Одри Карлан
Calendar Girl. Никогда не влюбляйся!
Посвящения
Январь
Джинель Бланч
Ты была со мной с самого начала…
Твоя вычитка спасала меня сотни раз.
Спасибо тебе за то, что веришь в меня и в мои истории и любишь их так же, как я люблю тебя, целиком и полностью. Namaste, друг мой.
Февраль
Джинанна Гудолл
Год назад я выпустила свой первый роман. И с тех пор ты была моим болельщиком, бета-ридером и фаном номер один.
Сейчас я горжусь тем, что могу назвать тебя другом.
Ты любишь моих персонажей так, словно они твои собственные, и помогаешь мне прочувствовать их.
У тебя множество способностей и талантов, и я рада, что ты делишься ими со мной. Любовь и свет.
Март
Хезер Уайт
Миа попала в Чикаго благодаря тебе. Ты оставила привычную обстановку и отправилась в путешествие. Мартовская книга показывает, как чудесно иногда пойти на риск.
Иногда это может изменить или даже полностью перекроить жизнь. И чаще всего оно того стоит.
Ты прекрасна, и я радуюсь твоему присутствию в моей жизни.
ВСЕГО НАИЛУЧШЕГО, милая моя.
Январь
Глава первая
Настоящей любви не существует. Долгие годы я верила, что она есть. По сути дела, я даже считала, что нашла ее. Если быть точной, четыре раза. Так, давайте посмотрим.
Тейлор. Мое увлечение времен старшей школы. Мы встречались вплоть до выпускного. Он был бейсболистом, лучшим в команде. Лучшим из тех, что когда-либо учились у нас в школе. Здоровенный, мышц на порядок больше, чем мозгов, а стручок размером с арахис. Возможно, из-за всех тех стероидов, что он вкачивал в себя у меня за спиной. Он бросил меня в ночь выпускного. Сбежал, прихватив с собой мою девственность и капитана группы поддержки. Я слышала, что его выперли из колледжа и теперь он работает механиком в каком-то захудалом городишке. У него двое детей и жена, которая больше не желает его поддерживать.
Затем был помощник преподавателя с моего первого курса психологии в муниципальном колледже Лас-Вегаса. Его звали Максвеллом. Я считала, что этот одаренный юноша способен чуть ли не по воде ходить. Оказалось, что он прошелся сапогами по моему сердцу, потому что перетрахал девиц со всех курсов, где работал помощником преподавателя. В его случае ПП означало «Попки и Письки», и он позаботился о том, чтобы никогда не испытывать в них недостатка. Ну и ладно. Кончилось тем, что он обрюхатил двух телок одновременно и его выперли из колледжа за неподобающее поведение. В девятнадцать за ним уже гонялись две малолетние мамашки, требующие алиментов. Есть в этом что-то невероятно поэтическое. Слава Господу, что я всегда просила его упаковать свой багаж, прежде чем пихать это сокровище в меня.
В двадцать я решила сделать перерыв в учебе и проработала весь год официанткой в «Эм-Джи-Эм Гранд» на Лас-Вегас-Стрип — в туристическом центре Лас-Вегаса. Там-то я и встретила счастливый номер три, Бенни. Правда, я не была особенно счастлива, да и он тоже. Он был шулером. Конечно, в то время он заявил, что работает агентом по продажам и просто любит покер. У нас состоялся бурный роман, хотя романтики в нем было немного. По-моему, большую часть времени я провела пьяной в доску под Бенни, но, увы, — мне казалось, он меня любит. Он это непрерывно твердил. Мы бухали два месяца напролет, плавали в гостиничном бассейне и трахались целыми ночами в одной из комнат, ключи от которых давал мне приятель из обслуги отеля. Я бесплатно поила его и его друзей в баре, а он почти каждый вечер предоставлял мне ключ от очередного номера. И это работало. Пока не перестало. Бенни поймали за подсчетом карт, и он испарился. В первый год после его исчезновения я была сама не своя. Потом я узнала, что его избили почти до смерти. Он какое-то время провалялся в больнице, а потом свинтил из города, не сказав мне ни слова.
Последняя ошибка оказалась той самой соломинкой, которая, по известному выражению, сломала спину верблюда. Именно из-за нее я теперь убеждена, что настоящую любовь изобрели компании по производству поздравительных открыток и те, кто пишет любовные романчики и романтические комедии. Его звали Блейном, хотя ему следовало бы называться Люцифером. Он был бизнесменом с хорошо подвешенным языком. Я вольно использую термин «бизнесмен». На самом деле он оказался кредитной акулой — той самой кредитной акулой, что ссудила моему отцу намного большую сумму, чем папа способен был вернуть. Начал Блейн с меня, а затем переключился на отца. В то время я считала, что наша любовь родом прямо из сказки. Он посулил мне весь мир, а подарил ад на земле.
— Вот почему я считаю, что ты должна просто согласиться на ту работу, что предлагает тебе твоя тетушка, и больше не рыпаться.
Моя лучшая подруга, Джинель, шумно лопнула жвачку прямо в телефонную трубку. Я отвела телефон от уха.
— Других вариантов нет, Миа. Как еще тебе удастся вырвать твоего папу из рук Блейна и его подельников?
Я втянула глоток ледяной воды, и калифорнийское солнце разбило капли на тысячи зайчиков, прыгающих по бокам потревоженной бутылки.
— Не знаю, что делать, Джин. У меня нет таких денег. Да у меня вообще нет никаких денег.
Я вздохнула. Даже мне этот вздох показался слишком громким и драматичным.
— Слушай, ты всегда любила саму идею любви…
— Уже нет! — напомнила я своей закадычной подруге детства.
В телефонной трубке слышался голос Вегаса. Люди почему-то убеждены, что в пустыне царит тишина. Но только не на Стрип. Игорные автоматы лязгали, колокольчики звенели — куда бы ты ни пошел, невозможно было избавиться от этого монотонного шума.
— Знаю, знаю.
Она передвинула трубку, и у меня в ухе треснуло.
— Но тебе ведь нравится секс, так?
— Я же не Барби, Джин. У меня нет проблем с арифметикой. Так что, пожалуйста, не задавай глупых вопросов. Я тут умираю.
Или, точнее, умереть предстояло моему отцу, если я каким-то образом не раздобуду миллион долларов.
Джинель театрально застонала и снова лопнула жвачку.
— Я имею в виду, если ты согласишься работать в службе сопровождения, тебе надо будет просто хорошо выглядеть и много трахаться, так? У тебя же несколько месяцев не было секса. Можно с тем же успехом расслабиться и получить удовольствие, а?
Положитесь на Джинель — уж она сумеет превратить место высокооплачиваемой девочки по вызову в работу мечты.
— Но это же не «Красотка», а я не Джулия Робертс.
Я подошла к своему мотоциклу, «Сузуки GSXR 600», который называла просто Сьюзи. Он был единственной моей ценной вещью. Перекинув ногу через седло, я вложила телефон в держатель и переключила его на громкую связь. Затем разделила свою густую длинную гриву на три пряди и ловко заплела их в толстую косу.
— Послушай, я знаю, что ты желаешь мне добра. И я искренне не понимаю, что мне делать. Я не шлюха. По крайней мере, не желаю быть шлюхой.
От одной этой мысли меня пронзило ужасом.
— Но мне надо что-то придумать. Как-то поднять нехилую кучу бабла, и быстро.
— Ну да, я тебя слышу. Дай мне знать, как прошла встреча в «Эксклюзивных эскортах». Позвони мне вечером, если сможешь. Блин, я опаздываю на репетицию, а мне еще надо переодеться.
Тут она запыхтела в трубку — я легко могла представить, как Джинель несется по казино, чтобы вовремя успеть на работу, прижимая при этом к уху мобилу и совершенно не обращая внимания на тех, кто пялится на нее или принимает за ненормальную. Вот что делало ее такой особенной. Она говорила все начистоту… всегда. Как и я.
Джинель работала в бурлеск-шоу «Классные куколки» в Вегасе. В полном соответствии с названием, моя подруга была маленькой, миловидной и отлично умела трясти задницей. Мужчины со всего мира слетались в Стрип, чтобы полюбоваться тамошними зажигательными представлениями. И все же Джинель зарабатывала недостаточно, чтобы выручить меня или моего старика — не то чтобы я ее об этом когда-то просила.
— Ладно, люблю тебя, сучка, — сладко пропела я, засовывая косу под воротник куртки-пилота, так что она уютно разместилась между лопатками.
— Люблю тебя еще больше, шалава.
Я повернула ключ в зажигании, завела мотор и надела шлем. Засунув телефон во внутренний карман, я выжала сцепление и рванула навстречу будущему — нежеланному, но неизбежному.
* * *
— Миа! Моя сладкая малышка! — проворковала тетушка, обвивая меня тощими, как у скелета, руками и впечатывая в свою грудь.
Для такой изящной женщины она обладала немалой силой. Ее темные волосы были собраны в элегантный французский узел. На ней была белая блузка, мягкая, как шелк, — вероятно, потому что и была шелковой. Блузу моя тетушка заправила в строгую черную кожаную юбку-карандаш, к которой прилагались шпилосы высотой с ходули, с той самой красной подошвой, о которой я так много читала в последнем номере «Вог». Она выглядела прекрасно. И, более того, она выглядела дорого.
— Тетя Милли, я так рада тебя видеть… — начала я, но тут два пальца с выкрашенными кроваво-красным лаком ногтями прижались к моим губам, заставив замолчать.
