Оливер Боуден
Assassin’s Creed. Тайный крестовый поход
Пролог
Ветер щедро надувал паруса. Уже много дней величавый корабль скрипел и стонал, держа путь на восток, к великому городу. Он вез ценный груз — единственного пассажира, которого команде представили как Наставника.
Сейчас пассажир одиноко стоял на палубе. Откинув капюшон плаща, подставлял лицо соленым брызгам. Это стало его каждодневным ритуалом: выйти из каюты на палубу, выбрать место, откуда можно в молчании смотреть на море, а потом вернуться к себе. Иногда вместо полубака он выходил на ют, но и оттуда неизменно разглядывал белые гребни волн.
Каждый день команда следила за ним. Матросы привычно трудились на палубе и на мачтах, обменивались шутками и время от времени украдкой поглядывали на задумчивого человека в плаще. «Кто же он такой, этот Наставник? — спрашивали они себя. — Что за птицу к нам занесло?»
Вот и сейчас команда косилась на пассажира, а тот отошел от планшира и опустил капюшон. На мгновение замер, склонив голову и опустив руки. Кое-кто из матросов даже побледнел, когда таинственный незнакомец проходил мимо, возвращаясь в свою каюту. И после того, как за ним затворилась дверь, на палубе вздохнули с облегчением.
Войдя к себе, ассасин сел за стол, налил кружку вина и потянулся к книге, что лежала на столе. Раскрыв ее, он принялся читать.
Часть первая
1
19 июня 1257 г.
Мы с Маттео находимся в Масиафе и задержимся здесь по крайней мере до тех пор, пока не прояснятся некоторые… неопределенные обстоятельства (назовем их так). До этого времени мы остаемся во власти Альтаира ибн Ла-Ахада — Наставника братства ассасинов. Нас угнетает невозможность распоряжаться собственной судьбой и особенно то, что нынче над нею властвует глава братства, который в своем преклонном возрасте устраняет неопределенности с той же беспощадной точностью, с какой в прежние годы он мечом и клинком устранял своих противников. Меня он хотя бы удостаивает рассказами о своем прошлом. Маттео лишен этой привилегии, отчего становится все беспокойнее. Я вполне могу его понять. Он успел устать от Масиафа. Ему надоело подниматься и спускаться по крутым склонам, проходя путь от крепости ассасинов до деревни, лежащей внизу. Маттео отнюдь не любитель гористой местности. Он настоящий Поло, и его тягу к странствиям после шести месяцев пребывания здесь можно сравнить с зовом любвеобильной женщины, чью страсть и соблазн невозможно оставить без внимания. Ему не терпится поскорее оказаться на палубе корабля, увидеть надутые ветром паруса и отплыть к новым землям, навсегда простившись с Масиафом.
Нетерпение Маттео — досадная помеха, без которой мне было бы намного легче, если говорить честно. Альтаир вот-вот сообщит что-то важное. Я это чувствую. И потому сегодня я сказал:
— Маттео, я собираюсь рассказать тебе одну историю.
Я смотрю на его манеры и недоумеваю: неужели мы — братья? Я начинаю в этом сомневаться. Вместо того чтобы с ожидаемым энтузиазмом принять эту новость, клянусь, я услышал, как он вздохнул (или, возможно, ему было просто тяжело дышать на жарком солнце), а потом спросил тоном скучающего человека:
— Никколо, прежде чем ты начнешь рассказывать, можно узнать, о чем эта история?
Представляете? Однако я сдержался.
— Хороший вопрос, брат, — ответил я, давая Маттео пищу для размышлений, пока мы взбирались на очередной ненавистный ему склон.
Над нашими головами высилась цитадель, выстроенная на горном выступе. Казалось, она не сложена из камней, а высечена прямо в скале. Для своего рассказа мне хотелось выбрать соответствующий пейзаж, и лучшего места, чем то, где мы сейчас шли, было не найти. Масиафская крепость являла собой внушительный замок со множеством башен. Ее окружали сверкающие воды быстрых речек. Внизу раскинулось большое и шумное селение, тоже с названием Масиаф — своеобразный центр долины реки Оронт. Настоящий оазис мира. Земной рай.
— Моя история касается знаний. — Я сделал ударение на последнем слове. — Как ты знаешь, «ассасин» по-арабски означает «страж». Ассасины — хранители тайн, и эти тайны связаны со знаниями. Так что… — без сомнения, я был очень доволен собой, — да, это история о знаниях.
— В таком случае вынужден тебя огорчить: у меня назначена встреча.
— Вот как?
— Я бы с большим удовольствием отвлекся от своих ученых занятий, а не занялся бы новыми научными изысканиями.
Я улыбнулся.
— Но тебе наверняка захочется услышать истории, которые мне рассказывал Наставник.
— В твоем исполнении даже описание самой кровавой из битв будет навевать лишь сон и скуку… А ведь я обожаю истории кровавых битв, ты сам это подмечал.
— Подмечал.
Маттео улыбнулся уголками рта.
— И ты прав.
— Тебе непременно нужно это услышать. Ведь это история жизни великого Альтаира ибн Ла-Ахада. Поверь, она насыщена событиями, и пролитой крови в них более чем достаточно.
Мы подошли к барбакану, миновали арку, сторожевой пост, а затем двинулись вверх по склону к внутренней цитадели. Перед нами высилась башня, в которой жил Альтаир. Неделю за неделей я приходил к нему и проводил бесчисленные часы в его обществе, молчаливо восхищаясь услышанным. Альтаир любил сидеть, сцепив руки и уперев локти в подлокотники кресла с высокой спинкой. В такой позе он рассказывал свои истории. Капюшон Альтаира был всегда глубоко надвинут. С какого-то момента я стал ощущать, что старик не просто так рассказывает мне эти истории. По неизвестным и непонятным мне причинам он избрал меня своим слушателем.
Во время, не занятое рассказами, Альтаир обычно размышлял над книгами, погружаясь в воспоминания. Порой он подолгу стоял у окна своей башни, смотря куда-то вдаль. «Наверное, он и сейчас там стоит», — подумалось мне. Я прикрыл ладонью глаза, задрал голову, но не увидел ничего, кроме выбеленных солнцем камней.
— Он нас ждет? — спросил Маттео, прерывая мои мысли.
— Нет, сегодня он нас не ждет, — ответил я и указал на другую башню, находившуюся чуть правее. — Мы поднимемся туда.
Маттео нахмурился. Оборонительная башня была самой высокой из башен цитадели. На ее крышу вела крутая полуобвалившаяся лестница. Я заправил тунику за пояс и повел Маттео на первый этаж. Затем мы поднялись на второй и наконец достигли самого верха. Вокруг нас, уходя к горизонту, лежала скалистая местность. Серебристыми кровеносными сосудами ее прорезали реки. К их берегам лепились деревушки. Деревня Масиаф отсюда была видна как на ладони: здания, несколько базаров, загон для скота, конюшни и внешний частокол.
— Мы очень высоко забрались? — спросил слегка позеленевший Маттео.
Брат, конечно же, опасался, что порывом ветра его может сдуть с башни.
— Почти на восемьдесят метров, — ответил я. — Достаточно высоко, чтобы ни одна вражеская стрела не достигла ассасинов. Зато они могли обрушить на врагов целый град стрел.
Я показал брату навесные бойницы, имевшиеся со всех сторон башни.
— Из этих бойниц ассасинам было удобно метать камни во врагов и поливать их кипящим маслом…
У каждой из бойниц было что-то вроде деревянного балкона. Мы вышли на один из них, крепко держась за перила. Перегнувшись через них, посмотрели вниз. Башня будто вырастала из скалы, а внизу под солнцем блестела река.
Маттео побледнел и поспешно отступил назад, на крепкий настил крыши. Я засмеялся и последовал его примеру. (По правде говоря, я и сам был рад уйти с опасного места, вызывавшего головокружение.)
— Зачем ты привел меня на эту башню? — полюбопытствовал Маттео.
— Отсюда начинается моя история. Во многих смыслах. Прежде всего, с этой башни дозорный однажды увидел войска завоевателей.
— Завоевателей?
— Да. Армию Салаха ад-Дина, или Саладина [ Салах ад-Дин — это лакаб, почетное прозвище, означающее «благочестие веры». Собственное имя этого правителя — Юсуф ибн Айюб (Юсуф, сын Айюба). (Примеч. перев.)]. Он задался целью осадить Масиаф и сокрушить ассасинов. Это было восемьдесят лет назад, солнечным августовским днем, очень похожим на сегодняшний…
