Профессор не успела отметить в зачетке экзамен. Что-то щелкнуто, и весь свет в аудитории погас. Отключились голограммы, исчезли мерцающие поверхности экранов. Наступила какая-то первобытная темень. Краем глаза Елена продолжала видеть улицу: в других корпусах тоже сделалось темно, и, наверное, множество голосов сразу закричали: «Чего там?», «Сапожники!!!» «Ни зги не видно!»

Ладно, у нее занятия. Но как хирурги? Детские сады? Оживленные трассы? Воображение разом нарисовало множество самолетов и кораблей без систем земной навигации, идущих навстречу друг другу. Панику пассажиров, растерянность пилотов, хаос в центрах управления. Тысячи шахтеров, застывших на глубине в остановившихся лифтах или черных тоннелях. Роботов-уборщиков, переставших раскидывать снег… Боже! Телепорты! Час пик. Миллионы недособранных людей в них.

В опустевшей без студенческих голограмм аудитории Елена ощутила холодок страха и одиночества. Она поднялась и на ощупь двинулась к двери, которую пришлось разжимать руками — теперь та не открывалась сама перед подходившим. Лестница. Еще одна дверь. Деканат.

— Галя! — неуверенно позвала Коренева. — Ты здесь?

— Я за столом, — откликнулась Резвая. — Вылезу, и на меня обязательно кто-нибудь наткнется.

— Что случилось?

— Вся Москва вырубилась. Непонятно. У меня даже фонарика нет, — пожаловалась Шамхаловна. — На моей памяти первый раз погас свет. Нет, мама рассказывала… У них даже свечи были, представляешь?

— Ты не бойся, — подбодрила ее подруга, — у университета есть автономная система. Сейчас начнет включаться.

— Я не боюсь, — обиделась Резвая. — Потерпим.

В наступившей тишине было слышно, как открываются двери аудиторий и профессора перекрикиваются раздраженными голосами.

Минут через десять, не раньше, начал постепенно, корпус за корпусом, включаться свет. Сработала автономная система. Потом зашипели и обрели тусклое свечение панели на стенах — это уже восстанавливалась общая городская сеть. Пока без голограмм. Елена схватилась за персональник. Даже не пришлось выходить в «Новости». По всем экранам бежала красная строка. «Сегодня, в 16.00, совершено покушение на Государя. Телепорт Императора между Николаевским дворцом и Архангельским собором взорван изнутри. Одновременно отключилась вся энергетическая сеть столицы. Предполагается теракт».

Глава 1

О том, как император застрял в телепорте

Застрять в телепорте — совсем не то же самое, что застрять в лифте. Вы привязаны к энергетическому потоку, растянуты во времени. Максим Максимович слышал, как рабочие, чинившие устройство, переругивались между собой и обещали в случае невыплаты сверхурочных не так собрать Государя. Потерять часть молекул. Судили, какой именно из его органов можно забыть. Голову или… другую голову, наиболее важную для мужчины? «А что? — Наследник есть. — Было бы что терять! — А жена? — Можно подумать, там только жена!»

Вообще царь узнал о себе много хорошего. Его винили сразу и за протечки труб, и за наглое поведение мигрантов на улицах, и за цены, и за напряженные отношения с Европейским Альянсом. Глас народа — Глас Божий. В кои-то веки услышать, что они болтают вживую, без услужливых фильтров. Больно. Далеко не всегда справедливо. Но в целом сносно. Ничего нового. Служба информации если и смягчает выражения, то суть настроений доносит верно. Люди всегда недовольны. А дело идет. Не так быстро, как хочется, но и не так медленно, как могло бы. Раньше, говорят, султаны ходили по базарам. Вот базар пришел к нему.

Примчался начальник безопасности, накричал на ремонтников, и под его недреманным оком те сразу стали вести себя благопристойно. Макс сознавал, что ему не дозваться их из отцифрованного далека. Поэтому сосредоточился на своих ощущениях. Следовало вообразить себя не размазанной по тарелке кашей, а чем-то цельным, единым. Душой.

И тут у него возникло ощущение, что в теплый пузырь, которым он себя окутал, пытается пробиться чужеродная цифровая строка. Точно иглу вводят в клетку и выдавливают из шприца лекарство, которое должно преобразовать первичную структуру.

Макс сжался и попытался уклониться. Но острие искало его. Перед глазами замелькали мириады картинок. Взрывы, чума, марширующие мальчики в гетрах, размалеванный клоун, который почему-то пугал до медвежьей болезни. Что за чушь? Русские не боятся клоунов!

Следом возникла лестница эволюции, на нижней ступени которой сидел австралопитек. На верхней — Чарльз Дарвин. Пентаграмма. Крутящаяся Роза. Всемирное культурное наследие. Миротворцы на Марсе. Шлагбаум! Разделение властей. Красные флажки.

«Господи! Вытащи меня отсюда! — взмолился Максим Максимович. — Если я еще нужен!»

* * *

Менее всего начальник безопасности Карл Вильгельмович Кройстдорф собирался сегодня на работу. День чудесный-расчудесный — выходной. Чего почти не дождаться! Близ царя — близ бессонницы. Отгулов накопилось на три отпуска. Если взять их разом… Государь узнавать перестанет.

Но сегодня — наконец! Младшие дочки ушли с няней в театр слушать старинную оперу «Пиковая дама». В модуле остался один марсианский шарек Герундий, заменявший семье собаку. Карл Вильгельмович облачился в тренировочные и майку, взял в холодильнике, ну, что было, и уселся перед монитором. По правую руку высоченная кружка пива. По левую — гора гренок с чесноком. Отдыхает человек! В руках пульт.

Герундий примостился у ног хозяина, ожидая, пока тот отвлечется на мелькание фигур, чтобы стянуть гренку. «Адский шторм» — бегалка-стрелялка, без загрузки мозгов. Разработка сахалинских дизайнеров. С тех пор как на дно морей опустилась Япония и ее жители (кто спасся, конечно) мигрировали к нам, крайний северо-восток страны радовал играми с хорошей графикой и заковыристым сюжетом. Кройстдорф уже прошел три уровня и намеревался насладиться еще четырнадцатью.

Только-только Карл Вильгельмович с огнеметом в руках очутился на какой-то заброшенной космической базе и на него выскочил первый монстр, к радости игрока, чем-то напоминавший министра финансов — сейчас струю пламени ему в пузо, — как экран погас. Кройстдорф зачертыхался, решив, что в доме неполадки с электричеством. Хотел стянуть шлем. Но запикал красный огонек и завибрировал входивший в левое ухо провод — даже в выходной начальник безопасности не имел права отключаться от правительственной связи.

Через минуту он знал то же, что и все. А также сверх: теракт не завершился полным успехом, император висит где-то между небом и землей, вытащить его не удается.

Отшвырнув бутерброд, Кройстдорф запрыгал на одной ноге. Опрокинул пиво. По шкуре белого медведя разлилось желтоватое пятно, как будто зверь описался. Наступил на хвост Герундию. Даже не расслышал скулеж. Схватил шинель, сгреб со стола портативный телепорт на одного человека и, не попадая пальцами по экрану, набрал код горячей линии.

Секунда, и начальник безопасности материализовался прямо у перил Мраморной лестницы Большого Николаевского дворца в Кремле. Наверное, поток частиц занесло. Хорошо, что не слило ни с колоннами, ни с ковром. Нет, подошвы все-таки пригорели к покрытию. Портативники следует доводить до ума!

Карл Вильгельмович отодрал тапочки от паласа и только тут понял две вещи, способные вогнать в краску менее уверенного в себе человека. Во-первых, он все еще в тренировочных, заляпанных пивом и кетчупом. А из-под длинной шинели торчат морды меховых горилл. Во-вторых, Кройстдорф прыгнул в телепорт сразу, не подумав, как это может быть опасно в момент теракта. Ну понеслось!

Глава безопасности бросился вперед по анфиладе залов, через Золотой, через Георгиевский. Лицо на ходу принимало выражение «разорю и не потерплю». Чтобы никто даже не посмел поставить ему в вину веточку укропа, застрявшую в усах. Подчиненные волей-неволей подобрались. Начали докладывать.

Уже работала бригада. Помещение возле камеры перехода быстро наполнялось людьми из службы технической поддержки. Они тащили аппаратуру и слабо реагировали на протесты растерянной императорской охраны.

— Отставить! — рявкнул Кройстдорф. — Почему позволили Государю одному войти туда?

Он сам знал почему. За Максом не угонишься. Не слишком-то царь позволяет себя охранять! Кроме того, переход домашний, тысячи раз опробованный. На начальнике расчета лица не было. Теперь на него же все и повесят! Хотя ни сном ни духом. Досмотр всегда, везде, всего. Сканирование полное. Ничего подозрительного. И на тебе!

— Под арест до выяснения.

Несчастные офицеры были вынуждены сдать адъютантам Кройстдорфа оружие и позволить вывести себя из комнаты.

— Как там?

У инженеров технической поддержки, включая их начальника Василия Ландау — светоча информационной революции, — лица были… стоит охраны. Растерянные. Непонимающие. Даже детские. Такое случалось впервые, и протокола поведения не существовало.

— Вася, что творится-то? — почти ласково спросил Кройстдорф.

На что получил исчерпывающий ответ:

— А хер его знает.

Минут через пять инженеры закивали друг другу и почти заулыбались.

— Тащим? — осведомился Карл Вильгельмович.