— Да, — кивнул я. — Но у нас крохотный бюджет, и мы зависим от пожертвований.

— О какой сумме идет речь?

— Все зависит от того, сколько бумаг ты нам передашь, — я указал на ближайшую коробку, размером примерно с пачку бумаги для принтера. — Сколько коробок? Хотя бы приблизительно?

Годфри задумался и через минуту ответил:

— Там рукописи всех моих книг, а я опубликовал двадцать три. Еще там моя переписка, а также издания на английском и других языках, — он помолчал. — Скажем, пятьдесят четыре коробки.

«Странная точность», — подумал я. Неужели он уже все упаковал? Наверное, даже не мыслил, что университет откажется от его подарка.

— И ты будешь пополнять собрание, — сказал я, прикидывая что-то в уме.

— Естественно, — ответил Годфри. — У меня впереди еще много лет плодотворной работы. Постучим, чтобы не сглазить.

Он побарабанил костяшками пальцев о мой стол.

Я нашел листок бумаги, карандаш и наскоро прикинул сумму. Когда я назвал цифру, Годфри даже не моргнул.

— Отлично. Я удвою ее, просто на всякий случай. Этого же хватит на пару лет?

— Да, — кивнул я. Потом услышал в голове нудный голос директора и сказал то, чего говорить совсем не хотелось: — И конечно, ты можешь добавить соответствующее распоряжение в свое завещание. Это никогда не помешает.

Годфри рассмеялся и выразительно поднял бровь:

— Вас заставляют это говорить?

— Да, — с плохо скрываемой досадой признал я.

— Не переживай, я привык. Никто не хочет упустить свой куш, — Годфри широко улыбнулся. — После обеда позвоню своему адвокату, и он обо всем позаботится.

— Когда сделаешь объявление, тебе нужно будет переговорить с кем-нибудь из администрации, — сказал я.

Он кивнул.

Я подумал, что мы закончили, но Прист продолжал сидеть.

Я терпеливо ждал.

— Ты живешь в доме тети Дотти? — вдруг спросил он.

— Да.

— И как она, сдаешь комнаты студентам? — Годфри смотрел мимо меня в окно, у которого по-прежнему сладко посапывал Дизель.

— Да. Она хотела этого, и я рад, что живу не один. Мои-то дети уже выросли и разъехались.

— Дети? Сколько их у тебя? — спросил Годфри, и лицо его приняло странное выражение.

— Сын и дочь, — ответил я. — Шону двадцать семь, Лоре двадцать три.

— Здорово, — сказал Годфри, и голос его снова смягчился. — В смысле, когда есть дети.

Неужели мне удалось в чем-то его превзойти? Насколько я знал, у Приста не было детей. Что ж, хоть в этом мне повезло, раз уж я не стал известным писателем.

Годфри поерзал на стуле.

— А что за студенты живут у тебя сейчас?

— Приятные молодые люди, — сказал я, немало озадаченный тем, куда свернула наша беседа. Почему он интересуется моими квартирантами?

— И одного из них зовут Джастин? — спросил Годфри, пристально изучая свои пальцы.

— Да, парень по имени Джастин снимает у меня комнату. Второго зовут Мэтт, но он уехал на этот семестр в Мадрид, проводит там исследования для диссертации, — мне становилось все больше и больше не по себе. — Годфри, что происходит? К чему эти вопросы? Ты знаешь Джастина?

— Нет. Но хотел бы. — Годфри глубоко вздохнул и поднял на меня глаза. — Он мой сын, Чарли. И не знает об этом.

Глава третья

— Вы отец Джастина? — Я уставился на Годфри, все еще надеясь, что тот неудачно пошутил. В старшей школе Прист славился своими розыгрышами.

Но он кивнул, и вид у него был до крайности серьезный.

И зачем, спрашивается, мне об этом рассказывать? Только потому, что Джастин снимает у меня комнату?

— Поверить не могу, — выдохнул я. Не слишком оригинально, но в голову больше ничего не шло.

— Я тоже, — покачал головой Годфри. Он снова принялся рассматривать свои руки. — Еще полгода назад понятия не имел, что у меня есть сын. Как Джулия могла мне не сказать? — странным голосом произнес он.

— Джулия Уордлоу? — уточнил я, сам себе напомнив не слишком сообразительного попугая.

Годфри быстро посмотрел на меня.

— Конечно, ты ее помнишь. Джулия Петерсон из старшей школы. Боже, вот это была красотка, — ностальгически улыбнулся он.

Да, тридцать лет назад Джулию действительно можно было назвать красоткой. Сейчас мы встречались каждую неделю: она приезжала по пятницам, чтобы забрать Джастина домой на выходные. Увы, годы обошлись с ней сурово.

— Ты с ней недавно виделся? — спросил я.

— Нет, но мы разговаривали, — ответил Годфри. — Она написала мне через мой веб-сайт. Рассказала про Джастина. Я чуть сквозь землю не провалился.

— Могу себе представить.

Признание Годфри кое-что прояснило. Когда Джулия помогала Джастину переезжать ко мне домой, она рассказала о своей семье. Строго говоря, я не слишком-то хотел это слушать — а она, судя по всему, не горела желанием откровенничать, но чувствовала себя обязанной ввести меня в курс дела. Джастин поругался с отцом, Эзрой Уордлоу, поскольку тот не одобрил его выбор университета. Эзра хотел, чтобы сын отправился в скромный евангелистский университет и после окончания учебы пошел по его стопам. Джастин взбунтовался, и Джулия его поддержала. Мальчик был единственным ребенком в семье, и предательство сына — Джулия употребила именно это слово, цитируя мужа, — глубоко ранило Эзру.

— Я понимаю, что это не мое дело, но ты уверен, что Джастин твой ребенок? — спросил я.

— Абсолютно. — Годфри посмотрел на меня, как на идиота. — Неужели ты думаешь, что я поверил Джулии на слово? Но я знал, что это возможно. Чтобы убедиться, настоял на ДНК-тесте.

— Естественно, — сухо пробормотал я. — И хотя это по-прежнему не мое дело, как ты собираешься поступить?

— Встретиться с Джастином. Поговорить с ним, объяснить ситуацию. Поскольку теперь я все знаю, то хочу принимать участие в его жизни.

Я подумал, что Джастину, возможно, уже известно о его знаменитом биологическом отце. Должно быть, Джулия просветила его, раз Годфри собирался приехать в Афины. Новость о приеме печатали в местной газете пару недель назад.

Это объясняет странное поведение моего квартиранта в последние дни. Парень узнал, что его отец — не Эзра Уордлоу, а Годфри Прист. Немудрено, что он ходит сам не свой. Бедолага.

— В чем дело? — Годфри пристально посмотрел на меня.

— Просто думаю о Джастине, — я не собирался делиться с Пристом своими мыслями. В конце концов, это всего лишь догадки.

— Как он тебе? Хороший парень? — судя по голосу, Годфри действительно хотел узнать что-то о сыне. Мне стало его жаль, но куда больше меня беспокоила реакция Джастина. Как он справится с обрушившейся на него правдой? Найдется ли в его жизни место для второго отца?

— Да. Джастин — умный и воспитанный молодой человек, — Дизель подтвердил мои слова мелодичным мурлыканьем, словно понимал, о ком мы говорим. — Такого сына не стыдно признать.

— Спасибо, Чарли, — сказал Годфри. — Ты не представляешь, как много это для меня значит.

Последние слова прозвучали крайне трогательно, и я невольно проникся к нему сочувствием.

— Когда ты думаешь с ним поговорить?

— За обедом я встречаюсь с Джулией, — сказал Годфри и поглядел на часы. — Если она сможет удрать от Страдальца. До сих пор не могу поверить, что она за него вышла.

«Страдальцем» мы в юности прозвали Эзру Уордлоу. Он был на несколько лет старше меня, Годфри и Джулии; мы еще учились в старшей школе, а он уже имел репутацию сурового евангелистского проповедника.

— Я тогда жил в Техасе, — сказал я. — Когда мы виделись в последний раз, она встречалась с Риком Такеттом, и выглядело это достаточно серьезно.

Надо же, а ведь я почти забыл об этом романе Джулии. Удивительные вещи иногда всплывают в памяти.

— Рик Такетт? — резко переспросил Годфри. — Откуда ты про него знаешь?

— Мы приехали на Рождество к тетушке Дотти и случайно столкнулись с Джулией и Риком. Кажется, в бакалейной лавке, — я помолчал. — А вы с ним знакомы?

— Да, знакомы, — равнодушно ответил Годфри.

— Ну так вот, я потому и удивился, когда услышал, что она вышла за Эзру.

Годфри опустил голову.

— Наверное, это моя вина. Девятнадцать лет назад я провел здесь пару месяцев, работал над книгой. Я тогда развелся с первой женой, у Джулии вроде бы тоже никого не было, ну мы и…

— Вроде бы?

— Она посещала церковь Эзры, и до этого они встречались. Но пока я жил здесь, они почти не виделись, — он снова поерзал на стуле, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза. — Я понятия не имел, что Джулия забеременела. Закончил книгу и уехал обратно в Калифорнию.

Я был готов поспорить, что Годфри рассказал мне не всю историю. Внутренний голос настойчиво твердил, что насчет своей неосведомленности он соврал.

— Ты уехал, а она вышла за Эзру Уордлоу. — Я сверлил взглядом макушку Годфри, гадая, когда он отважится на меня посмотреть. — И никогда не пыталась связаться с тобой и рассказать о Джастине?

Прист неловко дернулся.

— Нет, не пыталась.

Его поведение говорило о том, что он лжет, но мне нечего было ему предъявить. Да и зачем?

— Почему ты мне все это рассказываешь? — спросил я.

Годфри сцепил пальцы в замок.

— Ты единственный старый друг, который остался у меня в Афинах. Кроме Джулии, конечно. К тому же мой сын живет у тебя дома. Я решил, что нужно поставить тебя в известность, раз уж собираюсь пробыть в городе какое-то время и познакомиться с Джастином. А может, ты поможешь нам с ним найти общий язык.