— Более-менее, — сказал Дэйв. — По крайней мере основной состав: водяные каштаны, побеги бамбука, грибы, горох. И много-много соевого соуса.
— Ладно хоть грибы. Не так уж и плохо. — Она вытерла горчицу с губ. — А соевый соус очень даже ничего со стейком.
— Умоляю, не надо о стейках.
— Похоже, она пытается сделать из тебя мальчика-рикшу.
— Таким образом мой организм «очищается».
— А я ела во-о-от такенный гамбургер. — Джоан растопырила большой и указательный пальцы, показывая его объем. — Не возражаешь, если я полью картошку кетчупом?
— Я думал, ты купила ее для меня.
— Для нас. — Она вскрыла зубами пакетик, выдавила кетчуп на картошку и отправила в рот несколько ломтиков.
— А ведь все это скажется на твоих бедрах.
— Ага, это ведь у тебя прекрасные ноги, — бросила она и отправила в рот еще одну порцию картошки.
Спасибочки, напомнила, подумал Дэйв, и в памяти тут же возник образ скользящего по бедру носка.
— Думаешь, прошлой ночью троллеры снова нанесли удар? — спросила Джоан.
— Мне показалось, что та бабка пыталась на это намекнуть.
— Енох надкусил сосиску? Да уж, звучит зловеще. Узнаю подлую руку троллеров.
— Шутки в сторону, — сказал Дэйв. — Кто знает, что она имела в виду.
— Ну, обычно, когда говорят, что кто-то надкусил сосиску, это значит, что кто-то надкусил сосиску.
— Логично.
— Ладно, если серьезно, то лично я до сих пор не видела, чтобы они кого-то прикончили, а ты? — спросила Джоан. — Кошмарят бомжей, и все. До убийств им далеко.
— Не так уж и далеко. Посмотри только, как все происходит. Сначала они просто отлавливали бомжей и выгоняли из города, а со временем стали действовать жестче.
— Да и шуточки у них стали более жестокими, — признала Джоан.
— Все чаще доходит до побоев. Рано или поздно и до убийства дойдет. Если уже не дошло. Кто сказал, что они на это не способны? Учитывая, как эти бродяги появляются и исчезают, детишки вполне могут мочить их направо и налево. Никто и не заподозрит, пока тела не найдут.
— Не думаю, что дело зашло так далеко, — возразила Джоан, глядя в свой стакан с колой и помешивая ее соломинкой. — Несколько дней назад они подвесили того урода на фонарном столбе. Сомневаюсь, что они пошли бы на это, если бы на самом деле убивали троллей и уничтожали тела. Мне кажется, им просто нравится мучить и унижать их.
— Тот парень вполне мог стать первой жертвой, а дальше убийства встали бы на поток.
— Детишки наверняка местные, — заметила Джоан. — Только им могут быть известны лазейки в парк, когда он закрыт. Они просто хотели напугать бомжа до усеру.
— Может, с этим Енохом они как раз и перестарались.
— А может, старая кликуша просто запудрила тебе мозги.
— Надо бы расспросить об этом кого-нибудь еще.
— О, блестящая идея, — сморщила нос Джоан. — Провести остаток дня, общаясь с бомжатиной.
— Многие из них наверняка знают того парня. Почему бы не задать им несколько вопросов?
— Только для этого нам потребуется переводчик. Знаешь кого-нибудь, кто умел бы говорить по-бомжацки?
По лицу Дэйва скользнула улыбка:
— Где твоя человечность, напарница?
— Приберегаю для человеков, кои изредка все же попадаются. — Она взяла пакетик с картошкой фри. — Понимаешь, о чем я?
— Мне почти не попадались.
Она поднесла пакетик с картошкой к его носу:
— На, возьми хоть одну, здоровяк. Она к чертям вышибет из тебя проклятые ростки бамбука.
Когда с едой было покончено, Джоан собрала все обертки и картонные стаканчики и отнесла их в мусорное ведро. На ее ногах остались красные отметины от стула. Видимо, картошка фри все-таки добралась до ее бедер, подумал Дэйв, никакого вреда, уж конечно.
Впрочем, если поставить ее рядышком с Глорией, получится реклама той самой «отравы», которой Глория тщательно избегала (чем несказанно гордилась). Джоан была выше Глории примерно на фут, имела довольно объемистые формы и мускулатуру там, где у Глории были кожа да кости. Там, где Джоан была округлой, Глория была прямой, как доска. Кожа Джоан сияла здоровьем; кожа Глории была бледной и нездоровой. Джоан излучала силу и уверенность в себе; рядом с ней Глория казалась бледной немочью.
— Так и будешь ворон считать? — спросила Джоан.
— А, нет… Просто всякая дрянь в голову лезет.
Они снова отправились на обход.
Дэйву было паршиво. С тех пор как две недели назад они с Джоан стали работать в паре, настроение его с каждым днем становилось все хуже и хуже.
Разумеется, с Глорией хватает проблем. Но не факт, что Джоан так уж идеальна. У каждого свои недостатки. Чужой хлеб слаще калача. Но чужой хлеб быстрей приедается. Никакая Джоан не идеальная. Помоги Господь тому, кто с ней свяжется.
— Офицер?
С одного взгляда через плечо Дэйв понял, что улыбающиеся Джоан четверо парней — моряки. Формы на них не было, но короткие стрижки и юные лица говорили сами за себя. Казалось, они сбежали с уроков и теперь не могут нарадоваться свободе.
— Чем могу служить, джентльмены? — спросила Джоан.
— Разрешите с вами сфотографироваться? Всего по одному снимку, а? С каждым из нас. Были бы очень признательны. Что скажете? Можно? Без дураков, всего четыре снимка. Мы прекрасно понимаем, вы на дежурстве, и все такое, но видите ли, нам скоро отплывать в Персидский залив и…
— Почему бы и нет? — перебила Джоан.
Дэйв не верил своим глазам.
Без тени раздражения или смущения она позволила предводителю встать рядом с собой. Он слегка прижался к ней, скорчив рожу пареньку с фотоаппаратом. Прежде чем тот успел сделать снимок, Джоан приобняла морячка. Паренек тут же зарделся, как рак. Как только снимок был сделан, он отошел, качая головой, и уселся на променаде.
— Господа, я умер и побывал в раю, — заявил он.
Следующий моряк был прыщавым толстячком. Джоан погладила его по голове, отчего он закатил глаза. Она обняла его и привлекла к себе. Тощий паренек щелкнул фотоаппаратом.
Третьим был ухмыляющийся чернокожий гигант. Когда он встал рядом с Джоан, ему, чтобы попасть в кадр, пришлось слегка наклониться.
Наконец самый первый матрос подошел к очкарику с фотоаппаратом и протянул руку за камерой:
— Генри, твой черед. Иди.
— О, пожалуй, не стоит. — Генри покачал головой и робко улыбнулся. — Боюсь, что дама уже подустала от нас.
— Ко-ко-ко, — стали поддразнивать его товарищи.
— Иди покажи, на что ты способен.
— Генри женщин боится.
— Не дразните его, ребята, — сказала Джоан и посмотрела на Генри: — Не бойся меня. Иди сюда.
Паренек побледнел, но все же подошел.
Его приятели засвистели, заулюлюкали.
Он встал рядом с Джоан. Ростом он был так мал, что головой едва доставал ей до плеча. Слегка наклонившись, Джоан коснулась пальцем его щеки. Он посмотрел на нее со смущением и восторгом, слегка повернулся и попытался чмокнуть ее в щеку. Она же изловчилась и поцеловала его прямо в губы. В тот же миг щелкнул фотоаппарат.
Приятели парня притихли.
Как только поцелуй закончился, Генри обнял Джоан, и они так и стояли, обнявшись. Дэйву было видно его лицо: очки сползли, сдвинутые щекой Джоан, глаза закрыты, губы поджаты. Генри кивнул, и Дэйв понял, что Джоан что-то шепчет ему на ухо. Внезапно лицо его расплылось в улыбке.
Он отошел от Джоан и вернулся к своим друзьям.
— Везучий же сукин сын, — пробормотал кто-то из них.
Чернокожий гигант похлопал его по плечу.
— Счастливого пути, ребята, — сказала Джоан и помахала рукой на прощание.
Оживленно жестикулируя и толкаясь, парни пошли прочь. Только Генри молча поднял руку и грустно улыбнулся. Со стороны казалось, будто он прощается с лучшим другом.
Опустив голову, Джоан расстегнула кожаный чехол на поясе. Достала солнцезащитные очки, надела и повернулась к Дэйву:
— Славные ребята.
— Ты сделала их день.
— Ладно, пойдем. Мы должны следить за порядком.