— Ясно. А?..
— Да там подписи есть, сам читай.
Шамбамбукли двинулся вдоль полок, с восторгом изучая уникальные предметы.
— Ого! У тебя даже есть Абсолютная Правда! А Ложь?
— Нет такого понятия, как Абсолютная Ложь, есть Абсолютный Слух.
— А он о чем? Или о ком?
— Э-э… лучше тебе этого не знать.
— Ой! — вздрогнул Шамбамбукли, заметив следующий экспонат. — А это кто? Или что?
— Идеальный мужчина. Чучело. — Мазукта виновато развел руками. — В живом виде, к сожалению, не встречаются.
— А рядом кто? «И-де-аль-на-я те-ща…» — прочел Шамбамбукли. — Тоже чучело?
— Нет. Именно такая и должна быть идеальная теща.
— Ясно. А в той бутылочке что? Мне не видно.
— Абсолютное Зло.
— Правда? Можно посмотреть?
— Да пожалуйста!
Шамбамбукли осторожно откупорил бутылочку, понюхал, потряс, посмотрел на свет.
— Странно. Ничего не чувствую.
— А что ты хотел почувствовать?
— Ну, не знаю. Я думал, Зло — оно темное, зловещее и пахнет серой. А тут…
— Это же Абсолютное Зло! Квинтэссенция зла, без примесей! Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Это же идеальное понятие, оно присутствует во всем и исподволь отравляет все сущее. А настоящая хорошая отрава должна быть неприметной.
— Но здесь написано «Абсолютное Добро»! — заметил Шамбамбукли, прочитав этикетку.
— Где, покажи! А-а… ну все правильно. Зло всегда маскируется под что-нибудь другое. А уж идеальное Зло просто обязано прикинуться Добром! Так, что и не отличишь.
— А Абсолютное Добро у тебя тоже есть?
— Да, этого добра у меня хватает. В соседней бутылочке.
Шамбамбукли взял вторую бутылочку, потряс, понюхал и посмотрел на свет. Сравнил с первой.
— Я действительно не замечаю разницы, — признался он.
— А ее и нет, если по большому счету. Ну что, пойдем дальше? У меня еще куча Идеальных Величин есть.
— Мазукта?.. — тихо позвал Шамбамбукли.
— Что?
— Я запутался, в какой бутылке что, — убитым голосом признался Шамбамбукли. — Куда их теперь ставить?
— Да куда хочешь! — отмахнулся Мазукта. — Я же говорил, никакой разницы.
— А вдвоем работать веселее! — заметил демиург Шамбамбукли, оглядев плоды совместного труда. — Смотри, как быстро управились! И недели не прошло.
— Без меня бы ты еще десять миллионов лет провозился, — довольно хмыкнул демиург Мазукта. — Все потому, что слишком много внимания уделяешь мелочам. А я работаю целыми концепциями. Не «да будет капля, еще капля, и еще капля, и еще…», а сразу «да будет дождь!».
— Да, я понял. Это ты ловко придумал.
— Это придумал не я, — отмахнулся Мазукта. — Книжки надо читать!
— Ага, — кивнул Шамбамбукли, — почитаю как-нибудь. А что нам теперь надо делать?
— А теперь, — потер руки Мазукта, — давай сотворим человека по своему образу и подобию.
— Давай! — охотно согласился Шамбамбукли и взял в руки ком глины. — По-твоему или по-моему?
— По-нашему.
— То есть как? — опешил Шамбамбукли. — Мы же разные!
— Правильно. Но что-то общее у нас есть?
— Да, конечно…
— Вот и сделаем человека похожим сразу на нас обоих.
— Э-э…
— Концепция, Шамбамбукли, концепция! Мелкие отклонения не важны, берем только самую суть.
— Созидательное начало? — предположил Шамбамбукли.
— Смеешься, что ли? При чем тут оно? Две руки, две ноги, одна голова. Остальное — как получится.
— Но это же чисто внешние признаки!
— Ну! А мы с тобой о каких толкуем?
— Мазукта, — неловко произнес Шамбамбукли. — Я, конечно, понимаю, что ты умный и во многом опытнее меня. Но ты же сам знаешь, что на самом деле у нас с тобой нет никаких рук и ног.
— А почему же я их вижу? — ехидно переспросил Мазукта.
— Потому что… ну, это аллегория. А сами мы представляем Идею в чистом виде…
— Это после шести дней работы — и чистый вид? — захохотал Мазукта и ткнул пальцем в жирное пятно на рубашке Шамбамбукли. — Ты себя в зеркале давно видел?
— Это пятно тоже имеет аллегорическое значение, — пояснил Шамбамбукли. — Оно — символ. Так же, как рука или нога. А на самом деле…
— Символ чего? — перебил Мазукта.
— Ну, чего-нибудь. Например, тяжкого труда.
— Это пятно от яичницы, которую мы ели утром. Объясни, как яичница может символизировать тяжкий труд?
— Ну-у…
— Ладно, оставь.
Мазукта присел на камень, взял в руку веточку и стал рисовать на песке.
— Взгляни. Это что?
— Собачка, — уверенно заявил Шамбамбукли.
— М-м… Нет, вообще-то, лошадь. Ну не умею я их рисовать! Ладно, пусть будет собачка. А это?
— Тоже собачка?
— Правильно. А это?
— Собачка?..
— Угадал. А это?
— Еще одна?
— Да. Заметь, что они все разные. Но ты их безошибочно отнес к одному виду. Почему?
— Ну-у… может, потому что они все похожи на собачек?
— Вот! — Мазукта поднял палец. — Это то, что я называю концепцией. Собаки могут быть разными, но все они устроены по одному и тому же принципу. Усек?
— Нет.
— Гр-р-р! Ладно, попробуем иначе. Ну-ка, дай сюда свою глину.
Взяв в руки ком глины, Мазукта прищурился, оценивая наметанным глазом фигуру Шамбамбукли, а потом в несколько уверенных движений вылепил смешного нескладного человечка.
— Узнаешь?
— Ну, знаешь ли! — задохнулся от возмущения Шамбамбукли. — И вовсе даже не похоже!
— На кого не похоже? — хихикнул Мазукта.
— На меня! У меня совсем не такой нос, и глаза…
Шамбамбукли осекся. Мазукта захохотал.
— Понял теперь? Это и есть «образ и подобие» — нечто, отражающее самую суть объекта, где-то утрированно, где-то однобоко, где-то одним небрежным мазком, сильно упрощенное, но всегда сразу и бесспорно узнаваемое — и называется оно ка-ри-ка-ту-ра.
— Но почему обязательно такая ядовитая? Ты мог бы, по крайней мере, создать дружеский шарж!
— Ну извини, не думал, что тебя это так заденет. По-моему, тут нет ничего обидного…
— Нет, есть! Ты нарочно!
— Да говорю же тебе!..
Между тем человечек, созданный по образу и подобию Шамбамбукли, воровато огляделся, убедился, что за ним никто не следит, и поскорее полез на пальму.
— Шамбамбукли, хочешь повеселиться? — спросил демиург Мазукта.
— Хочу, — осторожно согласился демиург Шамбамбукли.
— Читай! — Мазукта с широкой улыбкой протянул другу толстую книгу в кожаном переплете.
— Это что? — спросил Шамбамбукли.
— Книга Бытия, — ответил Мазукта. — Я тут решил немного поразвлечься, создал для прикола новый мир, ну и описал подробно весь процесс.
Шамбамбукли открыл книгу на первой странице, прочитал несколько строк и удивленно вскинул брови.
— «Вначале сотворил Мазукта…»Что, вот это вот ты и сотворил?!
— Ага! — радостно осклабился Мазукта. — Я же говорю, приколоться захотелось. Ты дальше читай.
— Уже читаю. «Разделил… и поместил между ними…» — Шамбамбукли фыркнул. — «А в день четвертый сказал…»
Шамбамбукли зажал рот ладонью и захихикал.
— Ага, именно так и сказал, — подтвердил Мазукта. — Продолжай, дальше еще интереснее.
— «И сотворил… гы-ы… и два огромных… и всяких ползающих…»
Шамбамбукли запрокинул голову и громко захохотал.
— Мазукта! Ты серьезно?.. И ежиков?
— И ежиков, — с улыбкой подтвердил Мазукта. — И крокодилов. Двух, заметь!
— «Кро… ко… и сказал им…» Ой, не могу!
Шамбамбукли согнулся от хохота.
— Это еще что! — хмыкнул Мазукта. — Ты посмотри в приложении, как там устроено солнце!
— Ой, умора! — Шамбамбукли со стоном сел на пол. — Мазукта, прекрати, я сейчас коллапсирую от смеха!
— Это ты еще не видел географическую карту! На двести восьмой странице.
Шамбамбукли дрожащими пальцами раскрыл книгу посередине, бросил быстрый взгляд на карту — и в корчах свалился под стол, услужливо сотворенный Мазуктой.
— Ма… Мазукта! — выдавил он сквозь смех. — Ну, ты даешь! Ты… ты просто…
Мазукта с умилением посмотрел на друга, рыдающего под столом.
— Приятно видеть настоящего ценителя! — произнес он. — Ты вот можешь уловить изюминку. А то у людей совсем нет чувства юмора.
Шамбамбукли сел, утирая глаза и сдержанно похрюкивая.
— А что не так с людьми?
— Не ценят, — вздохнул Мазукта. — Ведь правда, смешно же? А они даже не улыбаются.
— Может, потому, что им в этом мире жить? — предположил Шамбамбукли.
— Да не в этом дело, — отмахнулся Мазукта. — Юмор уж больно профессиональный. Что они могут понимать, жалкие пользователи!
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели на большом удобном облаке и наблюдали за сражением внизу.
— Ух! — воскликнул Мазукта. — Смотри, смотри, конница выходит из резерва! А черные выдвигают слонов! До чего же красивая комбинация!
— Я не очень люблю подобные зрелища, — признался Шамбамбукли. — Но да, ты прав, действительно впечатляет.
— А вон белая королева удирает через все поле! Пошла пехота.
— Да, вижу. — Шамбамбукли поднес к глазам театральный бинокль. — Лошадь бьет слона, кто бы мог подумать…
Снизу доносились боевые крики и звяканье оружия.
— А что они кричат? — прислушался Шамбамбукли. — Кто этот Хухет, во имя которого они идут в бой?
— Одно из моих имен, — небрежно отозвался Мазукта. — Так меня называют черные.
— Ясно. А кто такой Кирмеш, за которого бьются белые?
— Тоже я. У меня этих имен…
— Погоди! — Шамбамбукли поднял руку. — Я не понял, и те, и другие веруют в тебя?!
— Ну да. Других богов в этом мире вообще нет — я, ты знаешь, не люблю конкуренции.
— А почему же они тогда воюют?
— Почему?.. — Мазукта задумался. — Ну, скажем так. Потому что одни называют меня Хухетом, а другие Кирмешем.
— Но это ведь одно и то же!
— Не-а. — Мазукта помотал головой. — Разница огромная. Хотя, конечно, и то, и другое — я. Но с разных точек зрения, понимаешь?
— Понимаю. А почему ты им не объяснишь, что ты один, и других не существует?
— В этом мире, — уточнил Мазукта.
— В этом мире, — кивнул Шамбамбукли. — Почему?
— Да я пытался объяснить, — вздохнул Мазукта. — Приходил и к тем, и к этим, увещевал, втолковывал… Этим сказал, что нет никого, кроме Хухета, тем — что Кирмеш един. Сам видишь, что получилось.
Демиурги вновь посмотрели вниз.
На поле шло великое сражение. Белые и черные отстаивали постулаты своей веры.
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта сидели в гостиной и пили чай с коржиками. Раздался негромкий, но настойчивый стук.
— Погоди, не открывай! — закричал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который уже встал с кресла и направился к двери.
— А собственно, почему? — удивился Мазукта.
— Там… ты даже не представляешь, кто там!
— Не представляю, — согласился Мазукта. — Поэтому и хочу посмотреть.
Он решительно повернул ручку и распахнул дверь.
На пороге стояли два человека в длинных неброских одеяниях.
— Чем могу быть полезен? — радушно улыбнулся Мазукта. У него было хорошее настроение, и он был готов исполнить две-три внеочередные просьбы.
— Мы несем свет, — произнес один из гостей.
— Электрики, что ли?
— Духовный свет! — уточнил второй гость.
Шамбамбукли страдальчески закатил глаза. Мазукта с интересом рассмотрел посетителей, заглянул им за спину и вопросительно приподнял бровь.
— Хм?
— Мы свидетели Шамбамбукли, — торжественно заявил Первый гость.
— Правда? — оживился Мазукта. — Вы от обвинения или от защиты?
Гости переглянулись.
— Свидетели. Просто свидетели, — с нажимом произнес Второй.
— Понимаю, — кивнул Мазукта. — Это вроде свидетелей стихийного бедствия, да?
— Нет, — ответил Второй с каменным лицом. — Шамбамбукли не стихийное бедствие!
— А стихийное благо? — услужливо подсказал Мазукта.
Второй запнулся, подумал несколько секунд и медленно кивнул.
— Да.
— Мазукта, не связывайся с ними, — предостерег Шамбамбукли. Мазукта только отмахнулся.
— Продолжайте, господа. Я вас слушаю. Итак, вы видели Шамбамбукли…
— Мы его не видели, — нахмурился Первый. — Хотя, конечно, и стремимся к этому всей душой.
Мазукта немного подвинулся, чтобы гостям лучше было видно сидящего Шамбамбукли.
— Но мы называемся Свидетелями, поскольку знаем его сокровенные тайны и волю его! — пафосно закончил Второй.
— Серьезно? — восхитился Мазукта. — А вот мне он ничего не рассказывал.
Он укоризненно покосился на друга.
— Сейчас они тебя пригласят на семинар, — мрачно предрек Шамбамбукли.
— Сегодня, в шесть, — подтвердили гости в один голос.
— Нет, сегодня я никак не могу, — покачал головой Мазукта. — У меня в четыре назначена встреча в пустыне, за два часа, боюсь, не управлюсь.
— Тогда послезавтра?
Мазукта не успел ответить — Шамбамбукли вскочил с кресла и решительно захлопнул дверь.
— Ну вот, а я только собирался немного поразвлечься, — надул губы Мазукта.
— Не связывайся, — повторил Шамбамбукли. — Честное слово, лучше не надо!
Под дверь с шуршанием протиснулась тощая брошюрка, и Мазукта хищно подхватил ее, прежде чем Шамбамбукли успел отобрать.
— Ага! Вот она, тайная сущность Шамбамбукли! — радостно возопил Мазукта. — Сокровенные тайны и высшие помыслы! Все, что вам следует знать о демиурге и мироздании! Ну-ка, ну-ка…
Он быстро пролистал брошюрку и озадаченно нахмурился.
— И это все?.. Четыре странички, включая заголовок?
— Вот за это я их и не люблю, — проворчал Шамбамбукли.
По улицам катилось веселье. Карнавальные шествия, музыка, огни, выступления фокусников и клоунов, викторины, игры, сахарная вата, конфетти и серпантин, выстрелы хлопушек и барабанный бой… люди развлекались на полную катушку.
За всем этим наблюдал со своей позиции демиург Мазукта, храня на лице мрачное и брюзгливое выражение.
— Что тут происходит? — спросил незаметно подошедший демиург Шамбамбукли.
— Праздник, — коротко ответил Мазукта.
— А в честь чего?
— В честь моего дня рождения, — процедил Мазукта сквозь зубы.
— Правда? — удивился Шамбамбукли. — А я и не знал, что ты родился в этот день.
— Я и сам не знал, — пожал плечами Мазукта. — Но они как-то высчитали.
Шамбамбукли почесал за ухом.
— Так это же хорошо? Праздник и все такое… А почему ты такой недовольный?
— Конечно, хорошо, — язвительно хмыкнул Мазукта. — Выходной день, все радуются, водят хороводы, дарят своим близким цветы и подарки, украшают жилища, ровно в полночь лезут друг к другу целоваться… Все счастливы, всем хорошо. И ни одна — заметь, ни одна сволочь не поздравит меня с днем рождения!
— Я уже умер? — спросил человек.
— Угу, — кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги. — Умер. Безусловно.
Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.
— И что теперь?
Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.
— Теперь тебе туда, — он не глядя указал пальцем на неприметную дверь. — Или туда, — его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.
— А что там? — поинтересовался человек.
— Ад, — ответил Шамбамбукли. — Или рай. По обстоятельствам.
Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
— А-а… а мне в какую?
— А ты сам не знаешь? — демиург слегка приподнял бровь.
— Ну-у, — замялся человек. — Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям…
— Хм! — Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека. — По деяниям, значит?
— Ну да, а как же еще?
— Ну хорошо, хорошо. — Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух. — Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевел старушку через дорогу. Было такое?
— Было, — кивнул человек.
— Это добрый поступок или дурной?
— Добрый, конечно!
— Сейчас посмотрим… — Шамбамбукли перевернул страницу, — через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну как?
Человек ошарашено заморгал.
— Или вот. — Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте. — В возрасте двадцати трех лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей.
— Они первые полезли! — вскинул голову человек.
— У меня здесь написано иначе, — возразил демиург. — И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо?
Человек промолчал.
— После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру.
— Я нечаянно, — пробубнил человек.
— Само собой, — кивнул Шамбамбукли. — К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим?
Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц.
— Изнасилование — хорошо или плохо?
— Но я же…
— Этот ребенок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо?
— Ну, наверное…
— Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо?
— Но ведь…
— А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого ученого! Хорошо? Плохо?
— Но…
— Этот великий ученый, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо?
— Но я же не мог всего этого знать! — выкрикнул человек.
— Само собой, — согласился демиург. — Или вот, например, на странице 246 — ты наступил на бабочку!
— А из этого-то что вышло?!
Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове.
— Какой кошмар, — прошептал он.
— Но если бы ты ее не раздавил, случилось бы вот это. — Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул.
— Выходит… я спас мир?
— Да, четыре раза, — подтвердил Шамбамбукли. — Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелек. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался.
— А-а… — человек на секунду замялся. — А вот на грань этой самой катастрофы… его тоже я?..
— Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котенка и когда спас утопающего.
У человека подкосились колени и он сел на пол.
— Ничего не понимаю, — всхлипнул он. — Все, что я совершил в своей жизни… чем я гордился и чего стыдился… все наоборот, наизнанку, все не то, чем кажется!
— Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим, — наставительно произнес Шамбамбукли. — Разве что по намерениям… но тут уж ты сам себе судья.
Он захлопнул книжку и поставил ее в шкаф, среди других таких же книг.
— В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло.
Человек поднял заплаканное лицо.
— Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай.
— А это зависит от того, что ты выберешь, — ответил Шамбамбукли.
Демиурги Шамбамбукли и Мазукта второй час спорили о свободе воли.
— Что есть свобода воли?! — вопрошал Мазукта, потрясая в воздухе кулаками. — Это всего лишь право выбора между действием наказуемым и поощряемым.