Михаил Ахманов, Роман Караваев

Миссия доброй воли

СОСТАВ ПОСОЛЬСКОЙ МИССИИ НА ХАРШАБАИМ-УТАРТУ

Вардан Леонович Хурцилава — посол и глава миссии, сотрудник Дипломатического Корпуса.

Павел Шошин — советник и военный атташе, коммандер Звездного Флота.

Ричард Харгрейвс — торговый атташе, сотрудник Дипломатического Корпуса.

Эрик Тревельян — консул, переводчик и атташе по культуре, сотрудник Дипломатического Корпуса.

Марсель Пак — врач и биолог, член Медицинского регистра Дипломатического Корпуса.

Иван Петрович Абалаков — инженер-универсал, член Технического регистра Дипломатического Корпуса.

Глава 1

ЗЕМЛЯ, ПРАГА, МАЙ 2600 ГОДА

Консул — лицо с дипломатическим статусом. Он представляет интересы граждан Земной Федерации, которые находятся на инопланетной территории. Консул обязан защищать их перед местными властями в правовой и экономической сферах, заботиться об их безопасности и здоровье, а в экстраординарных случаях — обеспечить их эвакуацию в ближайший мир, находящийся под юрисдикцией Земли. Кроме того, в обязанности консула входит выдача виз инопланетным подданным, желающим посетить сектор Земной Федерации.

Устав Дипломатического Корпуса, раздел «Должностные обязанности»

Весеннее небо было высоким, прозрачным, пронизанным солнечным светом, в распахнутые окна вливался сладкий аромат сирени. Сирень в Праге цвела буйно; казалось, что берега Влтавы, и Старый город, и его окраины тонут в голубоватом мареве, захлестнувшем площади и улицы, дома, соборы и древний замок на горе. С высокой башни Дипломатической Академии Прага казалась одним цветущим садом.

— Есть место торгового атташе на Плутоне, — сказал Агеев. — Еще на станции Каппа-5. Туда тоже приходят караваны сервов. Очень перспективная работа! Каппа-5 — вполне современный терминал, два десятка шлюзов, вместительные пакгаузы, таможенный пост и персонал двадцать восемь человек. Даже девушки есть. Три, — добавил Агеев, заглянув в настольный дисплей.

Эрик тоскливо вздохнул. Ускоренный курс в Академии, годы упорного труда, горы книг и записей, гипноизлучатель, от которого в голове туман и сплошное верчение… Экзамены! Великая Пустота, что за экзамены! По дюжине в триместр! История, ксенология, экономика, кибернетика, статистика, политика, биология звездных рас, их языки… И что в результате? Плутон! Или Каппа-5, где целых три девушки!

— Регулирование товарных потоков между лоона эо и Федерацией — непростая задача, — с важностью произнес Агеев. — Подумайте об этом, Тревельян.

Непростая, молча согласился Эрик, только до омерзения скучная. Другое дело, были бы лоона эо в тех торговых караванах… скажем, их красавицы-девицы… тут могли бы завязаться романтические отношения, как у прадеда Вальдеса… трижды прадеда, если быть совсем уж точным… Но лоона эо домоседы, уединились в своих астроидах [См. Приложение 1.], а с внешним миром общаются через биороботов — смотри Зорин и Блай, «Основы ксенологии», глава «Теория контакта». Эрик представил, как торгуется с сервами: вы нам — партию чипов, а мы вам — копии статуй Родена и марсианский ансамбль песни и пляски в хороших записях… Торгуется на Плутоне или на этой Каппе-5, где даже солнышка не видно, не говоря уж о теплых морях, зеленых лесах и прочих улыбках Фортуны. Представив это, он скривился.

— Нечего личико делать, курсант Тревельян, — строго молвил Агеев. — То есть уже не курсант, а дипломированный специалист… И в этом качестве вы должны понимать текущие задачи. Галактика велика, нас мало, а работы много. Долг зовет! Такая вот диспозиция.

Агееву Павлу Никитичу, помощнику ректора Академии, было сто восемь лет, он служил когда-то в Звездном Флоте, а потому выражался по-военному кратко и точно. Эрик очень его уважал и никогда не пытался сканировать. Петр, старший братец, тоже был офицером и в свои сорок пять уже дослужился до коммандера. И средний их, Губерт, и сестра Марина — все согласно семейной традиции пошли на Флот, облачившись в голубые с серебром мундиры… «А вот у меня мундир коричневый, — уныло подумал Эрик, оглядев сверху вниз свой френч дипломата. — Но все-таки мундир! Тревельян без мундира — что ноль без палочки…»

Правда, ходить в нулях было очень приятно. Свобода, камерады, полная независимость и веселье! Хорошая компания, девушки, приятели и снова девушки… Девять лет Эрик болтался по планетам Федерации от Провала до Пограничных Миров, от Венеры и Марса до Киренаики. Когда хотелось, рисовал, не хотелось — купался в морях Гондваны, бродил в лесах Ваала или в земных Гималаях, охотился на Тхаре либо, договорившись с кем-нибудь из археологов, летел в экспедицию в дальний таинственный мир, чтобы покопаться среди загадочных руин… Это прощалось в семнадцать лет, и в двадцать, и даже в двадцать два, но потом стали поговаривать, что младший Тревельян — бездельник. Братья и сестра молчали, мать вздыхала, отец хмурился, а однажды буркнул в сердцах: «Позор семьи!» Жить в этом качестве Эрику не хотелось. Особенно при двух героических братьях и сестрице, лихой десантнице.

— Ну, так что вы выбираете, Плутон или Каппу-5? — спросил Агеев. — Всюду есть перспективы. Конечно, если голова на месте.

— Вы вот сказали, Пал Никитич, что Галактика, мол, велика, — с робкой надеждой отозвался Эрик. — Не найдется ли в ней местечка поуютнее, чем Плутон и Каппа-5? Скажем, где-нибудь на Данвейте или Тинтахе? Или хотя бы у дроми на Файтарла-Ата? Пусть без перспектив, зато под солнышком? И чтобы с морем?

— Солнышка ему захотелось!.. — неодобрительно пробурчал Агеев. — Солнышка и моря! Мельчает контингент! В прежние-то годы… — Ткнув пальцем в дисплей, он уставился на очередную запись, фыркнул, вызвал новую, потом еще одну, ворча под нос: — С солнышком и морем всякий рад служить отчизне… А ты вот на морозце послужи и в полном вакууме… Или, например, под солнцем, но таким, что кожа идет пузырями и лезет, как с гада ползучего… Или у моря с серной кислотой… Вот это — служба! А вам, молодым, всё оранжереи подавай… — Он вдохнул аромат сирени и буркнул напоследок: — И чтобы с приятным запахом!

«Хитрит, готовит каверзу», — подумал Эрик, совладав с желанием просканировать Агеева. Дар, полученный от предков вместе с капелькой крови фаата, не стоило тратить по мелочам. К тому же мысли Пал Никитича он прочесть не мог, поскольку не являлся в полном смысле телепатом — скорее, улавливал ощущения, чувства и общий настрой собеседника. Но в данном случае этого не требовалось, и так все было ясно. Не зря же по губам Агеева вдруг скользнула ехидная усмешка!

— Есть одно местечко, — сообщил он, сверившись с дисплеем. — Солнышко, море, приятное общество — всё, как вы просили. Запрос от группы Хурцилавы.

— От Вардана Леоновича? — отозвался Эрик. — Он у нас преподает основы дипломатической этики.

— Преподавал, — уточнил Агеев. — А теперь назначен руководителем особой группы в ранге посла. И ему нужен консул.

Эрик мысленно облизнулся. Консул! Высокая должность! Вчерашний курсант мог рассчитывать лишь на более мелкий чин помощника атташе. Или на должность атташе, но только на Плутоне.

— Справлюсь ли? — усомнился он, вспомнив, что скромность украшает юных дипломатов.

— Есть мнение, что справитесь. Вы ведь к языкам способный, так?

— Так, — подтвердил Эрик. Дела с лингвистикой у него обстояли отлично: язык лоона эо, плюс их торговый жаргон, плюс альфа-хаптор и альфа-кни’лина [См. Приложение 1.]. Легко изучать чужое наречие, когда ощущаешь тень мысли говорящего. Братец Петр тоже способен к языкам, хотя его ментальный дар оказался слабее, чем у Эрика. А вот у Губерта и Марины ничего такого не замечалось, да и у отца тоже. Отец говорил, что семейная хроника утверждает: дар проявляется спонтанно и непредсказуемо, поэтому нельзя прогнозировать, кто будет следующим его носителем. В этом старший Тревельян разбирался лучше всех — он продолжил хронику, начатую в позапрошлом веке. Первые записи в ней принадлежали Марку Вальдесу, сыну адмирала Сергея Вальдеса и Судье Справедливости.

— С языками у меня порядок, — произнес Эрик, пытаясь искоса разглядеть, что творится на дисплее у Агеева. — Если речь о кни’лина, то я за месяц перейду с альфы на живой разговорный. Запросто!

Попасть к кни’лина на Йездан считалось большой удачей. Там не только солнышко и море, там жители почти как люди! Хоть без волос и не слишком расположенные к землянам, зато красивые. Ходили среди курсантов слухи, что не все их дамы и девицы брезгуют волосатыми, а кое-кто очень даже наоборот. Словом, любви все гуманоиды покорны! Мечта, голубая мечта!

Только мечтой она и осталась.

— Кни’лина будут в следующий раз, — сухо заметил Агеев. — Хурцилава в другое место направляется. И нужен ему консул, атташе по культуре и переводчик. В одном лице.

— Это невозможно, — сникнув, молвил Эрик. — Три должности, и все разные… Ни одну с толком не исполнишь.

— Смотря где. — Агеев вдруг усмехнулся. — Консул по штату положен, но работы для него немного, а точнее — совсем ничего. Нет в том месте землян, и визу тоже никто не попросит. Что до культуры и культурных связей… хмм… с ними еще проще. Вы ведь, Тревельян, рисуете? Я слышал, хорошо рисуете? И стихи пишете?

— Хокку, — уточнил Эрик. — На японском.

— Ну и отлично. Гуляйте себе, пишите стихи и рисуйте в свободное время. Покажете свои картинки местным, пусть поудивляются и повысят свой культурный уровень. А вот как переводчику вам придется потрудиться.

— Придется? — встревожился Эрик. — Прошу простить, Пал Никитич, но я еще не давал согласия! Это куда вы меня загнать хотите? К лльяно, что ли?

Лльяно обитали очень далеко, и о них было известно немногое, а то, что на Земле знали, энтузиазма не внушало. Неприятная раса! Мохнатые, похожие на небольших медведей или росомах, не сеют, не жнут, огня не разводят, питаются мясом, и предпочтительно — сырым. Поговаривали, что у них нет запрета на поедание разумных существ, в том числе — инопланетных.

— С лльяно дипломатические отношения не установлены, — сообщил Агеев. — Полагалось бы знать, мой юный дипломат!

— В таком случае, куда… — начал Эрик, но его остановил повелительный жест Пал Никитича.

— К хапторам, на Харшабаим-Утарту. Или предпочитаете Плутон?

К хапторам! Эрик призадумался. Планета Харшабаим-Утарту была землеподобным миром, обладавшим всем, чем положено: океанами и континентами, лесами и полями, теплым солнцем и кислородной атмосферой. Более того, хапторы относились к гуманоидам, хотя на землян, фаата и кни’лина не походили. Огромные, мощные, с ороговевшей кожей цвета пепла и безволосой шишковатой головой, с полоской шерсти вдоль хребта и вертикальными зрачками… Словом, не эталон красоты, а что до психического профиля, так в том же учебнике Зорина и Блая говорилось ясно: отличаются жестокостью, коварством, властолюбием, но при этом прагматичны и расчетливы. Зато не каннибалы.

— Мы с ними воевали, — осторожно заметил Эрик. — Двадцать два года тому назад.

— Воевали, а теперь заключили договор о вечном мире, — отозвался Агеев и бросил взгляд на дисплей. — Кстати, братец ваш воевал, Петр Тревельян. В чине лейтенанта. Очень достойный юноша!

— Теперь он коммандер и служит на тяжелом крейсере «Гренада», — сказал Эрик. Помолчал немного и добавил: — Мир с хапторами был заключен в 2578 году, после разгрома их боевого флота силами Федерации. Но на лекциях нам говорили, что дипломатические отношения с этой расой не поддерживаются. Все наши инициативы, все попытки контакта ушли водой в песок. Они не хотят держать свое представительство на Луне, в Посольских Куполах [См. Приложение 1.], и наши дипломаты им тоже не нужны. Или я ошибаюсь?

— В общем-то нет, не желают они обменяться посольствами, — буркнул Агеев. — Свирепствуют и злобятся, что война проиграна, ведь эти хапторы — очень самолюбивые твари… то есть я хотел сказать создания. Но жизнь, юноша, не стоит на месте и вносит свои коррективы. Посольство — это двести-триста человек, многочисленные службы, обширная территория и собственный спутник связи… На это они не согласны по-прежнему, но готовы принять небольшую группу наших дипломатов. В порядке опыта и под гарантии Первых кланов Харшабаим-Утарту, их правителей… Обещают безопасность, а более — ничего. — Агеев опять поглядел на вмонтированный в стол экранчик. — Мы согласились. Шесть человек полетят, на три года. Так сказать, с миссией доброй воли. Ну, что решите?

Эрик молчал, взвешивая «за» и «против». С одной стороны, тяга к странствиям и приключениям была ему не чуждой, ибо от славных предков, от Вальдесов и коммодора Тревельяна-Красногорцева, он унаследовал некий авантюрный элемент, тянувшийся, словно особая метка, за всеми членами его семейства. Другая сторона проблемы заключалась в том, что при своей общительности он малых компаний не любил — даже на раскопки отправлялся с большой командой археологов, где можно выбрать приятеля и девушку по вкусу. Злобность и свирепость хапторов пугали его много меньше, чем их стремление обособиться от людей. В группе у них — шестеро… Даже на Каппе-5 двадцать восемь! Хурцилава, конечно, человек хороший, но как там с остальными?.. За три года и с ангелом можно поссориться… Но все не так уж плохо, если удастся найти приятеля у хапторов, а лучше — троих-четверых. Ну здоровенные они, ну грубые, зато, как сказано в учебнике, расчетливы и прагматичны… Разумный прагматизм — основа добрых отношений. А что до отсутствия культуры, так Пал Никитич может ошибаться. Он не ксенолог, не искусствовед, а кадровик и отставной военный. Как говорится, глаз вороны не видит добычу орла!

— Ну, что скажете? — поторопил Агеев. — Напомню, что в группе Хурцилавы — все мужчины. А на Каппе-5 целых три девушки. Есть где разгуляться.

— Что девушки… Не такой уж я ловелас, — пробормотал Эрик. Потом выпятил грудь, расправил плечи и отчеканил: — Согласен!

— Согласие зафиксировано. — Агеев провел над экраном ладонью. — Поздравляю со вступлением в должность, консул! Теперь идите и пригласите девицу, что в коридоре мается… Свободен, одним словом.

Маялись в коридоре трое: Сабуро по прозвищу Самурай, Ян Грдличка и Илона Линдстрем, первая красавица их курса. С ней у Эрика были сложные отношения — нравилась ему Илона, очень нравилась, но к близким контактам дело не шло. Похоже, она считала его слишком легкомысленным.

— Ну ч-что? Ч-что п-предложили? — спросил Ян, заикаясь от волнения.

— Я — консул, — отозвался Эрик, гордо приосанившись.

— В консульский отдел попал? А куда? В главный департамент или на Луну?

— Я сам консул, глава отдела, — повторил Эрик. — Во вновь созданном посольстве, в краях отдаленных, но полных тайн, опасностей и романтики. Не на Луне, не в департаменте, а среди звезд!

Он с торжеством увидел, как прекрасные глаза Илоны распахнулись, и в них мелькнуло что-то похожее на восхищение. Поздно, подруга, поздно! Упустила шанс!

— Сочиняешь, — с тяжким вздохом сказал Ян, а вежливый Сабуро поинтересовался:

— В краях отдаленных — это где? Уточни, пожалуйста.

Эрика посетило вдохновение, и он продекламировал на древнеяпонском:

Большая тайна цель моя,
Я разглашать ее не должен.
Ядро Галактики сияет там.

— В направлении ядра его послали, — перевел коллегам Сабуро. — Думаю, в какой-то Пограничный Мир. Будет двухголовым пришельцам транзитные визы ставить.

Сделав загадочное лицо, Эрик двинулся к лифту.

— А нам что светит? — догнал его вопрос Яна.

— Тебе и Сабуро — Плутон, а Илоне — Каппа-5. Там недостача в девицах.

— Мне долго ждать? Линдстрем следующая! — рявкнуло из вокодера над дверью.

Илона прижала ладошки к щекам, ойкнула, порозовела и скрылась в кабинете. Но Эрик этого уже не видел — спускался в лифте, насвистывал Марш десантников и соображал, как бы расшевелить Петра — вдруг расскажет что-нибудь про хапторов. Это представлялось нелегким делом; брат не любил вспоминать о войне.

НЕРЕЙ, АГЕНТ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ

— Он согласился, — сказал Агеев, бросив на гостя хмурый взгляд. — И хотя согласие добровольное, я не уверен, что с точки зрения этики все в порядке.

Улыбнувшись, его собеседник коснулся сухими пальцами виска:

— Что вас смущает, Павел Никитич?

— То, как вы собираетесь его использовать. Я не посвящен в детали, но, судя по вашим словам, это весьма рискованная операция.

— Мы постараемся свести риск к минимуму. Я лично за этим прослежу.

Агеев уставился в добродушную физиономию гостя. На Флоте ему случалось контактировать с офицерами Секретной службы, большей частью молодыми и очень деловитыми, но этот на них не походил. Этот выглядел гораздо старше, чем полевые агенты, не важничал, не строил непроницаемое лицо и не скупился на улыбки. Очень симпатичный человек! Примерно в тех же годах, что и сам Агеев. В другое время Пал Никитич распил бы с ним кружку-другую пльзеньского, поделился пережитым и его бы послушал — сразу видно, у этого Нерея есть о чем повспоминать. Но такие разговоры хороши, когда не касаются тайн и секретов, когда хотя бы знаешь имя собеседника… Имя, не оперативный псевдоним! Нерей! Что за Нерей?.. Вот был бы он Джоном, Свеном или Карелом… Совсем другое дело!

Вздохнув, Агеев произнес:

— Думаю, стоило бы проинформировать молодого человека о его миссии и о надеждах, которые с ним связаны. Зная об этом, он мог бы действовать… хмм… с открытыми глазами. Более результативно.

— Не уверен, — мягко возразил человек, назвавшийся Нереем. — Его поведение должно быть естественным, чтобы то, чего мы ожидаем, свершилось как бы само собой. Большая ошибка считать хапторов тупыми и прямолинейными. Конечно, в большинстве случаев они склонны к силовым решениям, ибо так гласят их Устои: сильный всегда прав. Но, при нужде, они бывают весьма проницательными. Это коварные существа, друг мой, очень коварные… Собственно, на этом и построен наш расчет.

Агеев снова вздохнул.

— Ваша Служба уверена, что другого выхода нет? — Он помолчал и добавил: — Я имею в виду не нашего выпускника, а, так сказать, проблему в целом. У Флота огромные ресурсы… В конце концов, не нужно обыскивать всю Галактику. Речь идет только о секторе хапторов — двести обитаемых миров и десяток на стадии колонизации…

— И еще тысячи и тысячи звезд, где нет населенных планет, но можно спрятать что угодно и на какой угодно срок, — продолжил Нерей с тем же добродушным видом. — Мы не имеем права вторгаться в их пространство и искать в открытую, это противоречит мирному договору. Отправить сотню кораблей и искать скрытно мы тоже не в силах — слишком велики масштабы операции, в тайне ее не сохранить. Хапторы расценят это как вторжение и будут правы. Нам не нужен повод к новой войне.

— Не нужен, — согласился Агеев, поворачиваясь к распахнутому окну. Ночная Прага сверкала мириадами огней, над Старым городом и Градчанами висели созвездия световых шаров, Карлов мост в сиянии иллюминации казался клинком огромного меча, а парки Петржина накрывала сеть, сотканная из радуги и серебристого тумана. Эта симфония огня и света отражалась в небесах, где, затмевая звезды, раскинулся шлейф заатмосферных станций и спутников дальней связи. Иногда там что-то поблескивало — должно быть, швартовался корабль.