9

Просыпаюсь от щекочущего ноздри запаха жареного мяса. Поднимаюсь и, протерев глаза, с удивлением вижу надетую на струганую ветку тушку кабанчика, которая, установленная над вспыхивающими алыми углями, издает этот заманчивый запах.

— Здоров же ты спать, Георг! — Болтомир помахивает над углями еловой веткой и поливает пузырящуюся жиром тушку из фляги. — Теперь верю, что не простых кровей. Но и воинской наукой не владеешь. Воин в походе до рассвета встать должен.

— Да ладно тебе, — отмахиваюсь миролюбиво и бреду к ручью умываться.

Проходя мимо болотца, в котором ночью кто-то возился, краем глаза замечаю шевеление мшистой кочки. И будто бы даже глаза у нее сверкнули в мою сторону. Останавливаюсь и присматриваюсь. Вроде бы обычная кочка. Отворачиваюсь и тут же слышу за спиной булькающее бормотание, в котором явственно различаются слова:

— Кощей это или нет? И он, и не он вроде…

Резко оборачиваюсь, но на болотце никакого шевеления. Нет даже ряби на подернутой ряской поверхности. Лишь большая зеленокрылая стрекоза приземляется на кочку.

Решаю больше не реагировать на разные глюки, не то опять заблужусь из-за какого-нибудь хохотунчика, а там Болтомир жарит вкусного кабанчика.

Хрустя нежными поросячьими ребрышками вприкуску с сочной редькой из собственных запасов, думаю о том, что пусть я и являюсь каким-то там уплотненным духом, но все плотские наслаждения мне доступны, словно простому человеку. И это просто замечательно. Впрочем, если верить Яге, люди являются нашими непосредственными потомками, а значит, все их способности унаследованы от нас.

— Говори, — обращается ко мне Болтомир, забросив в кусты последнюю обглоданную кость, и припадает к горлышку фляги.

— О чем? — Я хоть и ждал вопроса по поводу моего вчерашнего предложения, но на всякий случай решаю уточнить.

— Как собираешься мне помочь победить Горыныча? — Парень сыто отрыгивает редькой, заставляя меня задержать дыхание. — И что потребуешь за услугу?

— Ну, — начинаю, выдохнув, — Горыныча еще нужно найти. И именно в поисках его логова я и обещал тебе помочь. О победе над ним речи пока не было. А что я потребую за это? Ты же знаешь, что я сам иду незнамо куда, в поисках незнамо каких чудес. Так почему бы нам не пойти вместе? Дружеское плечо в пути — больше мне ничего от тебя не надо.

— Добрые слова ты изрек. — Болттомир встает и протягивает мне лопатообразную ладонь.

Поднимаюсь и я. Моя ладонь выглядит куда более аристократически, но не сильно уступает размерами. С минуту мы краснеем от напряжения, пытаясь выяснить, чье рукопожатие крепче. Поняв, что не уступаем в силе один другому, одобрительно похлопываем друг друга по плечам.

— Пора, друг Георг, в поход выступать, — говорит Болтомир. — Не то солнце скоро в зените будет, а меня в полуденные часы в сон клонит. Надо будет вздремнуть часок-другой в прохладном тенечке.

— Вздремнуть в обед — это дело, — одобрительно киваю, завязывая изрядно облегченную котомку. — Я что тебе предложить-то хочу? Мыслю, искать нам нужно Бабу-ягу. Слыхал о такой?

— Кто ж о ней не слыхал-то? Видал даже давеча. Пролетала в ступе по небу, ведьма окаянная. Слыхал, не одного доброго молодца извела карга старая. На кой она тебе? Нешто жить надоело?

— Не мне, Болтомир, а тебе.

— Мне не надо, — энергично мотая головой, отрицает простодушный парень.

— Да? А скажи мне, друг Болтомир… Слушай, если мы друзья, можно я тебя буду запросто Болтом звать? Не на людях, естественно, а промеж собой. Можно?

— Болтом звали деда, победителя Змея Горыныча и основателя Заозерского княжества Крутоболта. Мнится, не достоин я такой чести. Но ежели промеж собой, то можно.

— Договорились. Меня можешь тоже звать просто… э-э-э… Ну, ты и так меня просто Георгом зовешь. Можешь, если хочешь, Кошей. Это мой конспиративный псевдоним.

— Кос… пси… — Болтомир пытается повторить незнакомые слова.

— Короче, друг мой Болт, скажи мне, кто поведал Ивану, где найти Кощея и как его извести?

— Знамо, Яга и поведала, — не задумываясь, отвечает тот. И тут же соображает: — Считаешь, она и о Горыныче подобное ведает?

— Сам-то как думаешь?

— Мыслю, нечисть о нечисти должна все ведать.

Итак, мой хитрый ход удался, и я приобрел надежного или по крайней мере сведущего в местных реалиях попутчика. А там, глядишь, если поиски Яги увенчаются успехом, она избавит простодушного княжича от навязчивой любви к не пойми какой твари, скрывающейся под личиной Василисы Прекрасной. Ну, или подсунет ему другую такую же, и пусть парень будет счастлив в неведении.

В общем, отправились мы вниз по течению ручья, разумно рассудив, что вода рано или поздно выведет к людскому жилью. А люди всегда укажут, где обитает тот или иной ведьмак или ведьма. А уже те могут и на след Яги вывести.

А я меж тем все сильней начинал скучать по рыжей бестии, которую и знал-то всего день. Присушила, не иначе. Сказано же, ведьма.

Вдвоем идти стало гораздо веселее. Я выведывал у Болтомира нюансы обычаев местной знати, попутно скармливая ему небылицы о собственном выдуманном Великом княжестве.

Попутчик походя пристрелил из лука пару нерасторопных зайцев, которых самолично и зажарил во время обеденного привала. Даже и не знаю, как бы я добывал себе пропитание, не встреть княжича.

Меж тем подпитываемый родниками ручей превратился в небольшую речушку. В чистой воде порой проплывали довольно крупные рыбины. Изловчившись, я пронзил одну острым концом шеста.

— С полпуда будет, — оценил Болтомир, подхватив под жабры трепыхающуюся добычу. — Вечером запечем в глине.

Инициатива наказуема, потому эти полпуда пришлось тащить мне.

К вечеру лес поредел, деревья стали ниже, и вскоре мы вышли к месту слияния ручья с гораздо более широкой речкой.

При впадении ручей перегораживает небольшая рукотворная плотина. Падающая с нее вода крутит мельничное колесо. У мельницы стоит телега, запряженная гнедой клячей. У лошади непропорционально тонкие ноги и дистрофично раздутое брюхо. Всегда представлял именно такие экземпляры под седлом Дон Кихота или д’Артаньяна, когда тот впервые прибыл в Париж.

Белобрысый мужичонка с куцей бороденкой укладывает в телегу мешки с мукой. Дородная баба, на голову выше его, нетерпеливо поторапливает:

— Да пошевеливайся ужо скорей, Тюря! Улька и порожняком еле копыта волочит, а с грузом и вовсе дотемна лес миновать можем не успеть. А в лесу нонче, сам слыхивал, волки как никогда лютуют…

Заметив нас, баба замолкает с открытым ртом. Обернувшись к неожиданно замолкшей жене, мужичок тоже испуганно округляет глаза и как-то обреченно опускает руки.

Представляю себя на их месте. Ну что ж, их можно понять. Вышедшие из чащи два вооруженных лба вряд ли могут произвести положительное впечатление. Болтомир, если почистить и заштопать его амуницию, еще и мог сойти за благородного дворянина, но я, одетый не пойми как, с жердиной в руках и топором за поясом, никак не походил на доброго гостя.

— Здравствуйте, люди добрые! — громко прерываю затянувшуюся паузу.

Парочка синхронно кланяется почти до земли.

— Чьи будете? — властно вопрошает княжич.

— Из Мирошек мы, батюшка, — снова кланяется годящемуся в сыновья Болтомиру женщина.

— Я спросил, чьи будете? — грозно повторяет тот.

— Дык кто в нашу глухомань данников пришлет, тех и будем, — теперь отвечает мужичок. — Мы людишки дремучие. Наше дело исправно десятину платить. А кому, даже наш староста не ведает. Бывает, один боярин про нас вспомнит, бывает — другой. Иной год и два раза за данью приезжают.

— Оп… этой… зиции на ваших бояр нету, — глянув на меня, сурово говорит крестьянам княжич. — Ужо встречу, поучу уму-разуму.

Те лишь затравленно переглядываются.

В это время из дверей мельницы показывается новый персонаж. Оттуда выходит кряжистый мужик цыганистого вида, заросший черной бородой по самые глаза. Завидев нас, он прекращает хлопать себя по груди, выбивая мучную пыль из рубахи, и, подозрительно насупив брови, делает шаг назад. Но вот его взгляд останавливается на посохе в моих руках, кустистые брови ползут вверх в изумлении, колени подгибаются, и мужик, грохнувшись на четвереньки, семенит ко мне, старательно изображая из себя провинившегося пса. Не успеваю шарахнуться в сторону от этого сумасшедшего, как он бьется лбом в землю у самых носков моих сапог.

— Вечно здравствовать тебе, повелитель! — не поднимая головы, кричит он прямо в пыль, заставив ее взметнуться серым облаком.

— Ничего не понимаю, — искренне развожу руками в ответ на изумленный взгляд Болтомира и тычу посохом в спину мужика: — Эй, припадочный, ты меня ни с кем не перепутал?

Мне показалось, будто в тот момент, когда кончик посоха еще не коснулся лопатки бородача, с него, словно с пьезозажигалки для газа, слетела маленькая искорка, заставившая мужика вздрогнуть. Но я решил, что это эффект от игры солнечных зайчиков, проникающих сквозь трепещущую на легком ветерке листву дуба, под которым мы стоим.

— Как скажешь, повелитель, — не поднимаясь, попятился задом мужик. — Попутал, как есть попутал. Ясно вижу теперь, что не за того тебя принял, повелитель.