— А что было на той открытке, вы не помните?

Тетя Шура хмурится и крошит на пол кусок пирога.

— Мрак. Девочка моя, там был такой мрак, какой не снился тебе в самых кошмарных снах. Лучше бы тебе никогда такого не видеть.

— Клетка, голубь и черная шкура? Похоже, как будто человек сидит?

— Клетка и голубь? — Она вскидывает брови вверх. — Нет, деточка. Хуже. Намного хуже. Там было тесто. Пресное тесто без вкуса и без запаха, и оно затягивало внутрь, как зыбучие пески.

— Тесто на открытке?

— Внутри открытки, ты же понимаешь. А снаружи был пирог, вывернутый наизнанку: тесто внутри, начинка снаружи. Ах, я, кажется, уже говорила про это. И начинка, знаешь, такая, ядовито красная! Сразу видно, что не просто невкусный… — Она снова всхлипывает и лезет в карман за платком. — Мрак! Мрачный пирог!

Тетя Шура достает из кармана мои ножницы и смотрит с удивлением то на меня, то на них:

— Милая… это ведь твои, да?

Я киваю.

— Мне придется их отдать, — вздыхает она.

— И тогда вы снова все забудете?

— Я не могу оставить их себе. — Она гладит лезвия кончиками пальцев, я вижу, как поток играет в ее руках тоненькой, едва заметной струйкой.

— Мы найдем ваши ножницы. Я обещаю, — говорю я.

И кто меня только за язык тянул?! Не могу же я теперь обмануть тетю Шуру. Нашлась обещальщица! С таким же успехом заяц мог бы пообещать ежику разобраться с медведем. Я хихикаю про себя. Или это опять истерическое? Но мне больше ничего не остается. Разве что искать — Ингу, Надежду Петровну, Магрина — кого-то, кто способен разобраться в происходящем. Потому что все остальное выше моих сил.

Тетя Шура протягивает мне ножницы.

— Бери, девочка моя. Это твое. — Она улыбается мне, и это трогает меня больше, чем любые слезы.

В тот миг, когда я уже держу ножницы, а тетя Шура их еще не отпустила, она вдруг морщит лоб, вспоминает что-то и говорит:

— Мне нужно тебе что-то сказать. Ты не слышишь, а я слышу.

— Что?

— Уже пора. Тебя ждут.

— Кто меня ждет? Где?

Она выпускает бронзовые ручки, идет к подоконнику, отрывает листок у комнатного цветка и растирает его в руках. По комнате распространяется цветочный запах. Тетя Шура протягивает мне ладонь, и я вижу, что кончики ее пальцев приобрели зеленоватый оттенок.

— Что это значит? — спрашиваю я.

Но ее взгляд снова становится растерянным. Я прячу ножницы и протягиваю ей недоеденный пирожок. Тетя Шура послушно берет его, но жует механически и с завистью смотрит мне в глаза, как будто это я что-то ем, а она голодает.

— Невкусно, — жалуется мне она. — Я устала.

— Сейчас поедем домой, — успокаиваю я ее.

Я благодарю хозяйку, вручаю ей еще несколько купюр и увожу тетю Шуру к такси. Доставив домой, сдаю ее с рук на руки родственникам и говорю, что она потерялась, но потом вспомнила свой адрес. Меня долго уговаривают остаться, расспрашивают, пытаются всучить мне какие-то гостинцы, в конце концов я вырываюсь и спешу домой.

Дома вытряхиваю прямо на пол содержимое своего рюкзачка. Последней вываливается визитка ателье «Депрессивный хорек» — карточка, которая оставляет следы зеленой краски на руках. Только теперь в голову мне приходит очевидная мысль: работа профессионала такого уровня не должна пачкаться, если только он не задумал ее именно такой! Случайностей не бывает, особенно если речь идет о Меркабуре. Понятия не имею, что тетя Шура знает об этом ателье и его хозяйке, но она хотела сказать мне только одно: пора воспользоваться визиткой. Вот только как это правильно сделать?

Иногда верный способ мне подсказывают собственные руки… Я снова ощупываю карточку, провожу пальцем по каждой детали, но ни одна не откликается. Тогда я подключаю самый антискраперский инструмент — банальную логику. Итак, в ателье ходят, чтобы заказать одежду. Снимают мерки, выбирают подходящую модель и ткань. Открытку на себя не примеришь, но вот ткани… Я осторожно снимаю проволочную вешалку с кусочком изумрудной материи, а потом вешаю ее обратно. Ничегошеньки не происходит, но мое внимание привлекает портрет хорька. Надо же, я не сразу заметила, какая у него забавная и одновременно невыносимо грустная мордочка. Ой, что это? Он мне подмигнул?! Зверек корчит мне рожи, портрет на глазах становится все больше и больше, а у меня нестерпимо кружится голова.

Я закрываю глаза и проваливаюсь на ту сторону, в Меркабур. Спустя мгновение мне открывается чудная картина. В жизни не видела ничего подобного! Но еще до того, как успеваю осознать то, что вижу, я чувствую: меня здесь и вправду ждут.

Глава четвертая. Кем вы были в прошлой жизни?

Инга

2 июня, почти десять утра, время знакомиться

Самое безопасное место в мире


— Кем вы были в прошлой жизни? — Он задал мне этот вопрос таким тоном, словно спросил, в какой школе я училась.

Я вздрогнула. Когда она у меня закончилась, эта прошлая жизнь? Два года назад или прошедшей ночью? Он ждал, всем своим видом выражая бесконечное терпение.

— Вспоминаю, — пояснила я. — Я преподавала итальянский. — Потом решилась спросить вслух: — Где я?

— Вы у меня дома. Правда, не знаю, как вы сюда попали, но я вас ждал.

— Мы в Меркабуре? — открыто спросила я.

Он посмотрел на меня с таким любопытством, что я принялась ощупывать лоб — вдруг зеленые рожки выросли?

— Вы находитесь на Земле, это третья планета от звезды в нашей Солнечной системе. «Ноль тридцать в тентуре, семь по спирали», как в одном фильме говорили.

— Кристофоро Коломбо! — пробормотала я вслух.

— Вы знали Колумба? Вы и во времени путешествовали? — спросил он все тем же непринужденным тоном, как будто мы обсуждали новинки кино.

— Нет, но я знавала одного апулийца, который любил так ругаться, — машинально ответила я.

Кажется, я сошла с ума. Впрочем, последнюю пару лет это ощущение возникает у меня настолько часто, что я ему даже не удивляюсь. Аллегра шепнула мне: «Правда, он классный?» Она меня бесила с самого момента моего появления здесь, моя внутренняя радость. Этот странный тип, который вызывал во мне самые противоречивые чувства, отчего-то ей безумно нравился.

— Вы скрапбукер? — спросила я.

— Нет, музыкант. У вас там есть музыка? Знаете, это такие звуки… Постойте, я сейчас включу радио. Или, хотите, сыграю вам что-нибудь?

— Спасибо, не надо. Я знаю, что такое музыка. Стойте, что значит, «у вас там»? «У нас» — это где?

— Ну на Меркануре. На вашей планете, как вы ее там назвали.

На этом месте итальянские фразы у меня кончились, и я выдала такую непереводимую игру слов, что сама себе удивилась.

— Вы уже научились обворожительно материться. — Он слегка поклонился мне, весь его вид выражал безграничное уважение.

Внешность человека, который сидел напротив меня, настолько не сочеталась с его манерой речи, что я никак не могла понять, где же все-таки нахожусь: на Том Свете или на этом. Вид за окном был настолько же привычным, насколько унылым. Обстановка квартиры с одинаковым успехом могла бы существовать в обоих мирах, однако для Меркабура она все же выглядела более естественной.

Пожалуй, надо начать с того, как мой новый… э-э-э… друг? В общем, с того, как он отреагировал на мое появление. Когда он ни капельки мне не удивился, я сразу решила, что попала на Тот Свет. Даже успела забеспокоиться, смогу ли выбраться обратно, но маме я доверяла на все триста процентов. Если она сказала, что это будет безопасное место, значит, смогу здесь пережить и прямое попадание многотонной бомбы.


Конец ознакомительного фрагмента

Если книга вам понравилась, вы можете купить полную книгу и продолжить читать.