— Ой, зрителям и мне самому пора отдохнуть от этой непредсказуемой королевы! Я и так опасаюсь, что мировые биржи завтра будут биться в неожиданной истерике. Всего хорошего, дорогие телезрители!

И, действительно, наутро биржу одолела горячка, но называть её неожиданной было бы неправильно.

Маугли привыкла рассчитывать свои действия не на два, а на двадцать шагов вперёд, поэтому с этой биржевой лихорадки её династия тоже собрала обильный урожай.

Глава 3

Рейнджер Уайт

Оставалось проехать не больше десятка миль, но усталость и недосып наваливались на Мэтта Уайта быстрее, чем шла к концу длинная дорога. Но устают не только люди, и рейнджер опасался за свою лошадку. Езда по каменным россыпям и мелким скользким болотам, а то и по рыхлым пескам, могла вывести из строя любую лошадь, особенно такую старую и заслуженную скотинку, как его. А в пустыне, где до ближайшего города сто пятьдесят миль, помощи можно и не дождаться. Дорога — одно название, по ней практически никто не ездит. Зимние дожди так расквасили южные предгорья Ксанаду, что дорогу не раз пересекали речки, не отмеченные на карте, и их приходилось медленно преодолевать вброд.

Мэтт хотел сделать перед дюнами небольшой крюк: проехать по берегу морского залива и проверить одно место в прибрежных скалах, отмеченное на карте крестиком.

Облака нежно засветились оранжевым — рассвет приближался. Дождевая морось прекратилась.

Вот и дюны.

Мэтт круто свернул с дороги и затрясся по кочкам и камням. С приближением к морю ветер усиливался, и вершины серповидных холмов закурились светлым песком. Ещё десять минут — и лошадка, обогнув груду округлых мутно-прозрачных камней, вышла на рыжий пляж — прямо к прибою.

Это зрелище завораживало Мэтта с самого детства. К берегу медленно двигались чёрно-красные высокие гребни. Их вершины флуоресцировали и дымились, свешивали пенные космы на литые глянцевые лбы.

Волна, дождавшись своей очереди, зарычала, встала на цыпочки, засветилась прозрачным красным светом — и пушечно грохнула в ледяную гальку. Фонтан брызг и камней взметнулся на сотню футов. Разбившись в розовую пену, волна добежала, дошла, доползла до рейнджера, остановилась и покатилась назад.

Этот момент Мэтт любил ещё больше.

Раздался мелодичный звон, который издавали прозрачные шарики ледяной гальки, сталкивающиеся друг с другом в уходящей волне.

Морская музыка никогда не надоедала Мэтту. Он мог слушать эту волшебную череду звуков бесконечно.

Львиный рёв, оглушительный выстрел, серебряный звон.

Рык, пушка, хрусталь.

Мэтт собрался ехать дальше, но тут в небе над морем появилось светлое сияние.

Неужели?..

Рейнджер с замиранием сердца смотрел, как облачная завеса над морем раздёрнулась и открыла огромный золотистый шар, нанизанный наискось на яркий стержень.

Шар был в одиннадцать раз больше полной Луны и ярко освещал курчавое от пены стадо волн.

Минута роскошного зрелища — планетный диск сверкнул в последний раз — и скрылся в новой красноватой туче.

Мэтт перевёл дыхание. Вид над океанским прибоем полного Сатурна, который достигал полной фазы раз в шестнадцать дней, он считал самой хорошей приметой. А когда Сатурн в полуфазе, на его терминаторе можно увидеть голубой рассвет.

В тихий сезон у моря тоже интересно: зеркальная поверхность идеально отражает висящую над горизонтом планету — словно вода уступила место небу, в котором оказалось целых два огромных Сатурна-близнеца.

«Если я когда-нибудь осяду и заведу свой дом, то он будет вот на таком побережье…» — подумал рейнджер, двинул рычаг старенького «мустанга» вправо и погнал лошадку вдоль прибоя. Морской бриз заметно потряхивал машину, а метановые брызги залепляли стекло. Мэтт сверился по карте, высмотрел нужную расщелину и свернул.

Ветер сразу ослаб. Рейнджер проверил, что хотел, и двинулся по ущелью дальше, решив, что его «мустанг» сможет форсировать большую лужу, преграждающую самый короткий путь к дороге, с которой он недавно свернул.

Лужа оказалась глубже, чем Мэтт ожидал: жидкий метан покрыл все шесть колёс и заплеснулся на стекло. Оно оказалось для него раскалённым — и метан с шипением испарился.

Амортизаторы сердито крякнули, и, подпрыгнув на шершавом берегу промоины, лошадка вынесла Мэтта на дорогу.

— Отличная работа! — похвалил её Мэтт и, включив автопилот, забрался в багажник. Порывшись в нехитром скарбе, он с огорчением понял, что два дня назад уже надел самую чистую рубашку, какая у него была.

— Всё время забываю купить фрак, — сокрушённо сказал рейнджер и вернулся за пульт. Тут машину так тряхнуло, что Мэтт чуть не ударился о лобовое стекло.

— Полегче на поворотах, крошка! — проворчал он и пристегнул ремни. — И некоторые чудаки считают, что это — дорога!..

Живописные скалы обступали вездеход, хотя карта утверждала, что морской берег лежит всего в сотне метров левее.

Мэтт с интересом рассматривал проплывающие мимо разломы пород, оценивал намётанным глазом узор прозрачных ледяных прожилок и чёрных углеводородных потёков и сосулек.

— Может, в этом что-то и есть… — пробормотал он.

Очередная скала была увенчана полусферой: обычное жилище небогатого старателя в пустынных районах.

Мэтт включил лазерный переговорник:

— Здравствуйте, хозяева. Я — Мэтт Уайт. Прошу вашего гостеприимства.

Через полминуты из динамика донесся женский голос:

— И вам здравствовать. Мистер Мэтт Уайт? Я слышала о вас.

— Надеюсь, только хорошее, мэм? — улыбнулся Мэтт в глазок камеры, досадуя, что не побрился, и радуясь полутёмной кабине.

— Ну… кое-кто считает вас опасным человеком, — сказал с сомнением женский голос.

— Для вас я безопаснее ягнёнка, мэм, — спокойно откликнулся рейнджер. — Я проехал триста миль по ужасной дороге и совершенно разбит. Моя лошадка нуждается в отдыхе и подзарядке. Ваше гостеприимство можно приравнять к милосердию.

— Я сделаю один звонок. Подождите, мистер.

Мэтт догадывался, кому будет звонить женщина, и набрался терпения.

Внезапно дверь шлюза, устроенного в подножии скалы, поползла вверх.

— Приглашение, которое лучше всяких слов! — улыбнулся Мэтт, развернул шестиколёсник и задним ходом заехал в проём.

Из закрытого шлюза одни насосы откачали густую азотно-метановую смесь, служившую атмосферой на Титане, а другие впустили менее плотную азотно-кислородную, привычную для землян.

Мэтт открыл кабину «мустанга» и спрыгнул на бетонный пол. В шлюзе было чертовски холодно, и он поспешил зайти в дом.

Его встретила симпатичная рыжая женщина с веснушчатым лицом. Зелёные глаза рыжеволосой были настороженны, но, как с облегчением отметил Мэтт, в её руках не было оружия. Одета молодая женщина была в чёрный комбинезон; он не скрывал её эффектную фигуру и контрастировал с молочной кожей лица и рук.

— Мэм, благодарю вас от имени всех бродяг Титана! — Мэтт улыбался и держал пустые ладони на виду.

— Что привело вас в наши края, мистер Уайт?

— Я еду в Сильвер-хилл, двести миль на запад отсюда. Там у меня небольшое дельце по геологической части. Если вы позволите мне переночевать, то я был бы вам крайне признателен. Я могу заплатить за пребывание в вашем доме.

— Я слышала об этих новомодных обычаях, но мы с братом придерживаемся традиционных взглядов на гостеприимство.

— Тогда разрешите сделать вам небольшой подарок, — сказал Мэтт и, не делая резких движений, достал из заплечного рюкзака продолговатый пакет.

Женщина с любопытством спросила:

— Что здесь?

— Копчёный палтус, мэм.

Глаза женщины расширились от удивления, а рука машинально отметила вес пакета. Стоимость такого деликатеса была неизмерима с расходами на однодневного гостя.

— Вы уверены, что… — Она осеклась, увидев обиженное лицо Мэтта, и улыбнулась: — Зовите меня Энн, мистер Уайт.

— Тогда — Мэтт, к вашим услугам.

— Хорошо… Мэтт. Вы подсоединили вездеход к энергосети?

— Да, моя лошадка уже вовсю чавкает.

— Теперь позаботимся о вас. Душ?

— О! — только и смог сказать Мэтт.

Энн отвела его в комнату для гостей:

— Грязное бросайте сюда. Я сама постираю, вы не справитесь с моей капризной машиной.

— Э-э… — смутился рейнджер.

— Давайте без лишних слов! — скомандовала Энн. — В шкафу найдёте чистую домашнюю одежду. Это вещи моего покойного мужа. Они вам подойдут, он был такой же… рослый.

Хотя женщина старалась говорить спокойно, напряжение в голосе выдавало свежесть потери.

— Сочувствую вашему горю, — тихо сказал Мэтт. — Я немного знал Эндрю. Он был прекрасным человеком.

— Спасибо, — и Энн ушла.

Вода бежала по сильному стройному телу Мэтта, смывая пот и усталость.

Душ воскресил рейнджера. Он с сожалением закрыл горячую воду и вышел из кабины. Его одежду Энн уже забрала, и он надел мягкие светлые шорты и футболку. Она была ему маловата: слишком обтягивала грудь и плечи.

Мэтт вздохнул, вспомнив беднягу Эндрю. Тот погиб восемь месяцев назад при прокладке своей шахты. Самая типичная смерть старателя на Титане — от обвала. А неспокойные вулканы и землетрясения, вызывающие сдвиги ледяных пород, густым кольцом охватывают малонаселённый южный берег Ксанаду.