Олег Дивов

Саботажник

За информацией касательно загробной

жизни, будьте добры, обращайтесь к

ближайшему священнику, пастору, раввину,

мулле или любому другому аккредитованному

представителю Господа. Спасибо за звонок

на Небеса.

из Роберта Шекли

Саботаж (фр. sabotage) — 1) намеренный

срыв работы путем открытого отказа от нее

или умышленного ее невыполнения; 2)

скрытое противодействие осуществлению чего-либо.

Словарь иностранных слов

Глава первая

На орбитальной станции капитан Причер весь извелся, ожидая шаттл с Кляксы. Его так и подмывало зайти в сортир, отстегнуть протез, вытащить заветную флягу и как следует вмазать. Когда объявили, что шаттл задерживается, капитан с облегчением вздохнул и почти бегом припустил выполнять задуманное. Тут-то его и окликнул знакомый голос.

Причер неохотно оглянулся. Капитан сохранил характерные бронебойные повадки, с головой выдающие офицера десантного подразделения, только вот знаки различия у него теперь были совсем не те, что прежде, а на шее предательски светился белый воротничок.

— О-па! — удивился такой же громила, но с майорскими звездами в петлицах. — Ты чего, в контрразведчики заделался?

— Сын мой! — хмуро сказал Причер. — Сдается мне, в прошлую нашу встречу ты бы поостерегся хамить другу и учителю. Но сегодня я тебя прощаю… Как насчет исповедаться?

В результате длительной приватной беседы о духовном Причеру здорово полегчало, и на борт шаттла он вступил с благостной улыбкой. Окружающие почему-то отказались разделить его восторги. Для начала Причера вытолкали из кабины экипажа и отняли дымящее кадило, чем весьма капитана обидели. Потом выяснилось, что пассажиры все сплошь одержимы бесом и очень нервно реагируют на попытки окропить их святой водой. Больше всех орал какой-то молодой лейтенант, но мигом заткнулся, когда Причера на него стошнило.

Короче говоря, на главную военную базу Кляксы капитан Причер был доставлен с комфортом — его уволокли под руки два сержанта из «эм-пи». [MP (англ. military police) — военная полиция (здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. авт.)]

— А еще священник! — возмущался командир шаттла ему вслед.

В камере гауптвахты Причер ощутил, что может держаться на ногах и воспрял духом.

— Ну, кто тут первый на расстрел?! — осведомился капеллан, расправляя плечи. — Давай сюда, живьем оприходую!

— А как насчет по шее? — поинтересовались откуда-то из угла.

— Легко! — обрадовался капеллан. — Я же говорю — давай сюда. И по шее тебе достанется, и в рыло, и куда ни попроси. Милости просим к раздаче! Подходи по одному! Чует мое сердце — всеми тут без различия обладают кровь и убийство, хищение и коварство, растление, вероломство, мятеж, клятвопреступление, расхищение имуществ, забвение благодарности, осквернение душ, превращение полов, бесчиние браков, прелюбодеяние и распутство! [Премудрости Соломона, 14:25 (неканонич.). Далее по тексту цитаты из Библии, которыми оперирует капитан Причер, не комментируются и никак специально не выделяются. И так видно.] А посему, грешники — ко мне!

— Слышь, batiushka, ну кончай же шуметь! — попросили из угла, на этот раз куда более миролюбиво.

— Русский, что ли? — прищурился капеллан.

— Угу, — на дальней койке сел усатый толстяк в драной тельняшке. — Старшина Кронштейн, ракетный катер «Ненормальный», командир правого борта. Выпить есть?

— Так уж и «Ненормальный»? — усомнился капеллан, подходя к усатому и присаживаясь рядом.

— А какой же он еще, раз тринадцатый номер! Может быть такой номер у боевого судна?… Ого! Да ты целый капитан! Виноват, сэр. Больше не повторится.

— Фигня, — отмахнулся Причер, закатывая штанину. Он отстегнул протез, извлек из него пластиковую флягу со скотчем и небрежно бросил искусственную голень на соседнюю койку. — Угощайся, сын мой. Na zdorovie!

— Благодарствуйте, святой отец, — Кронштейн основательно приложился к горлышку, крякнул и вытер усы. — Вещь! Из-за нее, родимой, и сидите?

— Вроде того. Сам-то за что здесь?

— Да в сержантском баре с вашими гомосеками подрался.

— Чего так?

— А чего они гомосеки?

— Не понял?..

— Сами только что говорили — превращение полов…

— Ну, это так, цитата. Когда написано-то было! — отмахнулся Причер. — Библия книга суровая, но справедливая, там эпизоды есть, в которых праведнее многих прочих оказываются блудница да мытарь. Помнится, и с геями не все так просто… — капеллан пустился в рассуждения, и фляга как-то сама собой уговорилась до дна. Ее место заняла другая, возникшая будто ниоткуда, уже одним своим внушительным объемом радующая душу. В зарешеченном окне смутно угадывались чужие звезды, далеко на болотах истошно взвизгивала какая-то дрянь.

— Эх, хорошо бухаем! — радовался Причер. — Спеть, что ли? Давай вашу, русскую!

— Запросто. Эту знаете? — и Кронштейн затянул басом:

He could preach the Bible like a preacher
Full of extasy and fire
But he also was the kind of teacher
Women would desire!

— Так это ж прям про меня! — восхитился Причер.

Ra-Ra-Rasputin,
Lover of the russian Queen!

Под такую песню выпивка потекла буквально рекой. Причер легко запомнил текст, и когда начали петь по третьему разу, в окне задребезжало раскоканное пуленепробиваемое стекло. Особенно капеллану нравилась фраза «he could preach the Bible like a preacher» — он хватал с койки отстегнутую ногу и начинал бить себя пяткой в грудь.

— Эй, вы, там! — надрывались в коридоре. — Молчать, задержанные!

— Сам заткнись, сопляк! Еще раз вякни, отпущение грехов раком будешь вымаливать! Приди только ко мне на исповедь!

После такой угрозы полицейский резко присмирел.

— А вот эту… — предложил Кронштейн.

Moonlight and vodka
Takes me away.
Midnight in Moscow
Is sunshine in L.A….

— До чего же у вас, русских, песни душевные… [Дабы не нарушать авторских прав, уточним: спетые персонажами русские народные песни больше известны в исполнении «Boney M» и Chris De Burgh.] — вздохнул капеллан, прижал к груди свой протез, обнял его и горько заплакал.

Утром в камеру вошел здоровенный бугай — «эм-пи» с сержантскими нашивками и изукрашенной синяками распухшей мордой.

— Вставай, алкаш пархатый, — сказал он Кронштейну. — За тобой мичман Харитонов приехал.

— Рановато, — удивился Кронштейн, натягивая порванный китель. — В поход собираемся, что ли?

— Ты куда сейчас? — спросил капеллан.

— На базу, наверное. Знаете — плавбаза «Свободно Плавающая Тревога»? Знатная коробка. На вид баржа баржой, а с одного залпа авианосец топит. Не наш, конечно, ваш. Наши-то покрепче будут.

— Слушай, шовинист густопсовый! — разозлился сержант. — Идешь, или как?! Твой мичман, наверное, уже под стол упал…

— Харитоша норму знает, — отмахнулся Кронштейн. — В шесть утра он еще как огурчик. Вот к обеду… Ну, святой отец, благослови на дорожку раба Божьего. Кто его знает, увидимся ли еще.

Причеру вставать было лень, тем более — без ноги. Он просто сел на койке чуть прямее. Но в капеллане произошла вдруг перемена, неуловимая внешне, однако до того разительная, что Кронштейн подтянул живот и встал смирно, а хмурый сержант глупо вытаращился.

— Благословляю тебя, сын мой, — произнес капеллан глубоким и полным значения голосом. — И властью, данной мне Святым Престолом, отпускаю тебе все будущие грехи, проистекающие из сути твоей службы. Ты выполняешь святую миссию — защищать невинных. А потому — еще раз будь благословен. Коли трудно придется — вспомни: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться». Иди же с миром.

— Бррр… — поежился Кронштейн. — До костей пробирает. Спасибо. Век не забуду.

— В какую дырку ему ваше благословение, святой отец? — процедил сержант. — Он же чистый фашист. И даже не католик…

— Мальчик, — лениво сказал Причер. — Во-первых, я хоть и неправильный, а все-таки целый капитан. А во-вторых — окстись. Господь всякую хулу долго терпит, но потом так шандарахнет, что мало не покажется. Может даже и моей карающей десницей, — с этими словами Причер взвесил на ладони протез.

— Виноват, сэр, — потупился сержант. — Извините.

— Пошли, милашка! — усмехнулся Кронштейн и хлопнул сержанта по заду. Тот схватился было за дубинку, но под взглядом капеллана передумал и только горестно вздохнул.

— А пожрать мне дадут? — крикнул Причер сержанту вдогонку, но ответа не удостоился.

Минут через пять явились и за Причером. На этот раз пришел другой «эм-пи», но тоже сержант, и тоже почему-то с разбитой физиономией.

— Вставайте, господин капитан, — сказал он. — Полковник за вами адьютанта прислал.

— А я думал, позавтракать успею, — нахмурился капеллан, пристегивая ногу.

— Да зачем вам наша баланда, сэр? В офицерской как раз накрывают.

— Отлично! Слушай, малыш, что-то я хотел спросить… Да! Как у русских плавбаза называется?

— Большой многофункциональный боевой корабль «Тревога», сэр.

— Ну и хохмач этот ракетчик! — усмехнулся Причер.

— Который с вами сидел? Он не ракетчик, сэр. Он корабельный психиатр. Только, разрешите доложить, похлеще любого сумасшедшего…

На выходе с гауптвахты капеллана поджидал улыбающийся лейтенант — слава Богу, не тот, которому Причер испортил мундир на шаттле.

— Поздравляю с успешным прибытием, святой отец! Командир базы желает вам доброго утра и приглашает к столу.