Даллбен с беспокойством поглядел на Гвидиона:

— Никогда прежде Хен Вен не отказывалась отвечать, если ей показывали палочки с письменами.

Он вновь пробормотал слова, которых Тарен опять не разобрал. Свинья-прорицательница задрожала, зажмурилась и спрятала голову между короткими толстыми ножками.

— Может, взять несколько нот на арфе? — предложил Ффлеуддур. — У меня был великолепный опыт…

Волшебник знаком велел барду замолчать и снова заговорил, мягко, но повелительно. Хен Вен сжалась и жалобно попискивала, будто от боли.

— Страх затмевает силу ее пророчеств, — мрачно сказал Даллбен. — Даже слова заклинаний не достигают ее ушей. Я ничего не могу сделать.

Отчаяние отразилось на лицах зрителей. Гвидион нахмурился, в глазах его сквозило беспокойство.

— Неудача ждет и нас, если она ничего не скажет, — глухо проговорил он.

Без лишних слов Тарен перемахнул через изгородь и решительно подошел к дрожащей свинье. Он упал перед ней на колени, почесал щетинистый подбородок, нежно погладил розовую шею.

— Не бойся, Хен. Никто тебя не обидит, — ласково прошептал он.

Удивленный Даллбен шагнул было вперед, но остановился. Услышав голос Тарена, свинья осторожно открыла один глаз. Ее пятачок шевельнулся, она приподняла голову и слабо хрюкнула.

— Хен, послушай меня, — умолял Тарен, — я не могу тебе приказывать. Но нам нужна твоя помощь — всем нам, всем, кто любит тебя.

Тарен говорил и говорил, и постепенно свинья успокоилась, дрожь ее унялась. Хоть она и не делала попыток встать, но уже доверчиво подставляла шею, громко сопела и даже нежно похрюкивала. Она щурилась, моргала, и пятачок ее подрагивал и морщился, изображая подобие улыбки.

— Скажи нам, Хен, — просил Тарен, — пожалуйста, скажи нам что можешь.

Хен Вен беспокойно задвигалась. Медленно и тяжело поднялась на ноги. Наконец белая свинья фыркнула и поглядела на прутики вяза. Мелкими шажками на коротеньких ножках она приблизилась к ним.

Волшебник кивнул Тарену.

— Молодец, — пробормотал он. — Сегодня сила Помощника Сторожа Свиньи больше моей.

Пока Тарен смотрел, не смея шелохнуться, чтобы не спугнуть свинью, она остановилась у первого прутика. Все еще колеблясь, Хен Вен ткнула пятачком в один из вырезанных символов, потом в другой. Даллбен быстро записывал на обрывке пергамента знаки, на которые указывала свинья-прорицательница. Хен Вен еще несколько мгновений продолжала тыкаться пятачком в первый прутик, потом внезапно замерла, испуганно хрюкнула и отпрянула назад.

Лицо Даллбена снова помрачнело.

— Неужели это все? — в тревоге пробормотал он. — Нет, нет… Мы должны узнать больше.

Он покосился на Тарена.

— Пожалуйста, Хен, — зашептал Тарен, снова приближаясь к свинье, которую опять сотрясала дрожь. — Помоги нам.

Свинья была так напугана, что казалось, уже никакие слова не смогут сдвинуть ее с места. Она скосила глаза на палочки, затрясла головой и жалобно захрюкала. И все же, побуждаемая ласками и просьбами Тарена, свинья осторожно двинулась ко второму прутику. Быстро, будто желая поскорей отделаться от неприятного занятия, она заскользила пятачком по цепочке символов.

Рука волшебника, выводившая значки на пергаменте, дрожала.

— Теперь третий, — с волнением проговорил он.

Хен Вен на негнущихся ногах попятилась и плюхнулась на землю. Все успокоительные слова Тарена не могли больше сдвинуть ее с места. Наконец она, словно через силу, поднялась и затрусила к последнему, третьему прутику вяза.

Однако не успела она коснуться пятачком первого символа, как прутики задрожали и закачались, будто живые. Они извивались, словно хотели вырваться из земли. Вдруг с ужасающим звуком, подобным удару грома, они раскололись и рассыпались по земле мелкими щепочками.

Хен Вен с визгом забилась в самый дальний угол загона. Тарен поспешил к ней. Даллбен наклонился, собрал щепочки. Горестно и безнадежно разглядывал он жалкие обломки.

— Все. Отныне они бесполезны, — печально сказал Даллбен. — Предсказание Хен Вен осталось незавершенным, будущее темно для меня. Впрочем, я уверен, что конец пророчества сулил бы не меньше опасностей, чем начало. Она, должно быть, почувствовала это.

Волшебник повернулся и медленно пошел из загона. Эйлонви присоединилась к Тарену, который пытался успокоить перепуганную свинью. Хен Вен тяжело дышала и дрожала всем телом, пряча голову меж передних ножек.

— Понятно, почему она не хотела пророчествовать! — воскликнула Эйлонви. — И все же, — добавила она, обращаясь к Тарену, — если бы не ты, Хен вообще ничего бы не сказала.

Даллбен с пергаментом в руке подошел к Гвидиону. Колл, Ффлеуддур и король Рун в тревоге сгрудились вокруг них. Убедившись, что Хен Вен постепенно успокаивается и теперь хочет, чтобы ее оставили в покое, Тарен и Эйлонви заспешили к друзьям.

— Помогите! О, помогите!

Бешено размахивая руками и вопя во всю мочь, к ним несся Гурги. Он влетел в самую середину стоящих и указал в сторону конюшен.

— Гурги ничего не мог сделать! — захлебывался он. — Он пытался, о да, он старался! Но на его слабую, бедную голову посыпались колотушки и молотушки! И она убежала! — вопил Гурги. — Скоком и бегом верхом на лошади! Злая королева убежала!

Глава третья

Предсказание

Все поспешили в конюшню. Как и говорил Гурги, одна из лошадей короля Руна исчезла. Акрен не было и следа.

— Позволь мне оседлать Мелинласа, — попросил Гвидиона Тарен. — Я постараюсь ее нагнать.

— Она отправилась прямиком в Аннуин! — взорвался Ффлеуддур. — Я никогда не доверял этой вероломной женщине. Клянусь Великим Белином! Неизвестно, какие козни она затевает! Уж она-то своего не упустит, можете быть уверены.

— Скорее всего, Акрен стремится навстречу своей смерти, — глухо проговорил Гвидион, глядя на холмы и облетевшие деревья. — За пределами Каер Даллбен ее всюду подстерегает опасность. Я бы поспешил ей на помощь, но не могу терять время на поиски. — Он повернулся к Даллбену. — Я должен знать пророчество Хен Вен. У меня не будет иных проводников.

Волшебник кивнул и повел всех в хижину. Старец все еще держал в руках пергамент и обломки палочек. Теперь он бросил их на стол и некоторое время уныло разглядывал, потом заговорил:

— Хен Вен поведала нам что смогла. И боюсь, больше мы ничего у нее не выпытаем. Я заново изучил символы, на которые она указала, в тщетной надежде, что первый раз превратно их истолковал. — Он сидел, потупив глаза, и говорил с трудом, будто каждое слово вырывалось с кровью из сердца. — Я спросил ее, каким образом можно возвратить Дирнвин. Послушайте ее ответ:

Лучше камень безмолвный спроси и немую скалу.

— Таково предсказание Хен Вен, как я прочел его по первой палочке, — вздохнул Даллбен. — Отказ ли это вообще что-то сказать, само ли предсказание или предупреждение больше ни о чем не спрашивать, не ведаю. Однако символы второй палочки с письменами говорят о судьбе самого Дирнвина.

Даллбен начал читать, и слова старого волшебника разили душу Тарена, как холодная сталь.

Дирнвина пламя угаснет,

Исчезнет сила его.

Ночь обратится полуднем

И реки морозным огнем запылают,

Прежде чем будет он вновь обретен.

Старый волшебник опустил голову и надолго замолчал.

— Третья палочка, — промолвил он наконец, — разрушилась до того, как Хен Вен успела завершить предсказание. Но едва ли мы бы услышали что-нибудь более обнадеживающее.

— Предсказания звучат насмешкой, — сказал Тарен. — Хен права: мы с таким же успехом могли бы просить помощи у камней.

— И они ответили бы вразумительней! — воскликнула Эйлонви. — Хен могла бы прямо объявить, что мы никогда не найдем Дирнвин. Ночь не может стать полуднем! И этим все сказано!

— Во всех своих странствиях, — добавил Ффлеуддур, — я не видел даже горящего ручейка, а тем более реки, пылающей морозным огнем! Пророчество вдвойне несбыточное.

— И все же, — с наивным жаром вмешался король Рун, — было бы изумительно увидеть ночь, превратившуюся в день, и пылающую холодным пламенем реку! Хотелось бы, чтобы это все случилось на моих глазах!

— Боюсь, тебе этого не увидеть, король Моны, — печально молвил Даллбен.

Гвидион, который в раздумье сидел у стола и крутил в руках обломки палочек, поднялся и заговорил:

— Пророчества Хен Вен наводят уныние. Я ожидал совсем не того. Но когда предсказания не помогают, люди сами должны искать выход. — Он сжал руку в кулак, круша обломки палочек. — До тех пор, пока я живу и дышу, я буду искать Дирнвин. Пророчество не изменило мои планы. Оно лишь вынуждает меня поторопиться.

— Тогда позволь нам идти с тобой, — сказал Тарен, поднимаясь и глядя прямо в глаза Гвидиону. — Силы наши пригодятся тебе, пока не вернутся твои собственные.

— Да! — Ффлеуддур вскочил. — И не важно, горят реки или нет! Спрашивать ответа у немых камней? Как бы не так! Я спрошу самого Арауна! От Ффлама он не утаит ни одного секрета!

Гвидион покачал головой:

— В этом деле чем больше людей, тем больше риска. Лучше ехать одному. Если чья-то жизнь и ставится на карту против Арауна, короля Земли Смерти, то это должна быть моя жизнь.