Шара с трудом сдерживается, чтобы не выпихнуть его в окно.

— Ты уникальный придурок, Во. Вот это точно никуда не делось.

— Значит, ты согласна со мной. Я, Шара, в серую милую мышку не верю. Слишком острые были углы у той девочки, которую я знал. Такие не спилишь.

— А может, ты просто недостаточно хорошо меня знал? — парирует Шара. — Кстати, как думаешь: твоим родителям этот дом понравился бы? А вечеринка?

Он широко ухмыляется:

— О, естественно, нет! Они бы не одобрили — ни дом, ни вечеринку. Ни то, что я веду разговор с агентом спецслужб Сайпура.

Внизу кто-то разражается хохотом. Звенит разбитое стекло, и толпа выдыхает одобрительное: «Аххх».

Шара молчит. Ну что ж, вот мы и перешли к важным вещам.

— Рад, что ты не отпираешься, — говорит Воханнес. — К тому же ты особо и не скрывалась. И потом. Ашара Комайд, отличница из отличниц в Фадури, племянница министра иностранных дел, прапрапраправнучка каджа, чтоб его разразило, — и дослужилась лишь до скромной должности культурного посла? Ни за что не поверю.

Она невесело улыбается в ответ. Польстил так польстил.

— И хотя Ашара — имя более чем распространенное… — продолжает он, — …Комайд — совсем другое дело. Тебе нужно было срочно избавиться от фамилии. Поэтому теперь ты Тивани.

— Я могла выйти замуж, — говорит Шара. — И взять фамилию мужа.

— Ты не замужем, — отмахивается Воханнес. И выплескивает то, что осталось в бокале, в окно. — Я знаю, как выглядят замужние женщины. Пара штрихов там, пара значимых деталей здесь. Ничего этого в тебе нет. Как, не боишься, что тебя узнают?

— Кто? — пожимает плечами Шара. — Из выпускников Фадури на Континенте только мы с тобой и живем. Все политиканы, с которыми завязана моя семья, — в Галадеше. Остаются только континентцы и военные чины, но из них меня в лицо не знает никто.

— А если кто-то пойдет по следу Ашары Комайд?

— Они обнаружат официальные сведения о том, что она ведет уединенный образ жизни, учительствуя в крохотном городке Тохмай на юге Сайпура. Школа там закрылась, если я не ошибаюсь, года четыре назад.

— Умно придумано. Итак. Сотрудник твоего ранга прибывает в Мирград — ради чего? Дело в Панъюе, я думаю. Правильно? Не знаю, почему ты решила обратиться ко мне. Изо всех людей, хм. Я бегал от этого профессора, как от чумы. Слишком много политических последствий пришлось бы расхлебывать…

Шара четко выговаривает:

— Реставрационисты.

Воханнес медленно кивает:

— Вот оно что. В чутье на расклад тебе не откажешь… В самом деле, кто знает о них больше, чем человек, которого они ненавидят больше всех на свете?

Воханнес ненадолго задумывается.

— Что ж, давай поговорим. Но не здесь, — выговаривает он наконец. — Выберем комнату поменьше, где эхо не так гуляет.

* * *

Лакей Бородкин притопывает от холода перед дверью дома Вотровых. Как же глупо и печально, что он вынужден здесь мерзнуть. Вечеринка началась — когда? Час назад? Или даже меньше? И, тем не менее, в обязанности Бородкина входит открывать дверь перед гостями, подзывать машины и всячески обихаживать визитеров. А эти глупцы что делают? Приезжают с большой помпой, чтобы все на них глазели, красуются перед людьми — а потом быстренько уезжают. А господин Вотров — он же умный, он понимает, что те, что раньше всех смываются, обычно самые влиятельные, и облизывать их нужно по первому классу. Но все-таки, что, эти денежные тузы не могут побыть в доме чуть подольше? Чтобы Бородкин успел заскочить на кухню, глотнуть сливового вина, понюшку табачку взять да замерзлые ноги у огня погреть? Но нет, еще чего, на такое их не хватает! И вот он притопывает на морозе и думает: а не пойти ли на кухню работать? Картошку там, морковку чистить — поди плохо? Служба как служба, а что…

Конец ознакомительного фрагмента