит следа»?..

Алекс слабо улыбнулся. Он снова повернулся к висящей на стене простыне и навел на нее синий луч.

— В таких случаях, когда жертва на протяжении долгого времени истекает кровью…

— Как же он этого не предусмотрел…

— Кровь может отпечататься поверх крови. Подсыхая, она начинает загустевать, желтеть. Это происходит из-за того, что гемоглобин отделяется от тромбоцитов. Таким образом, подсохшая кровь может служить основой для свежей.

Ди-Ди представила весь этот процесс.

— То есть, если убийца положил испачканный свежей кровью нож на подсохшую простыню, это значит, что на ней должен остаться след?

— Точно.

— А в таком случае…

Теперь лицо Алекса было всего в пяти сантиметрах от покрытого кровью полотна.

— Мне кажется… вот здесь я вижу очертания. Не очень четкие, но все же. Я бы сказал, что это филейный нож, однако трудно определить наверняка. Иногда мы видим лишь то, что хотим увидеть. Когда вернемся в лабораторию, надо будет провести несколько химических опытов — может быть, удастся усилить контраст. Думаю, это важная деталь.

— Определенно, — подтвердила Ди-Ди.

Нахмурившись, Алекс снова принялся рассматривать простыню. Ди-Ди сделала то же самое, хотя без разъяснений Алекса все эти замысловатые узоры ничего для нее не значили. Ее тревожил застоявшийся запах крови, которой здесь было много… на простыне… на матрасе…

Но в остальном комната была почти нетронутой.

Ди-Ди прошлась вокруг кровати, осматриваясь и размышляя о дальнейших действиях убийцы. Алекс шел за ней, дополнительно освещая фонарем стены и пол комнаты.

— Он прибрался, — удивилась Ди-Ди.

— Несомненно, — согласился Алекс. — Здесь он постарался.

Он снова посветил на кровать, тщательно осматривая ее по всему периметру, высвечивая из темноты отпечатки собачьих лап. Возле двери в ванную тоже был огромный след от крови, такой же, как внизу, — в этом месте лежала Лили.

— Собака даже не лаяла? — спросила Ди-Ди.

— По крайней мере, никто не слышал.

— Странно. Она же явно была напугана. — И Ди-Ди указала на дорожки следов, ведущих от спальни к лестнице и обратно.

— Напугана или, скорее, просто удивлена. Вспомни, как бы странно ни звучали мои слова, но это не было жестоким убийством. По крайней мере, нет никаких доказательств того, что убийца вламывался в дом и боролся с жертвой. Что бы здесь ни произошло, все было… у него под контролем. Тем более мы уже решили, что кожу он снимал с жертвы, когда та была уже мертва. Ни драки, ни криков, ничего такого, что могло бы заставить собаку нервничать.

Ди-Ди вздрогнула. Ей стало не по себе.

— У него был план, — произнесла она вслух, пытаясь снова собраться с мыслями. — Он выполнил его, сыграл свою роль. А затем…

— А затем прибрался за собой, — закончил за нее Алекс и нахмурился. — Только вот этого я как раз не понимаю. Даже если все прошло так гладко — я имею в виду, не было ни погони, ни драки, никакого сопротивления со стороны жертвы, — все равно, сколько же здесь крови. У него руки по локоть должны были быть в ней. Не говоря уже о том, что он, совершенно очевидно, сидел прямо на жертве, пока снимал кожу… Надо будет и пол весь изучить, вдруг найдем какие-нибудь следы его пребывания. Если не найдем конкретных следов, то хотя бы попытки от них избавиться. Так что почему бы и нет, верно?

Ди-Ди понимала, что слова Алекса не лишены смысла. На полу более сотни пятен от собачьих лап, должны быть и следы убийцы.

— Он мог пойти в ванную, чтобы привести себя в порядок, — предположила Ди-Ди. — Может, принял душ? Уверена, Фил заставил следователей изучить каждый миллиметр душевой и раковины на предмет ДНК убийцы.

— Это само собой. Но как он попал в душевую? Не по воздуху же. — Алекс посветил на дверь хозяйской ванной.

На полу возле нее не было никаких следов крови, кроме тех, что оставила Лили. Он подошел ближе и внимательно осмотрел медную ручку. Никаких следов. Затем, чтобы просто удостовериться, он осветил фонарем пол ванной, душевую кабину, раковину, унитаз. Абсолютно ничего.

— Может, у него очень хороший растворитель? — усмехнулась Ди-Ди. — Облил здесь им все, а потом зубной щеточкой каждый сантиметр…

— Возможно, но маловероятно. — Лицо Алекса оставалось непроницаемым.

Как он уже говорил, кровь нельзя удалить с места преступления на все сто процентов. Многие криминалисты смогли сделать себе имя, используя пробелы в знаниях недостаточно предусмотрительных убийц, которые могут дочиста оттереть все стены, но забыть о защелке на оконной раме или о заводном колесике на часах. Убийцы убирают только то, что видят. В то время как следователи благодаря специальным световым приборам и химическим веществам типа люминола способны найти невидимые на первый взгляд вещи.

В голову Ди-Ди пришла новая мысль.

— Давай посмотрим на это с другой стороны. У нас есть убийца, которому удалось не только пробраться в этот дом незамеченным, но и уйти, не вызвав подозрений. Только вот после своей грязной работы он должен был весь быть в крови. Неужели он потом в таком виде вышел на улицу и как ни в чем не бывало пошел дальше?

Алекс пожал плечами:

— Самый очевидный выход — это принять душ, как ты уже говорила. Преступник смыл с себя кровь, надел чистую одежду и вышел через переднюю дверь.

— Однако, по твоим словам, мы бы тогда увидели следы, ведущие к ванной. Хм… А что, если он уже был раздетым? Что, если, убив свою жертву, прежде чем приступить к самой главной части, он снял с себя всю одежду?

— Здраво, — ответил Алекс. — Смыть кровь с одежды куда труднее, а так…

— Еще я заметила, что все полотенца в ванной висят на своих местах. А если убийца принимал здесь душ, то чем же он тогда вытирался?

Алекс коротко кивнул, продолжая размышлять.

— Может быть, — продолжила Ди-Ди, — раз уж убийца сам приносит шампанское и наручники, то он берет с собой также все необходимое, чтобы привести себя в порядок. Пару полотенец, даже коврик для ванны, который кладет вот здесь, рядом с кроватью, — она указала на едва заметный прямоугольный след на полу, возле тумбочки. — Он встает на коврик, снимает всю одежду и только затем взбирается на кровать, чтобы освежевать жертву. Закончив, он встает обратно на коврик и надевает свою по-прежнему чистую одежду. Остается аккуратно собрать грязное полотенце, нож и так далее, сложить все в свою спортивную сумку — и можно идти. Это, по крайней мере, объясняет отсутствие следов крови в остальной части дома, включая ванную.

— Не просто здраво, — поправился Алекс. — Умно.

— Дело в опыте. — Ди-Ди подчеркнула последнее слово. — Разве не это сказали судмедэксперты? Этот человек знает, что делает. Он хладнокровен, расчетлив. Ситуация у него под контролем с самого начала и до конца. Вряд ли мы здесь что-то еще найдем.

Алекс включил стоящий на тумбочке торшер и погасил свой фонарь.

— Я бы на твоем месте не был так уверен. Конечно, фокус с переодеванием уменьшает риск испачкаться кровью жертвы и так далее, но, с другой стороны, он увеличивает шанс оставить после себя волосы, частички кожи, ДНК.

— В этом ты, пожалуй, прав.

— Еще одна важная деталь: каким именно способом он убивает своих жертв. Как только судмедэксперты это выяснят, у нас появится еще одна зацепка.

Супруги покинули спальню и вместе пошли по коридору к лестнице.

— Мне надоело сидеть дома. — Ди-Ди услышала свой голос словно со стороны.

— Я знаю.

— Надоело чувствовать себя слабой и бесполезной. Я хочу вернуться на работу. Хочу поймать этого маньяка.

— Ты так ничего и не вспомнила?

— Имеешь в виду, не вспомнила ли я, почему решила полетать с лестницы? Или зачем три раза подряд пальнула в стену? — Детектив покачала головой.

— Сегодня ты очень помогла.

— Да, но неофициально. Официально я детектив, который в одиночку вернулся на место преступления и без видимой на то причины воспользовался табельным оружием. Теперь я обуза для всего отдела, и мы оба с тобой знаем, что даже если сегодня ночью моя рука чудесным образом заживет, никто не вернет мне полицейский значок. Моя карьера под угрозой, а копы просто ненавидят вопросы, на которые нет ответа.