Мэттью Джокерс, Джоди Арчер
Код бестселлера
Посвящается Эндрю (отцу)
и Анджеле (жене)
1. Бестселлерометр, или Почему анализ текста приводит к революции в книгоиздании
Одним прекрасным утром 2010 года литературный агент Стига Ларссона сидел и радовался жизни. 13 июня «Девушка, которая взрывала воздушные замки» [Luftslottet som sprängdes, Stieg Larsson.] — третья книга в серии ранее неизвестного автора — дебютировала первой в списке бестселлеров в твердом переплете, составленном газетой New York Times. Спору нет, приятно увидеть такое за утренним кофе. «Воздушные замки» на первом месте, «Девушка с татуировкой дракона» [Män som hatar kvinnor, Stieg Larsson.] лидирует сразу в двух форматах среди книг в мягком переплете, и, в качестве приятного дополнения, «Девушка, которая играла с огнем» [Flickan som lekte med elden, Stieg Larsson.] — на втором месте. И так — уже 49 недель в США и три года подряд в Европе. Есть чему радоваться.
Через месяц Amazon объявит, что Ларссон — первый в истории писатель, чьи творения разошлись в количестве миллиона экземпляров в формате для Kindle. За следующие два года совокупный тираж всех изданий Ларссона превысит 75 миллионов. Неплохо для никому не известного политического активиста из крохотной скандинавской страны, вдруг заделавшегося писателем. Особенно если учесть, что шведское издание вышло под довольно непривлекательным заглавием и что в книге содержатся откровенные описания насилия и пыток. «Мужчины, которые ненавидят женщин» — или «Девушка с татуировкой дракона», как назвали английский перевод, — стала сенсацией года в тридцати с лишним странах.
Журналисты не могли объяснить этот успех. Крупные газеты заказывали специалистам большие статьи, желая понять, что, черт побери, происходит в книжном мире. Почему именно эта книга? Откуда такой ажиотаж? В чем секрет? Кто мог бы предсказать этот поворот событий?
Ответы не впечатляли. Литературные критики чесали в затылке. Они указывали на недостатки структуры, стиля, сюжета и характеров героев. Они ужасались качеству переводов. Они жаловались на глупость читающей публики. Но читатели продолжали расхватывать книги практически с печатного станка — в Великобритании, США, Японии, Германии; мужчины, женщины, старые, молодые, черные, белые, любой ориентации. Почти в любой точке земного шара у любого нашлись бы знакомые, прямо сейчас читающие трилогию о девушке с татуировкой дракона.
В книжном мире такое бывает не слишком часто. Феномен вроде Ларссона появляется раз в год, а может, и того реже. После Ларссона подобный оглушительный успех снискала Э. Л. Джеймс с книгой «Пятьдесят оттенков серого» [Fifty Shades of Grey, E. L. James.] — причем, в отличие от Ларссона, она была жива и могла принять участие в рекламном турне. Ларссон же умер, не дождавшись публикации. Его трилогия достигла такого огромного объема продаж вообще без участия автора. Непостижимо. Непредсказуемо. Просто аномалия какая-то.
Давайте посмотрим на цифры. В американском штате Делавэр есть компания Bowker — глобальный поставщик библиографической информации и единственный источник идентификационных номеров (ISBN) для книг, издающихся в США. По данным Bowker, каждый год в США выходит приблизительно 50–55 тысяч новых наименований художественной литературы. Учитывая, что все больше произведений публикуют сами авторы в электронном виде без получения ISBN, это число занижено. За год в список бестселлеров газеты New York Times попадает примерно 200–220 книг. Даже если использовать заниженную общую цифру, это меньше чем 0,5 % от всех опубликованных. Из этой половины процента лишь немногие задерживаются в списке на несколько недель («двузначные», как называют их профессионалы книжного дела). И только малая доля авторов умудряется продержаться в списке десять недель или больше, а из их числа, вероятно, лишь у трех или четырех одна книга достигает миллионных тиражей в США в течение года. Но почему именно эта, а не другая?
Считается, что беллетристу, желающему завоевать читательскую аудиторию, нужно владеть определенными навыками: он должен правильно построить сюжет, убедительно обрисовать характеры и при этом грамотно писать. Очень успешные авторы пошли дальше: они зорко подмечают все состояния человеческого духа, умеют лихо закрутить сюжет не в ущерб правдоподобию и, наконец, редко, но метко пользуются точкой с запятой. Все это — признаки хорошего писателя, а хороший писатель, если он готов приложить достаточно усилий, в конце концов найдет своего читателя. Но мы говорим о всеобъемлющем успехе, когда сотни тысяч разом читают одно и то же — этот триллер, а не тот, этого кандидата на Пулитцеровскую премию, а не какого-либо другого. Если оставить в стороне вмешательство Опры Уинфри, это значит, что есть какой-то неучтенный фактор — будто на нашего автора просыпалась с неба щепотка звездной пыли, такой тонкой, что ее не распознать никакими приборами. Внезапный и необъяснимый успех таких книг, как трилогия о девушке с татуировкой дракона, «Пятьдесят оттенков серого», «Прислуга» [The Help, Kathryn Stockett.], «Исчезнувшая» [Gone Girl, Gillian Flynn.], «Код да Винчи» [The Da Vinci Code, Dan Brown.], считается большой удачей автора, но при этом случайной, как выигрыш в лотерею.
Кстати сказать, слово «бестселлер» изначально было жаргонным словечком издательской отрасли. Оно относительно новое — впервые вошло в словари английского языка в конце XIX века, примерно тогда же, когда появились первые списки книг, лидирующих по количеству проданных экземпляров. Это слово по идее должно быть нейтральным, но за свою жизнь оно обросло определенными коннотациями, отчасти вводящими в заблуждение. Литературный журнал Bookman начал публиковать ежемесячные отчеты по продажам книг в 1891 году в Лондоне и в 1895-м — в Нью-Йорке, после появления Закона о международном авторском праве (1891), осложнившего распространение дешевых пиратских копий британских романов в США. До этого вести статистику по продажам было невозможно. Списки выходили во всех крупных городах и обычно включали в себя шесть книг, которые лучше всего продавались за истекший месяц. С самого начала эти списки выполняли две функции, невиданные ранее в книжном мире: во-первых, они составлялись исключительно на основе количества проданных экземпляров, а во-вторых, служили рекомендацией упомянутых книг для читателей. Эти рекомендации были основаны не на мнениях горстки критиков или рекламе издателей, а на выборе точно таких же читателей, обычных людей. Покупка книги была и остается единственным способом за нее проголосовать. Таким образом, термин «бестселлер» не несет никакой информации о качестве и тематике книги и не является синонимом выражений «жанровая проза» или «популярное чтиво». Некоторые деятели литературного истеблишмента действительно употребляют это слово как оскорбление: они считают, что коллективный вкус читательской аудитории равняется только на плохую литературу, но объективные данные свидетельствуют об обратном. В числе бестселлеров были как книги, удостоенные Пулитцеровской премии, и великие американские романы, так и произведения, рассчитанные на массового читателя. Среди авторов можно найти не только Майкла Коннелли с Дебби Макомбер, но и Тони Моррисон с Маргарет Этвуд. Именно поэтому список бестселлеров — достойное внимания, интересное и динамичное культурное явление.
Ясно, что, написав такую книгу, автор внакладе не останется. Не останутся без прибыли и агенты, обнаружившие ее, и редакторы. И книготорговцы тоже — ведь они держатся на плаву и не уходят из бизнеса лишь благодаря немногим хорошо продающимся произведениям.
Конечно, мы сейчас говорим о материальной выгоде. Допустим, вы давно рассказывали друзьям, что у вас внутри сидит роман и просится наружу, — и вот вы в самом деле выплеснули его на бумагу и получили за это семи- или даже восьмизначный аванс. Такое бывает — с немногими авторами, но все же бывает. Можно окружать богемным флером фигуру бедного писателя, скрипящего карандашиком в блокнотике, но куда приятней думать о том, как твоя книга появится в каждой квартире — на полке или на тумбочке у кровати — и на iPad или Kindle у каждого пассажира в каждом вагоне метро! И все это — на многих языках, по всему миру!
Такой блеск, такое драматическое восхождение к славе характерны для немногих «книг года». В книжном мире они играют роль дорогих особняков, шикарных машин и бриллиантовых диадем. Если автор попал в список и умудрился там зацепиться, его ждут почет, уважение, зависть и злые слова. Автора могут пригласить в жюри литературного конкурса или давать ему на рецензию другие книги. Возможно, у него купят права на экранизацию. О нем будут говорить.
Правда, было бы здорово, если бы такой успех можно было предсказать?
