Мадлен Л`Энгл
Большие воды
Глава первая. Виртуальные частицы и виртуальные единороги
Тренировку пришлось прервать из-за внезапного снегопада.
— Даже шайбы не видно! — еле перекрывая вой ветра, крикнул Сэнди Мёрри. — Пошли домой!
Он подъехал к берегу замерзшего пруда и уселся на уже заснеженный камень, чтобы снять коньки.
Остальные хоккеисты поддержали его. Деннис, близнец Сэнди, пристроился рядом с братом на камне. В ресницы набился снег, и Деннису приходилось смаргивать, а то и камня было не разглядеть.
— Ну почему нам выпало жить в самом высоком, холодном и ветреном месте в нашей стране?!
Мальчишки, согласно пофыркав, один за другим крикнули близнецам: «Пока!»
— А где бы ты хотел жить? — спросил Деннис.
Снег коварно проскальзывал к нему за воротник.
— На Бали. На Фиджи. Где-нибудь, где тепло.
Один из мальчиков связал шнурки вместе и повесил коньки на шею.
— Правда, что ли? Со всеми этими туристами?
— Ага, и со всеми модными пляжными богатеями.
— И со сливками общества.
— И с любителями мусорить повсюду.
Игроки расходились по домам.
— Я думал, ты любишь зиму, — сказал Сэнди.
— Я к середине марта от нее устаю.
— Но ты же не серьезно насчет уехать в туристический рай?
— Ну, может, и нет. Может, я и захотел бы — но в давние времена, до демографического взрыва. Ладно, есть хочу — умираю. Погнали домой.
Когда близнецы добрались до старого белого дома в нескольких милях от деревни, снегопад стал ослабевать, но ветер все еще дул. Братья зашли через гараж, мимо лаборатории матери. Стянув куртки, они закинули их на вешалку и ворвались на кухню.
— Эй, есть кто живой? — позвал Сэнди.
Деннис указал на лист бумаги, прижатый магнитом к холодильнику. Они подошли поближе и прочитали:
...«ДОРОГИЕ БЛИЗНЕЦЫ, Я ПОВЕЗЛА МЕГ И ЧАРЛЬЗА УОЛЛЕСА В ГОРОД К СТОМАТОЛОГУ НА ОСМОТР. ВАША ОЧЕРЕДЬ НА СЛЕДУЮЩЕЙ НЕДЕЛЕ. И НЕ ДУМАЙТЕ ОТЛЫНИВАТЬ. ВЫ ОБА ТАК БЫСТРО РАСТЕТЕ В ЭТОМ ГОДУ, ЧТО ЗА ЗУБАМИ НАДО СЛЕДИТЬ.
ЦЕЛУЮ, МАМА».
Сэнди свирепо оскалил зубы:
— У нас сроду не бывало дырок!
Деннис скорчил схожую гримасу:
— Но мы растем, это точно. Чуть-чуть осталось до шести футов [То есть до 1 метра 80 сантиметров. В футе чуть больше 30 сантиметров. (Здесь и далее примеч. ред.)].
— Спорим, если сейчас померить, то будет уже больше?
Деннис открыл холодильник. На керамическом блюде лежала половина курицы, а рядом записка: «Verboten! [Запрещено! (нем.)] Это на ужин».
Сэнди вытащил лоток.
— Ветчина годится?
— Пойдет. С сыром.
— И горчицей.
— И нарезанными оливками.
— И кетчупом.
— И маринованными огурцами.
— А помидоров нету. Наверняка Мег извела на бутерброд с беконом и салатом.
— Тут кусище ливерной колбасы. Мама ее любит.
— Фу, гадость!
— Да ладно, со сливочным сыром и луком пойдет.
Они вытащили все продукты на кухонный рабочий стол и нарезали толстыми ломтями свежий, только из духовки, хлеб. Деннис сунул нос в духовку и принюхался к яблокам, пекущимся на медленном огне. Сэнди посмотрел на стол, заваленный книгами и тетрадями Мег.
— Она отхватила куда больше своей доли стола!
— Она в колледже, — вступился за сестру Деннис. — Нам столько не задают, сколько ей.
— Угу, а меня бы достало каждый день туда-сюда мотаться.
— Она же водить любит. И хоть возвращается пораньше.
Деннис бухнул свои книги на большой стол.
Сэнди заглянул в одну из открытых тетрадей Мег:
— Нет, ты только послушай! Неужели и у нас в колледже будет такая же фигня? «Представляется вполне очевидным добиологическое существование протеиновых предшественников полимеров, а следовательно, первичные существа не были альфа-аминокислотными». Надеюсь, она сама-то понимает, о чем пишет. Я лично ничегошеньки не понимаю.
Деннис перелистнул страницу:
— Ты на заголовок посмотри. «Вопрос на миллеон: курица или яйцо, аминокислоты или их полимеры». Может, она математический гений, но с правописанием у нее до сих пор не очень.
— В смысле, ты понимаешь, о чем она? — спросил Сэнди.
— Догадываюсь. Слышал же, мама с папой спорят за ужином: полимеры, виртуальные частицы, квазары и все такое. Ну и это из той же серии.
Сэнди уставился на близнеца:
— Ты чего, все это слушаешь?
— Конечно. Почему бы и нет? Нипочем не угадаешь, когда тебе пригодится какая-нибудь бесполезная фигня. А это что за книжка? Про бубонную чуму. О, это для меня, я же будущий врач!
Сэнди бросил взгляд через плечо:
— Она историческая, а не медицинская, дурачина.
— А знаешь, почему юристов никогда не кусают змеи? — спросил Деннис.
— Не знаю. И мне начхать.
— Слушай, это же ты хочешь стать юристом. Ну давай! Почему юристов никогда не кусают змеи?
— Сдаюсь. И почему же?
— Из профессиональной солидарности.
Сэнди скривился:
— Очень смешно. Ха-ха.
Деннис шмякнул поверх толстого ломтя ветчины горчицу.
— Когда я думаю, сколько нам еще учиться, я почти теряю аппетит.
— Почти.
— Ну, не совсем.
Сэнди открыл дверцу холодильника и стал высматривать, чего бы еще водрузить на бутерброд.
— Мы, похоже, съедаем больше, чем вся остальная семья, вместе взятая. Чарльз Уоллес ест как птичка. Хотя птички те еще проглоты, судя по тому, сколько мы тратим на птичий корм. Но ты понимаешь, о чем я.
— Хорошо хоть он в школе прижился и к нему никто не прикапывается, как раньше.
— Ему до сих пор по виду больше шести не дашь. Но мне через раз кажется, что он знает больше нас. Уж мы-то точно самые обычные и заурядные в нашей семье.
— Должен же в ней кто-то быть обычным и заурядным. И мы не полные тупицы. Я собираюсь стать врачом, а ты — юристом, мозги у нас тоже на месте. Пить хочу — умираю!
Сэнди открыл шкафчик над кухонной дверью. Всего год назад они могли достать до него лишь с табуретки.
— А где голландское какао? Именно его мне не хватает.
И Сэнди принялся доставать коробки с чечевицей, ячменем, фасолью, банки с тунцом и лососем.
— Спорим, мама забрала его в лабораторию. Пошли посмотрим. — Деннис отрезал себе еще ветчины.
Сэнди сунул в рот маринованный огурец.
— Нет, давай сперва доделаем бутерброды.
— Еда прежде всего. Ладно.
С бутербродами в дюйм [Дюйм равен 2,5 сантиметра.] толщиной и с набитыми ртами они вышли в кладовую, а оттуда — в лабораторию. В начале века, когда этот дом был частью молочной фермы, помещение нынешней лаборатории использовали для хранения молока, масла и яиц, и в одном углу до сих пор стоял большой бидон, который теперь служил подставкой под лампу. Рабочая стойка с каменной раковиной годилась для лабораторного оборудования не хуже, чем для молока и яиц. Сейчас на ней стоял внушительного вида микроскоп, какие-то диковинные приборы, в которых разбиралась только мать близнецов, и старомодная бунзеновская горелка. На ее маленьком огне булькал черный котелок, подвешенный на самодельную треногу. Сэнди принюхался с видом знатока:
— Тушеное рагу!
— Думаю, его полагается называть «говядина по-бургундски». — Деннис потянулся к полке над раковиной и вытащил красную жестяную банку. — А вот и какао. Папа с мамой любят его пить на ночь.
— А когда папа возвращается?
— Кажется, мама говорила, что сегодня вечером.
Сэнди, набив рот, грел руки о дровяную печь.
— Если бы у нас были права, мы бы поехали в аэропорт и встретили его.
— Мы уже хорошо водим машину, — согласился Деннис.
Сэнди в очередной раз от души куснул бутерброд и приоткрыл дверцу печи. Тепло пошло в дальний угол лаборатории, где стоял необычного вида компьютер.
— А давно папа поставил эту штуковину сюда? — поинтересовался Сэнди.
— На прошлой неделе. Не сказать, чтоб мама была очень довольна.
— Ну ясно, это же вроде как ее лаборатория, — заметил Сэнди.
— А что он программирует? — спросил Деннис.
— Папа обычно здорово объясняет. Но я большую часть не понял. Тессерирование, красное смещение, пространственно-временной континуум и все такое. — Сэнди посмотрел на клавиатуру, где вместо обычных четырех рядов клавиш было восемь. — Половина символов тут греческие. Точно греческие, ни фига не понятно.
Деннис запихнул в рот остаток бутерброда и заглянул через плечо близнецу:
— Ну, я более-менее привык ко всяким научным обозначениям. Это похоже на иврит, а вот это кириллица. Понятия не имею, для чего нужны такие клавиши.
Сэнди посмотрел на пол лаборатории, сложенный из больших каменных плит. У раковины лежал толстый ковер, и еще один — перед потертым кожаным креслом и лампой для чтения.
— Не понимаю, как мама тут выживает зимой.
— Одевается как эскимос. — Деннис поежился, потом одним пальцем настучал на обычной клавиатуре компьютера: «Хочу туда, где тепло».
— Эй, я думаю, нам не стоит сюда лезть, — предостерегающе сказал Сэнди.
— Да ладно, чего бояться-то? Что, вылезет джинн, как из сказки про Аладдина? Господи, это же всего лишь компьютер! Он может делать лишь то, на что запрограммирован.
— Ну тогда ладно. — Сэнди занес руку над клавиатурой. — Прорва народу считает компьютеры живыми — ну, в смысле, вправду живыми, вроде этого самого джинна. — Он набрал на обычной клавиатуре: «В какое-нибудь теплое и не очень людное место».
Деннис отодвинул брата и добавил: «С низкой влажностью».