— Значит, твоя мама хотела, чтобы ты вспоминала о нем с любовью, без обиды и упрека. Сходи на его могилу, посади цветочки и все такое. А насчет семнадцатого пункта вообще можно не париться. Ты ведь влюблена в Эндрю, верно?

Я киваю, ощущая в сердце странный холодок. Не помню, когда мы с Эндрю в последний раз говорили друг другу: «Я люблю тебя». Впрочем, это вполне естественно. Редко кто рассыпается в любовных признаниях после четырех лет, проведенных вместе.

— Тогда иди к этому мистеру Мидару и сообщи, что один пункт уже выполнен. Вечером найди ту Кэрри Ньюсом в «Фейсбуке» и напиши ей пару строк. Школьные друзья снова вместе! Бинго! Еще одно очко.

У меня перехватывает дыхание. С того дня, как обиженная Кэрри убежала из моего дома, прошло почти девятнадцать лет. С тех пор мы ни разу не общались.

— А как насчет пункта двенадцать — «Помогать бедным»? По-моему, он самый легкий. Пожертвую что-нибудь в ЮНИСЕФ, и дело с концом, — заявляю я и смотрю на подруг в поисках поддержки.

— Отлично! — восклицает Меган. — Ты закончишь быстрее, чем прыщавый первокурсник.

— Но этот дурацкий ребенок, — вздыхаю я, почесывая переносицу. — И какого дьявола я буду делать на сцене, да еще на огромной? Помните пункт восемнадцать? Да и становиться учительницей у меня нет ни малейшего желания. Не хочу отдавать себя на растерзание ораве неуправляемых подростков.

Меган тянет себя за запястье. Глупейшая привычка, с помощью которой она надеется удлинить руки.

— Не вижу никакой проблемы. Устройся в школу на время, самое большое на пару недель. Помучаешься немного — и до свидания! Еще одна победа!

Я погружаюсь в раздумья:

— На пару недель, говоришь? Что ж, в мамином письме не говорится, что я должна работать постоянно. — Губы мои расползаются в неуверенной улыбке. — Молодцы, девчонки. В понедельник угощу вас мартини. К тому времени я должна получить от мистера Мидара конверт, а то и два.

Глава 5

В понедельник утром, по дороге в офис мистера Мидара, я захожу в цветочный магазин и покупаю букет полевых цветов. Решаю, что буду покупать цветы всякий раз, достигнув цели, поставленной девчонкой, которой я была когда-то. Подчиняясь внезапному порыву, я покупаю букет и для мистера Мидара.

Буквально бурля от нетерпения и возбуждения, я поднимаюсь на лифте на тридцать второй этаж. Представляю, какое лицо будет у маминого адвоката, когда я сообщу ему о своих достижениях. Я врываюсь в его шикарный офис и подхожу к столу Клэри. Она смотрит на меня, как на сумасшедшую:

— Вы хотите поговорить с мистером Мидаром прямо сейчас? Но это невозможно. Он очень занят.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут Мидар выскакивает из своего кабинета, словно кролик из норы. Окидывает приемную взглядом, замечает меня, расплывается в приветливой улыбке и делает широкий приглашающий жест:

— Мисс Болингер! Я узнал ваш голос. Входите, прошу вас.

Клэри, разинув рот, смотрит мне вслед. Войдя в кабинет, я вручаю адвокату букет.

— Это мне?

— Кому же еще? Сегодня мне хочется быть щедрой.

— Спасибо, — говорит он и добавляет с усмешкой: — Но на вазу вы все же решили не тратиться!

— Купите сами! — говорю я, пряча улыбку. — Вы же прекрасно знаете, я теперь безработная.

Мистер Мидар обшаривает кабинет глазами и наконец находит керамическую вазу, больше похожую на урну. Вытаскивает искусственные цветы, которые в ней стоят, и бросает в корзину для мусора.

— Да, увольнение в таких обстоятельствах — это мощный удар. Ваша мама играет жестко. Пойду наберу воды, — добавляет он. — Подождите, я быстро.

С вазой в руках Мидар уходит. Я остаюсь одна и пользуюсь этим, чтобы как следует осмотреть кабинет. Из огромного, во всю стену, окна открывается восхитительный вид на южную часть города, раскинувшуюся между Миллениум-парком и Планетарием Адлера. На массивном ореховом столе — компьютер, груды папок и чашка с остатками кофе. Подхожу ближе в поисках фотографии, на которой изображены его красавица-жена, очаровательный малыш и золотистый ретривер. Вместо этого обнаруживаю фото женщины зрелых лет, сидящей на борту яхты. Рядом мальчишка-подросток, судя по всему, ее сын. Наверное, его старшая сестра и племянник. На другой фотографии изображен Брэд собственной персоной, в адвокатской шапочке и мантии. По обе стороны от него — сияющие мужчина и женщина, скорее всего родители.

— Готово, — раздается голос за моей спиной.

Я оборачиваюсь и вижу, как Мидар водружает вазу с цветами на мраморный столик.

— Красота!

— У меня хорошие новости, мистер Мидар.

— Садитесь, прошу вас. — Он указывает на кожаное кресло, изрядно потертое, что придает ему более благородный вид. — Зовите меня Брэд. Нам ведь предстоит работать вместе целый год.

— Идет. А вы меня Бретт.

Он усаживается напротив меня в такое же кожаное кресло.

— Бретт. Мне нравится это имя. Кто решил назвать вас так?

— Мама, разумеется. Она обожала американскую литературу и назвала меня в честь леди Бретт Эшли, героини романа Хемингуэя «И восходит солнце».

— Отличный выбор. А Джоад? Если я не ошибаюсь, это фамилия семейства из романа Стейнбека «Гроздья гнева»?

— Верно! А Джея мама назвала в честь Джея Гэтсби, героя романа Фицджеральда.

— Она была очень образованной женщиной. Мне жаль, что я так мало знал ее.

— Мне тоже.

Он дружески касается моего колена:

— Бретт, как ваше настроение?

— Боевое. — Я судорожно сглатываю. — Стараюсь не думать о грустном.

— Понимаю.

На лицо его вновь набегает тень, как в прошлый раз, когда речь зашла о его родителях. Я воздерживаюсь от вопросов, опасаясь совершить бестактность.

— У меня хорошие новости, — повторяю я, вскидывая голову. — Одной цели из списка я уже достигла.

Брэд молча вскидывает бровь.

— Пункт семнадцать. Влюбиться. Я влюблена.

Он шумно выдыхает:

— Быстро управились.

— Да нет. Мы с моим бойфрендом Эндрю вместе уже четыре года.

— И вы его любите?

— Разумеется, — говорю я и наклоняюсь, чтобы снять листик, прилипший к туфле.

Эндрю невозможно не любить. Он умный, красивый, целеустремленный. К тому же он в отличной физической форме и каждый день бегает трусцой. Почему же я чувствую себя обманщицей, утверждая, что влюблена в него?

— Поздравляю. Позвольте вручить вам конверт. — Он встает и подходит к шкафу с документами. — Номер семнадцать, — бормочет он, перебирая папки. — Вот. Нашел.

Я нетерпеливо приподнимаюсь, чтобы схватить конверт, но Брэд прижимает его к груди:

— Согласно распоряжению вашей мамы…

— Господи боже! Что она еще придумала?

— Простите, Бретт, но она хотела, чтобы я сам вскрывал каждый конверт и читал вам письмо вслух.

Я плюхаюсь обратно в кресло и скрещиваю руки на груди, как обиженный подросток:

— Так открывайте быстрей, не тяните!

Проходит целая вечность, прежде чем он вскрывает конверт и извлекает оттуда письмо. Коротая время в ожидании, я разглядываю его левую руку, рассчитывая увидеть платиновое обручальное кольцо, но вижу только загорелые крепкие пальцы, покрытые редкими волосками. Брэд извлекает очки из кармана рубашки, водружает их на нос и набирает в грудь побольше воздуха:

— «Привет, Бретт! Жаль, что тебе пришлось ехать через весь город, чтобы сообщить, что ты влюблена в Эндрю. Видишь ли, я жду от тебя совершенно другого. Хочу, чтобы ты влюбилась до замирания сердца. Чтобы ты сказала кому-то: „Ради тебя я умру“».

— Что? — Я в отчаянии вскидываю руки. — Она с ума сошла! Я же не героиня сериала! Каждому идиоту известно, что подобная любовь существует только в мыльных операх.

— «Мы часто строим отношения, которые отражают наше прошлое, — невозмутимо читает Брэд. — Эндрю похож на твоего отца и привлекает тебя именно этим, хотя я знаю, ты со мной не согласишься».

Я задыхаюсь от возмущения. Невозможно представить двоих мужчин, которые походили бы друг на друга меньше, чем папа и Эндрю. Эндрю ценит сильных женщин, а папа очень ревниво относился к маминым достижениям. Многие годы ей приходилось скрывать собственные успехи, относиться к ним насмешливо и называть свой бизнес хобби. Но дело разрасталось, мама уже не успевала сама выполнять заказы. Она арендовала помещение и наняла сотрудников. Ее давняя мечта стала явью. А брак с папой распался.

— «Подобно твоему отцу, Эндрю амбициозен, рассудителен и отмеряет свою любовь чрезвычайно скупо, — продолжает чтение Брэд. — Разве ты с этим не согласна? Мне больно видеть, как ты пытаешься смириться с этим, точно так же, как в детстве смирялась с эгоизмом своего отца. Боюсь, пытаясь завоевать его привязанность, ты потеряешь свое истинное „я“. Неужели ты не достойна иметь собственную мечту?»

Слезы застилают мне глаза, вынуждая отчаянно моргать. В голове всплывают воспоминания. Раннее утро, я бегу к озеру. Мне ужасно не хочется окунаться в темную холодную воду, но я делаю это в надежде, что папа будет мной гордиться. Годы спустя я из кожи вон лезла, чтобы добиться успеха в биологии, которую терпеть не могла, так как думала, что это сблизит меня с папой — человеком, чьего одобрения я так никогда и не сумела заслужить.