Глава 5

Бумажный кондор

Примерно через сорок пять минут, в течение которых она исполняла различные поручения, роняла вещи и поднимала их, Руби наконец-то направила свой велосипед в сторону Амстер-грин и преодолела короткое расстояние до маленького травянистого газона треугольной формы, где рос большой старый дуб, раскинувший ветви во все стороны. Прислонив велик к ограде, Руби быстро оглянулась по сторонам, дабы убедиться, что никто не смотрит, а затем шустро подтянулась на нижней ветке и скрылась в листве прежде, чем кто-либо смог бы ее заметить.

— Что так долго? — раздался сверху голос.

— Из-за миссис Дигби, — ответила Руби, карабкаясь все выше на дерево.

— А-а, — отозвался голос. — А я уже решил плюнуть и не ждать тебя. Я как раз закончил составлять для тебя сообщение.

— Да? И что там сказано? — поинтересовалась она, продолжая лезть все выше.

— Вот, — сказал голос, и листок бумаги, сложенный в форме кондора, спланировал в руки Руби. Она развернула его.


щэп гпаьыо бпымър е гэюпян пцкёщ

ъ юуякън тк щоиъшу щщащешъчыс

м бшысьжёц ехяэя [Как и в первой книге, это сообщение закодировано шифром Виженера (см. в конце книги), однако с другим кодовым словом. Ключ к кодовому слову — ответ на загадку: «Этот конь не скачет, гривою не машет, копытом не бьет, в воде живет».].


— Без шуток? — спросила Руби, впечатлившись известием. Листок, как большинство посланий, которые они оставляли друг другу, был сложен в форме фигурки оригами, а слова закодированы их собственным шифром Редфорт-Кру, который никто-никто не мог расшифровать.

— И как тебе тренировочный лагерь? — спросил Клэнси.

— Хорошо, — ответила Руби.

— Хорошо? Точно?

Наступила короткая пауза, затем из листвы показалась голова Руби. Она сдвинулась вдоль могучей дубовой ветви, на которой уже сидел тощий мальчишка с биноклем на шее; глаза его защищал козырек от солнца.

— Рада видеть тебя, Клэнс. Как дела?

— Честно сказать, без тебя было скучно, но я и из этого сумел извлечь пользу, — отозвался Клэнси.

— Это круто, — кивнула Руби.

Клэнси жаждал вернуться к вопросу агентской деятельности Руби, но Руби хотела послушать о жизни в Твинфорде, как все это время поживал Клэнси, какого успеха добился в обучении своей собаки Долли и сумела ли его сестра Минни выпутаться из неприятностей или ее пожизненно посадили под домашний арест.

Клэнси заметил, что Руби не в настроении болтать о своих делах, а если она была не в настроении, то и пытаться ее разговорить не было ни малейшего смысла.

Так что вместо этого они поговорили о том, как прошла эта неделя у Клэнси, а после этого обсудили домашние дела Редфортов: в частности, то, как Консуэла, великолепная, но несдержанная дама-диетолог, ненавидимая миссис Дигби, самым что ни на есть драматическим образом уволилась и нанялась на работу к Стэнвикам.

А когда эти темы были исчерпаны, ребята поболтали об удивительных событиях, произошедших всего месяц назад: о музее, о банке, о золоте и о Нефритовом Будде Хотана. Они поговорили о Капальди «Девять жизней» и об украшенном бриллиантами револьвере, который она держала у виска Клэнси.

Они говорили о Детке Маршалле, ныне надежно запертом в тюрьме максимально строгого режима где-то далеко от Твинфорда. И содрогнулись, вспомнив про Графа, все еще остававшегося на свободе и вершившего свои злодейства. Где он мог находиться сейчас?

Когда солнце склонилось к закату и начало холодать, Клэнси и Руби слезли с дуба, сели на свои велосипеды и разъехались в противоположные стороны.

— Увидимся завтра! — крикнула Руби.

— У тебя или у меня? — отозвался Клэнси.

— У меня! — ответила Руби, скрываясь за углом.

Глава 6

Океан страха

Следующий день был жарким — эта жара свалилась словно бы ниоткуда, и все жители Твинфорда, похоже, решили поваляться в шезлонгах и устроить барбекю.

Руби Редфорт и Клэнси Кру сидели на крыше и читали комиксы. Было уже изрядно за полдень, но солнце по-прежнему пригревало, и Клэнси надел темные очки в форме сердечек: они принадлежали его сестре Лулу. Нет ничего необычного в том, что тринадцатилетний парень носит солнечные очки в форме сердечек, абсолютно ничего: многие модники его возраста хотят выразить свою индивидуальность и чувство стиля, надев темные очки в форме сердечек. Но Клэнси надел их вовсе не с этой целью: он вообще не знал, что такое «выразить свое чувство стиля». Просто эти очки первыми подвернулись ему под руку, вот и все. Никто не мог бы обвинить Клэнси Кру в тщеславии: он всегда надевал только то, что хотел надеть, и неважно, насколько смешным он при этом выглядел. Это было одно из тех качеств, которые больше всего нравились в нем Руби.

— Эй, Руб, — позвал он. Руби сосредоточенно читала триллер P.M. Суйэнстона и ничего не ответила.

— Руб, ты меня слышишь? — Клэнси потыкал ее палочкой в бок.

— А? — Она уставилась на него. Ее лицо практически полностью затеняли широкие мягкие поля красной шляпы, и Руби ухитрялась выглядеть одновременно забавно и стильно, однако ни то ни другое не было намеренным. Как и Клэнси, она носила только то, что ей нравилось, но в отличие от Клэнси у нее было прирожденное чувство стиля. Это чувство она выражала инстинктивно, не думая. Она даже ухитрилась придать некий шик своей футболке с далеко не элегантной надписью: «Захлопни хлебожорку !» Большинство футболок Руби были украшены спереди лозунгами подобного рода, и ее мать особенно ненавидела их.

— Ну? — спросил Клэнси.

— А, что? — переспросила Руби.

— Ты собиралась рассказать мне о своих тренировках на Гавайях, помнишь?

— А, это, — ответила Руби. — Вообще-то это секретно. Думаю, ты понимаешь.

Клэнси замахал руками:

— Да что ты говоришь — секретно? Ты обещала, что расскажешь мне — обещала, Руби, вредина!

— Я просто пошутила над тобой. Не кипятись так, — сказала Руби.

Она сунула книжку «Удушенный незнакомец» под свое раскладное кресло, сделала вдох и помедлила: сделала она это не только ради драматического эффекта, но также потому, что то, что она намеревалась рассказать Клэнси, действительно было секретным. Конфиденциальные сведения. Агентство «Спектр» запретило ей рассказывать кому-либо что-либо о взломе кодов и тайных задачах, которые Руби выполняла для этого агентства. Но, с другой стороны, Клэнси не был кем-либо. Клэнси Кру знал, как держать рот на замке. Клэнси Кру скорее умрет мучительной смертью, чем выдаст тайну.

Руби высосала из своего стакана последние капли бананового молока через прозрачную изогнутую соломинку, сглотнула, потом произнесла:

— Ну ладно, вообще-то в эти тренировки входило погружение с аквалангом.

— Правда? — спросил Клэнси. — Это ужасно круто. Так ты по правде ныряла в океане?

— Да, Клэнс, я ныряла в океане. А ты что думал, я буду тренироваться в «лягушатнике» в местном бассейне?

Клэнси испытывал глубокий ужас перед океаном, и не только перед акулами, но и перед всем в целом.

Хотя в основном перед акулами. Когда он был младше, он как-то раз прочел книгу, из-за которой еще долго не мог спать по ночам. Надо признать, эту книгу читала его мать, и такое чтение не предназначалось для четвероклассников. Клэнси увидел этот роман на прикроватном столике матери, и его внимание привлекло изображение огромной акулы на обложке — убийственный взгляд акулы был направлен на одинокого пловца. Это произвело на Клэнси сильное впечатление, он не смог устоять перед соблазном и прочел все шестьсот сорок девять страниц за четыре «заседания» в туалете. За свое любопытство он расплачивался своим ночным покоем в течение следующих 1366 суток — в его сны неизбежно вторгался огромный белый монстр.

Руби всегда старалась успокоить его разумными аргументами.

— Клэнс, — сказала она. — Акул не привлекает человеческая плоть — большинство нападений происходит случайно. Акула видит пловца, принимает его за тюленя и подплывает, чтобы убедиться в этом. Проблема в том, что акулы исследуют все при помощи зубов. Чаще всего они откусывают кусок и решают, что им не нравится.

— Это очень успокаивает, Руб, теперь мне намного лучше. Просто погоди, пока я не решу нырнуть в океан.

— Надо только стараться не обмочиться, — продолжала Руби, не обращая внимания на сарказм в голосе друга, — потому что акулы принимают это за признак уязвимости. Если тебе не повезет и она разинет на тебя пасть, нужно ударить ее по носу кулаком. Нос у акулы очень чувствительный. Она скоро откажется от борьбы — большинство акул просто не привыкли к сопротивлению и не любят драться.

— Что ж, — заметил Клэнси, — должно быть, это единственное, что у меня общего с акулами.

— В любом случае это бывает очень редко. Я имею в виду, вероятность ничуть не больше, чем быть затоптанным насмерть носорогом.

— Ну да, разница только в том, что приближение носорога я смогу заметить и, по крайней мере, попытаюсь убежать.

— Это все слова, Клэнс, на самом деле носороги бегают ужасно быстро. Лично я скорее решусь попытать удачи с акулой.

Быть может, именно благодаря своему ужасу перед океаном Клэнси испытывал невероятный интерес ко всему, что там происходит. Он любил читать о всяких вещах, которые заставляли просыпаться его по ночам в холодном поту. Убийственные медузы, киты-убийцы, ядовитые кораллы, гигантские креветки, креветки-убийцы, гигантские креветки-убийцы, тунцы и прочая подводная жизнь. Он был своего рода экспертом по этому вопросу.