В кинофильмах бутылки с содовой часто фигурируют как для украшения кремом тортов, так и в качестве основного атрибута в комедиях мистера Сеннета. Но для саламандры эффект оказался трагичным: там, где газированная вода касалась ее зеленой кожи, появлялись сперва бледно-желтые, затем все более светлые и, наконец, белые бугристые ожоги. Шипение ее превратилось в визг. Она пыталась утереться лапами, но при контакте содовой с конечностями кожа на них также белела. Скрючившись, Шилистрата зашлась страшными криками, после чего сменила стратегию удерживания моста на немедленную ретировку обратно в пруд. Гривз и я, а также Балди, все еще болтающийся между нами, как вывешенный для просушки на веревку ковер, вступили на мост.

Но в дальнем его конце нас ожидало новое препятствие — вторая саламандра, настолько большая, что Шилистрата по сравнению с ней выглядела просто коротышкой, выбралась из потока, буравя нас взглядом и оскаливая пасть.

— Сэр, извольте следовать за мной, — учтиво порекомендовал Гривз, и мы с грохотом кинулись вниз по склону моста, словно уменьшенная до трех человек версия шотландских серых драгун Ее величества, идущих в атаку при Ватерлоо, как это было изображено на картине, висевшей над кроватью моей тети Далии. Гривз выпустил по врагу залп содовой почти с тем же эффектом, что и в первый раз. Как только путь очистился и мы вступили на сухую, точнее, относительно сухую почву, то изо всех сил помчались туда, где стояла ракета.

— Это было превосходно, Гривз, — отметил я на бегу.

— К сожалению, сэр, в этом спектакле еще рано опускать занавес. — Он махнул полупустой бутылкой в сторону, где сонмы тритонов выползали из воды, преследуя нас. — Не изволите ли вы еще немного ускориться, сэр?

— Просить меня дважды нет необходимости, — ответил я, выжимая максимальную скорость, на которую способен. Вскарабкавшись на вершину холма, мы вместе запихнули тело Балди в люк.

— После вас, сэр, — сказал Гривз, поворачиваясь к мосту, чтобы сыграть роль Горация.

— Забудь об этом. — Я забрал у него бутылку. — Залезай и прогрей двигатель, или что там необходимо сделать.

Разинутая пасть саламандры появилась в поле моего зрения, и я наполнил ее содовой до краев, словно бокал. За ней последовала следующая, и снова была отброшена. То же изменение цвета и выражение ужаса постигло их, и они умчались восвояси.

— Что их так беспокоит, Гривз?! — крикнул я через плечо. Позади себя я слышал щелчки тумблеров на контрольном пульте управления кораблем.

— Их шкуры покрыты кислой слизью, — не отрываясь, ответил он, — сода нейтрализует кислую среду, отчего они испытывают сильный дискомфорт, мы будем чувствовать нечто похожее, если кто-то плеснет в нас кислотой.

Я сделал еще один залп.

— Кажется, сода заканчивается, Гривз.

Я услышал новую серию резких щелчков, после чего сильные руки подхватили меня под мышки.

— Простите, сэр, — сказал он, заволакивая меня внутрь и захлопывая ногой люк. Гривз усадил меня в своего рода шезлонг, снабженный ремнями безопасности, и то же самое сделал с Балди. — Можно приступать, сэр?

— Пожалуйста, Гривз, — ответил я. — Венера потеряла для нас всю свою прелесть, если вообще ее имела.

Он уселся в кресло и нажал на рычаг. Корабль завибрировал, и я почувствовал, как мое тело стало странно тяжелеть.

Некоторое время спустя в поле моего зрения возник Гривз с чашечкой чая. Он расстегнул мои ремни, сообщив, что ввел Балди снотворное, отправив его в объятия Морфея на весь долгий путь домой.

— Не желаете ли вы тоже проспать обратный путь, сэр? — спросил он.

— Разве тебе не грозят недели одиночества?

— Месяцы, сэр.

— Вместе веселее, Гривз. Я не могу позволить тебе делать все одному.

— Благодарю вас, сэр.

Я отхлебнул чая и на мгновение задумался.

— Гривз, я попал на Венеру, потому что Слайти Туве-Випли усыпил меня. Но как он провел тебя?

— Мистер Туве-Випли не обманывал меня, сэр. Когда я увидел, что он собирается скрыться вместе с вами, то настоял, чтобы он взял и меня тоже.

— И ты бодрствовал?

— Разумеется, сэр.

— Должно быть, чертовски скучная была поездка, верно?

— Мистер Туве-Випли был настолько любезен, что научил меня играть в карточную игру под названием «пинокл». Он научился ей, когда работал с мистером Фордом в Америке.

— Хорошая игра, Гривз?

— Довольно интересная, сэр. И хотя ставки были невелики, выигрыш за несколько месяцев непрерывной игры в «пинокл» оказался существенным.

— Насколько существенным?

— Я выиграл «Лулу», сэр.

— Лулу?

— Это название ракеты, сэр. — На мгновение он задумался. — Хотя я могу его поменять.

— Будь добр. А теперь еще по чашечке чая, и мы можем сыграть партию.

— Хорошо, сэр.

— Да, Гривз.

— Сэр?

— Спасибо за… — Я сделал жест, обобщающий все многообразие наших венерианских испытаний.

— Не за что, сэр.

Гвинет Джонс

Это история о бесстрашном исследователе, добровольно согласившемся участвовать в радикальном научном эксперименте и в результате оказавшемся очень далеко от дома — и по уши в неприятностях!

Одна из самых известных писательниц своего поколения, Гвинет Джонс разделила победу с Элис Шелдон (псевдоним Шелдон — Джеймс Типтри-младший), получив премию за роман «Белая королева», написанный в жанре научно-фантастического эссе, а также выиграла премию Артура Кларка за роман «Просто, как любовь» и две премии Мировой фантастики — за рассказ «Принцесса из травы» и сборник «Семь сказок и басен». В числе других ее книг романы «Северный ветер», «Пыльца», «План побега», «Ангельское терпение», «Кафе «Феникс», «Замки из песка», «Камень свободы», «Полночная лампа», «Благоприятный момент», «Жизнь», «Вода в небе», «Зов железных лесов», «Обмен», «Дорогой Хилл», «Скрытое» и «Радужный мост», а также более шестнадцати романов для подростков, написанных под псевдонимом Энн Хэлем. Ее редкие короткие фантастические рассказы публикуются в Interzone, «Научной фантастике Азимова», Offlimits и других журналах и антологиях и собраны в книгу «Идентификация: короткие рассказы». Также она является автором работы «Звездолеты: наука, вымысел и реальность». Новейшими ее произведениями являются «Дух, или Принцесса спящего леса» и два сборника «Квартет Буонарроти» и «Вселенная вещей». Гвинет Джонс живет в Брайтоне, Англия, с мужем, сыном и бирманским котом.

Гвинет Джонс

Планета по имени Желание

1. Джон Форрест, исследователь

Лаборатория располагалась на последнем этаже. Из ее широких окон открывался живописный вид на Атлантический океан, окружающий территорию здания. Яркая звезда, словно крошечная луна, сияла над горизонтом в лучах заходящего солнца.

— В старые времена ее называли Хава, — сказал ученый.

— Так ее называют догоны? — спросил Джон Форрест — высокий, здоровый и загорелый, уже за сорок, но в отличной форме. Он носил аккуратно подстриженные бороду и усы; его жесткие каштановые с рыжим отливом волосы были зачесаны назад, он смотрел на собеседника непроницаемым взглядом темно-синих глаз. — Вы ведь догон, верно?

Они были одни в лаборатории, в соседнем помещении находились только охранники. Доктору Сэвену ПоТоло, маленькому и смуглому, худому и очень юному, стало неловко, но он ничего не мог поделать. Мистер Форрест, мультимиллиардер, известный на весь мир бизнесмен-филантроп, эколог, любитель смертельно опасных трюков для настоящих мужчин, имел прямое отношение к фонду. Он вкладывал в работы ПоТоло миллиарды и был беспощаден при любом намеке на инакомыслие.

ПоТоло с сомнением покачал головой.

— Боюсь, моя родословная слишком запутанна: Камерун — это настоящий плавильный котел. Мой дед по материнской линии говорил на одном из исчезнувших языков побережья. Но «Хава» — заимствованное слово. Я полагаю, что оно арабского происхождения и означает «желание».

— Чувственное желание, — согласился Форрест, — искушение Евы.

Он повернулся, чтобы разглядеть установку, которую они испытывали.

— Какие там могут быть условия?

— На поверхности они могут оказаться удивительно похожими на земные, — ответил ПоТоло. — Система тектонических плит еще не разрушена, океаны не выкипели, атмосфера насыщена кислородом, и давление еще не начало стремительно расти… Вращение планеты должно быть быстрее…

Форрест изучал оборудование. Большая часть его была непонятна, за исключением сканирующих ворот и датчиков биомедицинских приборов. Черный с жирным блеском шар, сжатый автоматическими захватами в прозрачной камере, привлек его взгляд; в нем было что-то от древних ядерных реакторов.

— Но никаких гарантий, — сухо закончил бизнесмен.

— Гарантий нет… Мистер Форрест, вы подписали отказ от претензий в случае смерти. Ни ваши родственники, ни какие-либо другие заинтересованные стороны не будут иметь никаких правовых исков к нам, если вы не вернетесь. Но уровень опасности невероятный. Не хотите ли вы поменять решение?

— На что поменять? — В глазах Форреста сверкнули синие огоньки. — Прожить жизнь в окруженном охраной анклаве, в мире, где предпочтительнее быть слепым, чем зрячим. Леса погибают, океаны отравлены. Мы захлебываемся в своих собственных отбросах и в разгар массового вымирания, вызванного нашими действиями, продолжаем слепо двигаться к третьей мировой войне! Нет, я не передумаю. Не рассказывайте мне о риске, я в курсе!