Маргарита Блинова
Невеста по обмену
Пролог
Это было самое непримечательное утро в череде серых осенних дней. Я опаздывала, поэтому была нервной и злой. Обозвала младшего брата и в очень грубой форме попросила родителей не кипятить мне мозг и заняться своими делами.
— Ушла! — буркнула я и громко хлопнула дверью.
Согласна, не самое лучшее прощание получилось, но никто ведь не предполагал, что домой Мария Королек больше не вернется.
Торопливо проскользнув в пустую кабинку лифта, я прямо на ходу застегнула пуговицы плаща и повязала на шею теплый шарф. В нетерпеливом ожидании проверила, не сползает ли юбка с прикрепленными шпаргалками, поправила сумку на плече…
Так, а где зонт?
Мысленно похвалив себя за забывчивость, торопливо выскочила на лестничную площадку. Надеюсь, удача вспомнит обо мне хоть ненадолго и не устроит сегодня массовое наводнение. С моей-то удачей я запросто могу получить по голове градиной размером с теннисный мячик.
От мыслей отвлек вибрирующий в кармане телефон.
— Машка! Где тебя носит? — крикнула взвинченная подруга, проигнорировав мое рассеянное: «Алло».
Я как раз вышла из подъезда, поэтому сидящие на лавочке бабушки встрепенулись и настроили локаторы. Как можно более доброжелательно кивнув старушкам, скорчившим при виде меня кислые физиономии, чуть ли не бегом помчалась в сторону маячащей впереди остановки.
— Ась, ты чего орешь?
— Чего я ору?! — возмутилась подруга. — Да ты на часы посмотри!
Я посмотрела на часы и ускорила темп.
— Машка, мы с тобой двадцать минут назад договаривались встретиться. Ты вообще в курсе, что опаздываешь на контрошу по анатомии?! — оглушила криком взволнованная Ася. — Цербер же тебя на препараты пустит!!
При одном упоминании о нашей замечательной преподавательнице Зое Ивановне, которую вся группа за глаза называла «Цербер», руки моментально вспотели и мелко затряслись.
— Знаю, — осторожно огибая метровую лужу, раздраженно буркнула я в трубку.
— Тогда фиг ли спишь?
Я торопливо начала плакаться подруге детства о своей горькой судьбе. О том, как подскочила с кровати на два часа раньше положенного и нервно зубрила то, до чего люди шли столетиями открытий и постоянных рассуждений. О том, как противный младший брат нарочно застрял в туалете, проходя новую игрушку, и я нервно прыгала у дверей, проверяя на прочность мочевой пузырь.
— Пришлось ждать, пока встанет мама и выгонит паршивца! — жаловалась я, высматривая на остановке нужную маршрутку.
— Машунь, ты давай-ка этот плачь Ярославны сворачивай, — посоветовала Ася, шелестя в трубку шпаргалками. — Поверь, брательник в туалете — это пустяк по сравнению с тем, что с тобой сотворит Церберша за пятиминутное опоздание.
— Не нагоняй на меня страху, — попросила я подругу, локтями пробивая себе дорогу в переполненном общественном транспорте.
— То есть ты уже придумала, как будешь клянчить в деканате возможность пересдать контрошу?
— Пф-ф… — торопливо выдохнула я, стараясь подальше протолкнуться от мужчины, распространяющего на весь салон автобуса естественный запах загнанной лошади и городской помойки.
Стиснутая со всех сторон пассажирами, тихо ненавидящими это утро, грезящими сорвать свой недосып и естественную раздражимость на первом встречном, я еще раз посмотрела на часы и, прикрыв трубку рукой, тихо уточнила:
— Ты же будешь тосковать, когда меня отчислят?
— Я тебе сейчас за такие слова в глаз дам! — рявкнула Аська. — Никто тебя не отчислит! Ну подумаешь, опоздала. Соврешь, что бабушка себя плохо чувствовала и ты не могла отойти от ее кровати.
— Так я в прошлый раз врала, что бабушка умерла, — напомнила подруге.
— Так, может, это другая бабушка! — мигом выкрутилась Аська. — Или вообще не твоя… Вот черт! — расстроенно выругалась она и печально вздохнула. — Прими мои соболезнования, — грустно сказала подруга, прежде чем отключиться. — Церберша только что зашла в аудиторию…
Блин. Блин! Блин!!!
Добравшись до нужной остановки, я быстренько протиснулась к выходу и поскорее покинула забитый транспорт. Решив сократить путь, торопливо пробежала по небольшой лужайке и начала обходить припаркованную около здания аварийную машину, около которой курили трое мрачных рабочих в застиранных синих комбинезонах.
— Куда прешь! — крикнул кто-то из них мне в спину, но было уже поздно.
— И-и-и!!! — удивленно заверещала я на всю улицу, неожиданно теряя опору под ногами.
«Будьте всегда предельно осторожны!» — на каждой паре вдалбливал в наши непутевые головы добрый дядечка-обэжист.
Мы дружно кивали всей группой, словно игрушечные собачки на приборной панели машины, и продолжали жизнь, полную неосмотрительности и экстрима.
Поэтому, когда я полетела в открытый канализационный люк, в черепной коробке в истерике билась только одна мысль: «Ах ты ж, беспощадная карма!»
Глава 1
Никогда заранее не знаешь, когда все потеряешь
Максимельян Рок,
король города-королевства Гиз
Открыв глаза, Максимельян посмотрел на статую Светлой богини и непроизвольно скривился. Статую установили задолго до образования королевства, когда Гиз был крохотным военным фортом. В те времена вера была единственным, что помогало солдатам гарнизона выстоять в непрекращающихся боях с кахарами, немногочисленных стычках с горцами и нападениях голодных орков.
Время войн давно минуло, и сейчас от храма мало что осталось. За долгие годы без должного присмотра и ухода декоративные каменные колонны рядом с алтарем начали разрушаться, а в некогда белоснежных стенах появились трещины. Крыша кое-где заметно прохудилась, и сквозь бреши сияли тонкие лучики солнца, освещая полутемный зал для моления.
Раньше здесь стояли удобные кресла для знати и обычные деревянные скамейки для тех, кто попроще, но со временем мебель растащили для растопки печей.
— Мой король, — позвала его старая жрица, выводя Максимельяна из задумчивости.
Встав с покрытого толстым слоем пыли пола и отряхнув грязь, король кинул последний взгляд на древнюю статую богини и нахмурил брови. Рассеянно кивнув белесой жрице, добровольно отдавшей жизнь служению призраку давно забытой в Гизе богини, молодой мужчина решительным шагом покинул храм.
— Ну как? Нашел ответы? — уточнил Джамбо.
Максимельян окинул лучшего друга задумчивым взглядом, утвердительно качнул головой и быстро взобрался в седло. Тронув поводья, пустил коня в сторону ближайшей крепостной стены — надо было обдумать ситуацию, прежде чем возвращаться в замок. Трое ближайших людей, которым король доверял безоговорочно, двинулись следом.
— Макс, прошу тебя, не молчи, — с отеческим беспокойством в голосе попросил старый советник — лорд Закари Дрим. — Когда ты вот так хмуришь брови — значит, задумал что-то очень серьезное.
— А я не прочь повоевать, — заулыбался наемник по прозвищу Бык и дружески хлопнул короля по плечу. — Как насчет того, чтобы перестать ковыряться в носах от скуки и встряхнуть соседей?
Советник грозно глянул на наемника, но Быка какими-то там взглядами было не пронять.
— А что такого? Мы уже четыре месяца без происшествий живем, — зевнул начальник гарнизона. — У меня молодняк кровь видел только на тренировках…
— И хорошо! — прервал наемника лорд Дрим. — К чему ненужное кровопролитие?
— Ты чего, пень трухлявый, несешь?! — возмутился Бык. — Только сражения лепят из какашки нормального мужика…
Лорд Дрим, который за всю жизнь ни разу не обнажил меч, издал возмущенный возглас и вступил с наемником в перепалку.
Не вслушиваясь в набирающий обороты спор, король повернулся и глянул на Джамбо. Тот, как всегда, был безучастным и неэмоциональным. Его холодное спокойствие и отрешенная уверенность придали Максимельяну недостающей решимости. Он резко дернул поводья, останавливая и разворачивая коня.
— Я женюсь, — твердо и решительно сообщил король. Сделав небольшую паузу, закончил: — На принцессе Мариэлле.
Среди друзей повисла недолгая тишина.
— На Мариэлле Витард? — пораженно уточнил лорд Дрим.
Медленно кивнув, король Максимельян с интересом глянул на самых близких ему людей.
— Макс, да ты в отчаянии! — издевательски заржал наемник. — Я предлагал войну, а не самоубийство, коронованный ты кретин.
Последний и единственный наследник рода Роков безрадостно улыбнулся.
— Только не говорите Адель…
Мария Королек, попаданка
— О-о-ой… — жалобно застонала я, с трудом разлепляя веки и сразу хватаясь за голову.
Череп трещал по швам и грозил взорваться от непереносимого грохота сотен кувалд, долбящих по нему изнутри. Головокружительное чувство, в простонародье называемое «вертолеты», плюс подкатывающая к горлу тошнота свидетельствовали о том, что падение в канализационный люк завершилось сотрясением неизвестной степени тяжести. Но лучше сотрясение, чем множественные переломы или смерть.
Обнаружив в ситуации каплю позитива, я осторожно села на кровати, а затем огляделась. Комната с первого же взгляда получила отметку «неуютная». На окнах — черные плотные шторы, не пропускающие ни единого солнечного лучика. Стены покрашены в темно-бордовый тон, навевающий мысли о серийных маньяках и залитых кровью подвалах. К тому же тут не было ничего, кроме небольшого кресла, кровати, по меньшей мере трехспальных размеров, и, собственно меня, удивленно таращащейся вокруг.