Глава 2

Если бы это был ты

319 ПВ

Они успели вынести из тележки все необходимые вещи и проверить обереги, когда появились корелинги. Сильви очень устала и не могла готовить, так что пришлось подкрепиться лишь хлебом, сыром и колбасой. Демоны явились сразу же после захода солнца, чтобы попробовать пройти через магические знаки, которые вспыхивали всякий раз при их прикосновении, отбрасывая нечистых назад. Норин плакала. Мария так и не прикоснулась к пище. Она сидела на соломенном тюфяке, крепко обхватив руками ноги. Покачивалась взад и вперед, хныкая при каждой вспышке. Сильви убрала тарелки и скрылась на кухне, откуда послышался ее плач.

Арлен хотел пойти к ней, однако Джеф схватил его за руку.

— Нам надо поговорить, — обратился он к сыну.

Они прошли в маленькую комнатку, где лежал тюфяк мальчика, коллекция гладких камней из ручья, все его перья и кости. Джеф выбрал одно яркое перышко длиной около десяти дюймов и, поглаживая его, начал говорить, не глядя сыну в глаза.

Арлену хорошо известен такой признак. Если отец не смотрит на него, значит, ему неловко.

— То, что ты видел на дороге во время поездки с Вестником… — начал Джеф.

— Реген мне все объяснил, — прервал его Арлен. — Дядя Чоли уже умер, просто не сразу это понял. Иногда люди выживают после нападения демонов, однако затем вскоре умирают.

Джеф нахмурился:

— Я бы так не сказал. Но в таком объяснении есть доля правды. Чоли…

— …оказался трусом, — закончил за него мальчик.

Джеф удивленно посмотрел на сына:

— Почему ты так считаешь?

— Он прятался в погребе, потому что боялся умереть, а потом покончил с собой, потому что боялся жить, — пояснил Арлен. — Лучше бы ему взять топор и погибнуть в сражении.

— Не желаю слышать такие слова, — рассердился Джеф. — С демонами нельзя воевать, Арлен. Никто не способен их победить. И в чем польза, если ты позволишь им убить себя?

Арлен покачал головой.

— Они похожи на забияк, — сказал он, — и нападают на нас, потому что мы их боимся и не сопротивляемся. Я побил Коби и его дружков палкой, и с тех пор они мне не досаждают.

— Коби не демон, — протестовал Джеф. — Нечистых палкой не прогонишь.

— Надо найти возможность разделаться с ними. Ведь раньше люди как-то побеждали их. Об этом говорится в древних преданиях.

— Там сказано о магических боевых оберегах, с помощью которых можно биться с демонами. Но они утеряны.

— Реген говорит, что кое-где люди воюют с корелингами. Значит, такое возможно.

— Придется побеседовать с Вестником, — проворчал Джеф. — Ему не следует забивать тебе голову всякими глупостями.

— Возможно, большее количество людей выжило бы прошлой ночью, если бы все мужчины взяли в руки топоры и копья…

— Они все равно погибли бы, — закончил за него фразу отец. — Есть другие способы защитить себя и свою семью, Арлен. Мудрость. Благоразумие. Сдержанность. Какая храбрость в том, что ты вступаешь в бой, в котором не можешь одержать победу? Кто станет заботиться о женщинах и детях, если все мужчины погибнут? Кто будет рубить лес и строить дома? Кто будет охотиться, пасти скот, сеять злаки и забивать животных? Кто будет оплодотворять женщин? Если все мужчины погибнут, корелинги одержат полную победу.

— Да они уже побеждают, — пробормотал Арлен. — Ты ведь сам говоришь, что наши селения с каждым годом все меньше. Забияки нападают вновь и вновь, если им не сопротивляются. — Он посмотрел на отца. — Разве тебе порой не хочется вступить с ними в бой?

— Конечно, хочется, Арлен, — ответил Джеф. — Только не беспричинно. Когда есть настоящий повод, все мужчины хотят сражаться. Звери убегают, если могут, и бьются при необходимости. Люди в этом смысле ничем от них не отличаются. Боевой дух нельзя растрачивать понапрасну. Если бы корелинги напали на тебя или твою мать, клянусь, я бы бился за вас, как сумасшедший. Понимаешь разницу?

Арлен кивнул.

— Думаю, да.

— Молодец, — сказал Джеф и сжал плечо сына.


В ту ночь Арлен видел во сне холмы, касающиеся небес, и огромные пруды, на поверхности которых могли бы расположиться целые селения. Он видел желтый песок, лежащий повсюду, куда ни глянь, и окруженную стенами крепость среди леса.

Только все это находилось между двух ног, которые медленно покачивались перед его глазами. Он поднял взгляд и увидел свое лиловое лицо в петле.

Резко проснулся. Тюфяк промок от пота. За окном темно, однако на горизонте уже брезжит свет. Там понемногу краснеет синее небо. Мальчик зажег остаток свечи, надел робу и, спотыкаясь, побрел в общую комнату. Нашел корку хлеба и стал жевать ее, выставляя к двери корзинку для яиц и молочные кувшины.

— Рано же ты встал, — услышал мальчик голос за своей спиной. Испуганно обернувшись, он увидел Норин, которая пристально смотрела на него. Мария еще лежала на тюфяке после беспокойного сна.

— День не станет длиннее, коль долго спишь, — поучительно заметил Арлен.

Норин кивнула.

— Так говорил мой муж. «Бейлсы и Каттеры не могут работать при свечах, как жители Площади», — любил он повторять.

— У меня много работы, — сказал Арлен, выглядывая из-за ставен и прикидывая, сколько времени у него осталось, чтобы пересечь обереги. — Жонглер будет выступать в полдень.

— Ну разумеется, — согласилась Норин. — В твоем возрасте шут тоже имел для меня огромное значение. Я помогу тебе по хозяйству.

— Не надо, — возразил Арлен. — Папа сказал, что ты должна отдыхать.

Норин покачала головой:

— На досуге мне лезут в голову всякие дурные мысли. Я не хочу быть вам обузой. Я рубила лес в Поселении, так что теперь могу спокойно кормить свиней и сажать злаки.

Арлен пожал плечами и протянул ей корзину для яиц.

С помощью Норин работа спорилась. Она все схватывала на лету, не боялась трудностей и легко поднимала тяжести. К тому времени когда из дома потянуло запахом жареных яиц и бекона, животные были накормлены, яйца собраны, а коровы подоены.

— Не ерзай на скамье, — предупредила Сильви сына, когда они сели завтракать.

— Юному Арлену не терпится увидеть выступление Жонглера, — вставила Норин.

— Может быть, завтра, — предположил Джеф.

Арлен сразу помрачнел.

— Что! Но…

— Никаких но, — оборвал его отец. — Со вчерашнего дня у нас непочатый край работы на ферме. А я обещал Селии заехать днем в Поселение и помочь ей там.

Арлен оттолкнул тарелку и бросился в свою комнату.

— Разреши ему пойти на представление, — обратилась Норин к Джефу, после того как мальчик убежал. — Мы с Марией займемся работой по хозяйству.

Услышав свое имя, Мария подняла глаза, однако через мгновение опять занялась едой.

— Вчера у Арлена выдался тяжелый день, — вступила в разговор Сильви и закусила губу. — Нам всем пришлось нелегко. Пусть шут рассмешит его. Дела могут и подождать.

Через некоторое время Джеф кивнул.

— Арлен! — крикнул он. И, когда мальчик показал свое грустное лицо, спросил: — Сколько старый Боров берет за вход на представление?

— Я иду бесплатно, — поспешно ответил Арлен, не желая давать отцу повод для отказа. — Потому что помогал разгружать товар из тележки Вестника.

Сказанное не вполне соответствовало действительности, и Боров, возможно, будет сердиться на него за то, что он забыл сообщить людям о выступлении шута. Теперь надо попробовать разнести весть по дороге и привлечь побольше народу, чтобы заслужить право на свободный вход.

— Старый Боров обычно становится щедрым после прибытия Вестника, — заметила Норин.

— Еще бы. Мошенник всю зиму будет драть с нас семь шкур, — вступила в разговор Сильви.

— Ладно, Арлен, можешь идти, — разрешил Джеф. — Встретимся в Поселении.


Путь до Деревенской Площади занимает около двух часов, если идти по проселочной дороге, за которой присматривают Джеф и другие местные поселяне. Она ведет к мосту, расположенному в самой мелкой части ручья. Проворный и быстрый на ногу Арлен вдвое сокращал путь, переходя по скользким камням, торчащим из воды. Сегодня он мчится по топкому берегу с головокружительной скоростью, избегая коварных корней и колючих кустарников с уверенностью человека, который уже много раз проходил этой дорожкой.

Мальчик выглядывал из леса, минуя фермы, однако людей там не видел. Все или работали в полях, или ушли помогать в Поселение.

Солнце уже практически стояло в зените, когда Арлен подошел к Рыбацкой Заводи. Некоторые рыбаки сидели в лодках, плавающих по небольшому пруду. Только кричать им не имеет смысла. Сама же Заводь совершенно безлюдна.

Придя в Деревенскую Площадь, мальчик совершенно расстроился. Вчера Боров был добрее, чем обычно, однако Арлен знал, каков он бывает, когда дело касается прибыли. Старый скряга не позволит смотреть представление Жонглера всего за две кредитки. Еще повезет, если торговец не отлупит его.

Мальчик вышел на площадь и увидел там человек триста, прибывших из разных частей Ручья. Тут собрались Фишеры, Марши, Боггины и Бейлсы. Не говоря уже о местных жителях: Скверы, Тейлоры, Миллеры и Бейкеры. Никто не пришел только из Саутвотча, ибо тамошние обитатели остерегаются шутов.

— Арлен, мой мальчик! — окликнул его Боров. — Я приберег тебе местечко в первом ряду, и сегодня вечером ты понесешь домой мешочек соли! Молодец!

Арлен открыл было рот и вдруг увидел Регена, стоящего рядом с Боровом. Вестник подмигнул ему.

— Спасибо, — поблагодарил его Арлен, когда Боров ушел записывать в гроссбух нового прибывшего. Дейзи и Кэтрин продавали зрителям еду и эль.

— Люди заслужили хорошее представление, — заметил Реген, пожимая плечами. — Хотя, сдается мне, сначала нужно выяснить все обстоятельства дела с Пастырем. — Ом махнул рукой в сторону Кирина, который оживленно разговаривал о чем-то с Пастырем Харралом.

— Только не болтай всякую чушь о Чуме! — предупреждал Харрал, толкая Кирина кулаком в грудь. Массивный, но не жирный, он в два раза превышал шута в объеме.

— Чушь? — спросил шут, заметно побледнев. — В Милне Пастыри живо вздернут любого Жонглера, который умолчит о Чуме.

— Мне плевать на то, что происходит в Свободных Городах. К тебе пришли хорошие люди, которым и так нелегко жить. И они вовсе не нуждаются в твоих россказнях о страданиях маловеров!

— Что?.. — начал было Арлен, однако Кирин внезапно оборвал разговор и направился к центру площади.

— Поторопись найти себе местечко, — посоветовал мальчику Реген.


Как и обещал Боров, место Арлена оказалось в переднем ряду, там, где обычно сидят маленькие дети. Другие ребята смотрели на него с завистью. Арлен чувствовал себя превосходно. Он редко становился предметом зависти.

Жонглер высокий, как все милнийцы, и одет в пестрые одежды, словно украденные из корзины красильщика. У него козлиная бородка такого же морковного цвета, как и волосы, однако усы отделены от нее, и вся эта растительность выглядит так, будто ее можно смыть, если хорошенько потереть щеткой. Все, особенно женщины, с удивлением отзываются о его ярких волосах и зеленых глазах.

Люди прибывают, а Кирин уже ходит взад и вперед, жонглируя своими деревянными мечами, шутит и разогревает толпу. По сигналу Борова он берет лютню, начинает играть и поет сильным высоким голосом. Зрители хлопают в такт незнакомой мелодии, и как только он запевает песню, известную в Ручье, хором подхватывают ее, бесцеремонно заглушая Жонглера. Арлен громко поет вместе с другими.

Наконец музыка смолкает. Начинаются акробатические номера и магические фокусы. По ходу действия шут отпускает несколько шуток о мужьях, услышав которые, женщины визгливо смеются, а мужчины хмурятся. Потом он шутит по поводу жен. Теперь уже мужчины весело хлопают себя по бедрам, а женщины негодуют.

Вдруг Жонглер замирает и молча поднимает вверх руки. В толпе слышен ропот, и родители подталкивают вперед детей, чтобы те могли хорошенько разобрать слова. Маленькая Джесси Боггин, которой всего пять, взобралась на колени к Арлену, чтобы лучше видеть. Пару недель назад мальчик отдал ее семье несколько щенят собаки Джефа, и теперь она всякий раз к нему льнет. Арлен держит девочку, а Кирин начинает рассказывать захватывающую историю о происхождении человечества. Его высокий голос переходит в протяжный крик, проникающий в глубь толпы.

— Мир не всегда был таким, как ныне, — говорит Жонглер. — О нет. В былые времена люди не слишком страдали от демонов. Те годы называются Веком Неведения. Знаете почему? — Он смотрит на детей перед собой. Некоторые поднимают вверх руки.

— Потому что тогда не было оберегов? — спрашивает девочка, на которую указывает Кирин.

— Правильно! — восклицает Жонглер, делая кувырок, вызывающий крики восторга у детворы. — Век Неведения кажется нам страшным временем, однако тогда существовало меньше демонов, и они не могли убивать всех подряд. Как и сейчас, люди строили днем, а нечистые рушили их постройки ночью.

— Стремясь выжить, — продолжает шут, — мы приспосабливались, учились прятать запасы еды и животных от корелингов и сами пытались избегать их. — Он как бы в ужасе смотрит по сторонам, затем забегает за одного малыша и съеживается. — Мы жили в пещерах, чтобы они не могли нас найти.

— Как кролики? — со смехом спрашивает Джесси.

— Точно так! — Кирин прикладывает пальцы к ушам и подергивает ими, потом прыгает, смешно шевеля носом.

— Мы жили, как могли, — продолжает он, — пока не изобрели буквы, и вскоре обнаружили, что некоторые письмена способны сдерживать корелингов. Что это за письмена? — спрашивает он, прикладывая к уху ладонь.

— Обереги! — кричат дети хором.

— Правильно! — поздравляет их шут и кувыркается. — При помощи охранных знаков мы смогли предохранять себя от корелингов. Люди изобретали все больше оберегов, пока наконец не научились с их помощью наносить вред нечистым. — Дети открывают рты, и даже Арлен, который сколько себя помнит, смотрел одно и то же представление каждый год, затаивает дыхание. Он все отдал бы за то, чтоб узнать тайну этого магического знака.

— Демонам наше достижение очень не понравилось, — с улыбкой замечает Кирин. — Они привыкли видеть, как мы убегаем и прячемся. Теперь же люди начали обороняться, и нечистые отчаянно сражались с ними. Так началась Первая демоническая война, и наступил новый Век Спасителя.

— Освободителем человечества стал человек, призванный Создателем вести наши армии. С ним мы стали побеждать корелингов! — Шут поднимает сжатую в кулак руку, и дети хором кричат «ура». Арлен, поддавшись общему настроению, начинает радостно щекотать Джесси.

— По мере того как улучшаются наша магия и умение воевать, — продолжает Кирин, — люди живут дольше, и их число все возрастает. Армия тоже увеличивается, а количество демонов заметно уменьшается. Появляется надежда, что в конце концов корелинги исчезнут навсегда.

Лицо Жонглера принимает серьезное выражение.

— А потом демоны вдруг перестали нам досаждать. Раньше ни одной ночи не проходило, чтобы они не появлялись. Теперь же нечистые твари исчезли вовсе, и мы пришли в замешательство. — Он чешет голову, как бы в растерянности. — Многие тогда решили, что потери корелингов настолько велики, что они отказались от борьбы и в страхе скрылись в преисподней.

Шут отбегает назад, шипит по-кошачьи и весь трясется, будто им овладел страх. Некоторые дети подыгрывают ему и начинают угрожающе рычать.

— Спаситель, — вновь заговорил Жонглер, — который каждую ночь видел, как бесстрашно сражаются демоны, сомневался по поводу таких рассуждений. Однако дни шли за днями, а подземные существа не показывались. И наша армия начала таять. Воины разошлись по домам. Человечество радовалось победе. — Кирин взял в руки лютню, начал играть очень красивую мелодию и танцевать. — Оставшись без грозного врага, объединявшего их, люди озлились и впервые за всю историю стали враждовать между собой. — В голосе Жонглера зазвучали зловещие нотки. — После начала войны разные воюющие стороны призывали Спасителя возглавить их армии, но он кричал им: «Я не стану сражаться с людьми, пока в преисподней жив хоть один демон!» И он покинул их, а на земле воцарился хаос.

— В результате этих войн возникли великие нации, — говорил Жонглер, играя нечто возвышенное, — и человечество освоило огромные пределы по всему миру. Век Спасителя закончился, наступил Век Науки. Этот Век стал величайшим периодом нашей истории, однако в его сердцевине таилась величайшая ошибка. Кто-нибудь может сказать мне, в чем она заключалась?

Старшие дети знали, но Кирин велел им помалкивать и позволил отвечать малышам.

— Мы забыли магию, — заявил Грим Катер, вытирая нос тыльной стороной ладони.

— Правильно! — одобрил ответ Жонглер, щелкая пальцами. — Мы много узнали о мире, о медицине и машинах, однако утратили знания о магии, и хуже того — мы начисто забыли о корелингах. По прошествии трех тысяч лет никто уже не верил в их существование. Вот почему, — мрачно заключил он, — мы не были готовы к их появлению. А количество демонов значительно увеличилось в течение веков, пока никто о них не вспоминал. И вот триста лет тому назад огромная сила однажды ночью поднялась из Преисподней. Целые города были молниеносно уничтожены подземными тварями. Люди оборонялись, однако даже мощное оружие Века Науки не могло защитить их от демонов. Так кончился Век Науки и наступил Век Разрушения. Началась Вторая демоническая война.

В своем воображении Арлен представил эту ночь, увидел горящие города и бегущих людей, которых терзали корелинги. Он видел, как мужчины приносили себя в жертву, дабы спасти свои семьи, видел, как женщины попадают в когти нечистых, защищая детей. А корелинги, измазанные человеческой кровью, неистово пляшут, торжествуя победу.

Дети в страхе отпрянули, а Кирин шагнул вперед.

— Война длилась многие годы, и множество людей погибло. Без Спасителя они становились легкой жертвой нечистых. Великие нации пали в течение одной ночи. Демоны радовались и плясали на руинах Века Науки.

Ученые в отчаянии искали в разрушенных библиотеках рецепт победы над неистовым врагом. Старая наука ничем не могла помочь им, однако в итоге они нашли ответ в преданиях, ранее считавшихся фантазиями и предрассудками. Люди стали рисовать на земле неуклюжие символы, которые предохраняли от корелингов. Древние обереги сохранили свою силу, только трясущиеся руки, рисовавшие их, часто совершали ошибки, за которые приходилось дорого платить.

— Уцелевшие собирались возле охранных знаков, защищавших их длинными ночами. Эти люди стали первыми Караульными, которые охраняют нас и по сей день. — Жонглер простер руки к толпе. — Так что, когда вновь увидите Караульного, благодарите его, ибо вы обязаны ему жизнью.

Такой версии истории Арлен еще никогда не слышал. Караульные? В Тиббетовом Ручье каждый умел делать обереги, едва научившись рисовать палочкой. Мало у кого имелись к этому способности, однако Арлен не встречал ни одного человека, кто не знал бы простейших охранных знаков против огня, камня, болота, ветра и лесных демонов.

— Итак, теперь нас охраняют обереги, — говорил Кирин, — и пусть корелинги беснуются за пределами наших жилищ. Вестники, — он махнул рукой в сторону Регена, — храбрейшие из людей, переезжают из города в город, развозя почту и сопровождая караваны с товарами.