В кристалле Юршана полтора десятка рун работали против нечисти, жителей Бездны и Тьмы лишь при соединении не менее трех вместе. Как и какие именно — это Костя узнал из лекции «невидимки». То, что «лектор» называл рунами Света, было сложной цепочкой стандартных высших рун, которые еще требовалось соединить между собой в очередное заклинание. И после этого маг или владелец амулета с заряженными чарами магии Света мог на равных сражаться с самыми сильными выходцами из Бездны или Хаоса.

За двадцать минут Костя получил знание, которое ценнее всех его богатств. Чертов Марг вложил в его голову лишь рунный алфавит, но не создание цепочек заклинаний. А без этого все его знания сильно обесценены. Что толку в знании того, как создать самый совершенный и мощный боевой голем в мире? Без редчайших материалов — синей и стеклянной стали, черной бронзы, мифрила и ряда других — чертежи так и остаются чертежами. Даже если упростить схему, что ослабит магомеханического воина, все равно для его постройки потребуется не одна сотня редчайших сплавов.

Возможно, жрецы, подобные Юршану, не понимают слов «невидимки», но урок настолько проработан, что для пользования информацией достаточно запоминания рун и цепочек чар из них, а дальше можно пользоваться «методом математического тыка». Это сильно уменьшает полезность занятия, ведь «невидимка» примерно треть подал теорией, только на словах. И вот тут Костя-полиглот сильно пригодится при дешифровке последователям учения богини Матери Ашуйи.

«Вот же попал. Черт, может, вернуться и по-тихому удавить жреца?» — мелькнула в голове подленькая мысль. От этой идеи удалось отказаться не сразу. Подло — да, тяжело (охраняют жреца хорошо) — тоже верно, но пользы лично Маркину — гораздо больше. Вот только человечности в Косте сохранилось слишком много, не успел он научиться оценивать поступки не по количеству подлости в них, а только по соотношению «выгодно — невыгодно».

«Пусть живет — авось пригодится, как та лягушка из анекдота», — принял он решение.

Гаслар не отпустил рыцаря, когда вместе с ним покинул комнату раненого, вместо этого привел к барону. Тот выглядел так, как в поговорке «Краше в гроб кладут».

— Сэр Марг… — едва прошептал барон, — я хочу, чтобы ты мне поклялся…

Костя тут же насторожился: клятвы в этом мире магии и богов были не пустым звуком, подчас стоило серьезно подумать над тем, давать ее или нет.

— В чем именно, господин барон? — спросил он и покосился на Гаслара, который застыл неподвижным изваянием у двери.

— Мне нужна эта тварь… живой…

— Что?.. Демоница?

— Да.

— Это невозможно, — заявил Костя, — демоницу я убью в тот же момент, как только представится для этого малейшая возможность. Зря ты позвал меня к себе, господин барон.

Барон тяжело, с чуть слышным хрипом задышал, губы искривились, пытаясь что-то сказать. На помощь пришел Гаслар: он дал больному несколько капель розоватой жидкости из граненого небольшого пузырька темно-голубого стекла.

— Я запрещу идти с моими людьми по следам демоницы. Прикажу им стрелять по тебе, если приблизишься… — Лекарство придало сил больному, сейчас его речь звучала громче и четче, чем несколькими минутами ранее.

Молодой маг так слышно заскрипел зубами, что на него обернулся Гаслар, который в этот момент утирал лицо и шею барона платком.

— Ради моей дочери, Танши, умоляю помочь, — с угроз барон перешел на просьбы и мольбы. — Я не прошу целой привезти демоницу — живой только. Отруби ей руки с ногами под корень, оставь целыми лишь ее рассудок, глаза и язык. Я хочу, чтобы она видела меня, когда начнут пытать эту тварь, я хочу слышать ее крики!

Барона всего затрясло, из уголка губ потекла тонкая струйка слюны, здоровый глаз был готов выпрыгнуть наружу.

— Господин барон… — начал было Марг, но был перебит:

— Я только прошу дать мне шанс затушить боль в своем сердце муками демона. Если бы не моя болезнь, я сам возглавил погоню и лично убил бы исчадие Бездны! Но не могу, не могу!..

Косте было одновременно и неприятно смотреть на хрипящего, истекающего слюной барона, и жалко этого человека, не сумевшего перенести смерть своей дочери.

«В какой-то степени и я виноват в этом», — мелькнула мысль.

— Хорошо, я постараюсь захватить демоницу в плен и доставить вам живой. Но предупреждаю, что жрецы Матери Ашуйи категорично настроены против этого, — пообещал он вслух.

«И мне ничего не мешает все же прикончить тварь, а сказать, что всеми силами старался пленить, но не вышло», — подумал следом.

— Я со жрецами разберусь сам… — прохрипел, как прокаркал, барон. — Поклянись на своем знаке богини, что висит на твоей груди. Дай клятву, что если будет шанс, то ты захватишь отродье Бездны в плен и привезешь сюда.

Землянин мысленно скривился: барон словно мысли его читал, не оставляя возможности схитрить.

— Клянусь, — четко произнес парень, коснувшись деревянного символа богини, и почувствовал, как амулет потеплел — клятва была услышана.

Глава 3

Ледяная буря закончилась только к полудню. После нее остался толстый ледяной панцирь на всем: на дороге, деревьях, стенах и крышах. Копыта лошадей скользили, и не было речи о быстром перемещении. Но у этого имелась и положительная сторона — медлительных битюгов наемников, голема и тяжеловозов Костиного фургона не обвиняли в задержке колонны. Время, отнятое бурей, рунный мастер потратил не зря, зачаровав священными рунами одноручный меч — стандартное оружие феодальной регулярной пехоты, похожий на клинки викингов с Земли. К сожалению, высшие священные руны конфликтовали с рунами на прочность и усиление удара, которыми постоянно пользовался землянин, так что оружие у него получилось узконаправленным — только против демонов и темных тварей, да и то рубить чешую, костяные панцири и прочую броню — природную и рукотворную, не рекомендовалось.

Кроме меча, он сделал две гранаты без осколков, они создавали ярчайшую вспышку, от которой, что удивительно, зрение приходило в норму через пару секунд — на проверку пришлось потратить один из снарядов. Но вот на создания Бездны вспышка должна оказать воздействие сродни газовому резаку.

После бури пришел сильный мороз, никак не выше пятнадцати градусов. Артефактору, с обогревательным амулетом, на котором он сидел, холод был нипочем, а вот его спутники кутались в меховые накидки и плащи из толстой материи.

Возле подножия гор они увидели крошечный лагерь — один маленький и два больших шалаша из жердей и соснового лапника. Рядом стоял человек с коротким кривым луком в руках. Еще двое вышли из кустов в пятидесяти метрах от лагеря, когда произошло взаимное опознание.

Егеря. Живые.

Все без исключения в отряде вздохнули с облегчением.

— Никого не видели, — сообщил Нерд, бородатый невысокий крепыш-егерь. — Парни с Доржем ушли по дороге вверх, новостей от них не было.

Старший отряда, сэр Робар, рыцарь и заместитель коменданта замка, наверное, десять минут молчал, принимая решение: продолжить путь или остаться на ночевку здесь.

— Нерд, на дороге есть место, где можно остановиться такому большому отряду, как наш? — наконец спросил он егеря.

— Есть, милорд. Только до темноты не дойдем, а после бури ночью идти рядом с пропастью я не советую.

— Демоница сильно опережает нас?

— Обычному человеку хватило бы времени до бури подняться на плато, — произнес Нерд, сдвинув шапку на бок и принявшись чесать шевелюру над правым ухом. — А вот если нет, то так и останется на тропе. Ни вниз, ни вверх не сдвинется. На дороге, к слову сказать, будет пара мест, откуда можно осмотреть часть козьей тропы.

— Пойдем с факелами. Лошадей вести в поводу, держать дистанцию в пятнадцать шагов, — принял решение Робар. Четырех стражников и одного егеря рыцарь оставил в лагере у подножия тропы, чтобы Оливера, реши та вернуться назад, не улизнула.

Повезло, что обошлось без жертв при движении по скользкой дороге, идущей рядом с пропастью, и под порывами ветра. Огромное подспорье в этом оказали два магических светильника Костиного производства. Освещая почти на полторы сотни метров вперед, эти магические прожекторы не шли ни в какое сравнение с факелами и шарами-светильниками, несколько штук которых прихватил из замка Робар.

Только в одиннадцать часов вечера отряд добрался до просторной площадки, на которой сделали привал. Несколько низких с узким входом пещер в стене скалы приняли на постой людей и животных. В пещерах нашлось топливо — горка каменного угля и деревянный бочонок со светло-коричневой маслянистой жидкостью с запахом как у мазута.

«Нефть? — пронеслось в голове у Кости. — Вот так ничего себе!»

В путь двинулись еще до рассвета, вновь воспользовавшись магическими фонарями. Когда солнце наконец-то вышло и согнало туман (удивительно, но, несмотря на низкую температуру, видимость была метров двести, дальше все тонуло в молочно-белесом тумане), Робар отправил пару разведчиков осмотреть тропу, по которой ушла Оливера. С двумя егерями напросился и рыцарь.

— Вон она, ваша милость, козья тропа-то, — ткнул куда-то в сторону соседней горы Ластер. — Вроде не видать никого, а?