Сергей Арбенин, Максим Трошин

Экстракт силы

Глава 1

Неуловимый домушник

Ленинград, май 1989 г.

На коллекционера было жалко смотреть.

Он снял старомодные очки с круглыми стеклами, и майор заметил — белки глаз посетителя были сплошь в красной сетке полопавшихся сосудов.

Не спал, ясное дело, дня два — никак не меньше. И вряд ли от хорошей жизни..

«Не хватало, чтобы его сейчас от меня с инсультом увезли», — невольно подумалось следователю Ромодину.

Но тут же отбросил неприятную мысль. Человек, сидящий перед ним, не мог лгать, по крайней мере, майор это почувствовал. Впрочем, ощущения ощущениями, но коллекционер не знает (и не должен он этого знать!), что в городе у него имеются товарищи по несчастью. И не один. И каждый утверждает одно и то же: не могли в квартиру пролезть, никак не могли.

Но — пролезли!

— Вы поймите, товарищ следователь, это кража, именно кража, и ничто иное! Вот я же вижу, мне они не верят, но вы…

— Успокойтесь, успокойтесь, гражданин Артемьев. Курите?

Майор выложил на стол пачку с оранжево-синей этикеткой, на которой, приглядевшись, можно было распознать птицу-феникс.

— Нет, спасибо.

— Тогда, прошу извинить, сам закурю.

— Да-да, пожалуйста, товарищ следователь, у меня аллергии нет. Вот у жены…

Ох уж эти интеллигенты! Сейчас наверняка пустится в многословные объяснения насчет своей семьи. Но нет, замолчал. Только очки в руках теребит.

— Итак, давайте по порядку, гражданин Артемьев… Николай Иосифович, верно?

Мужчина покорно кивнул.

— Итак, согласно вашему заявлению, пятнадцатого мая сего года была совершена кража. Пока вы с супругой находились в театре…

— В Мариинском… — уточнил Артемьев.

— Имени Кирова… пока ещё. — Майор только что не подмигнул просителю. Что, полагаешь, раз мент, пусть даже майор — так непременно тупой валенок? Что наплевать ему на то, что происходит в стране и родном городе, который дорогой гражданин Артемьев уже наверняка в кругу близких друзей называет вовсе не Ленинградом?

А зря он так думает о ментах! Потому что майор, сидящий перед ним, давно уже называет про себя свой город именно Петербургом.

— Так вот: пока вы находились в театре, из вашей квартиры были похищены…

— Вот перечень! — Коллекционер протянул какую-то тонкую тетрадку. — Ваши коллеги не хотели на это и смотреть, а я считаю…

— Я считаю, что посмотреть непременно следует.

Ромодин кивнул, взяв в руки список.

Н-да, в аккуратности этому коллекционеру не откажешь. Все расписал весьма подробно.

«Альбом с почтовыми марками земской почты России…»

Майор посмотрел на Артемьева почти с уважением. Марки земской почты — это серьезно, очень серьезно! Уездами Российской Империи было их выпущено немало, и иные стали раритетами вроде знаменитой «Розовой Гвианы».

Майор и сам был коллекционером — правда, считал это мальчишеским увлечением, данью детству. И о таких уникальных вещах и мечтать не мог.

Зато прекрасно понимал, сколько могут стоить те самые невзрачные клочки бумаги с гербами уездных городов.

Дорого. Очень.

— …А он говорит — ну, подумаешь, марки. Вы хоть понимаете, что сейчас у нас дел о кражах более чем достаточно?! О настоящих кражах, а не о какой-то там ерунде!..

А посетитель все говорил о том, как равнодушно отнеслись к нему коллеги следователя.

— Они же мне говорят: раз никто не мог залезть, значит, и не залез. А раз так, сам потерял! — продолжал Артемьев, теребя дужки очков.

— Не мог. Но залез, — согласился Ромодин. Пора было прерывать все эти излияния. — Я обещаю — сделаю все, что смогу. Поэтому волноваться вам совершенно не нужно. Если вор был, то рано или поздно он попадется. А коллеги… Ну что тут сказать, — майор улыбнулся, — они молоды, у них пока маловато опыта.

По правде сказать, следователь и сам выглядел довольно молодо — никак не скажешь, что почти под сорок. Вот разве что аккуратная короткая стрижка придавала солидности. А так — лет двадцать восемь, не больше. Худощавый, ни намека на брюшко. Майорский серый китель с советским гербом в петлицах висит в шкафу и надевается только по необходимости, а возникает она нечасто.

Должно быть, в глазах посетителя тоже промелькнуло некоторое сомнение — слишком уж молодым казался этот следователь. Однако же, делом явно заинтересовался.

— А теперь — к деталям, — проговорил майор. — Насколько я понимаю, именно те самые альбомы мог украсть человек, хорошо знающий ваш предмет коллекционирования. Или проинструктированный кем-то, хорошо знающим. Это так?

Он почти не сомневался в своих словах.

И дальнейший разговор, во время которого майор Ромодин составлял список знающих, продолжался часа полтора.

* * *

«Преступник знает, что именно и где надо красть…»

Собственная фраза не давала покоя майору Ромодину.

Дело в том, что случай с несчастным коллекционером Артемьевым был далеко не первым. Кражи начались с прошлого декабря, и никаких серьезных зацепок до сих пор не было.

Проще говоря, никакое человеческое существо не сможет пролезть туда, куда проникал этот вор. Неведомый преступник ни разу не опустился до банального взлома дверей.

В ряде случаях похититель проникал в квартиру через форточку. Вроде бы, ничего в том особенного не было — если не знать, что чаще всего в такое крохотное отверстие не протиснулся бы даже пятилетний ребенок.

Дальше — еще загадочнее. Произошло несколько краж, при совершении которых форточкой не пользовались совсем. Впрочем, следы были обнаружено в абсолютно немыслимом месте — у вентиляционного отверстия. Но кто мог бы туда пролезть?

«Кошка-оборотень! — посмеивался старший лейтенант Сергеев, помощник Ромодина. — Вы, Александр Юрьевич, проверьте — так оно и окажется!»

Смех смехом, а «висяки» никому не нужны и дела как-то надо было расследовать. Пока что с мертвой точки они не сдвигались, хоть тресни. Сколько не опрашивай свидетелей, и не составляй списки украденного. Хотя именно перечнями похищенного заниматься следовало — рано или поздно что-то из унесенных вещей должно всплыть. И вот тогда можно будет раскрутить клубочек, который приведет к неуловимому вору.

Во всяком случае, майор Ромодин надеялся — старинные иконы или антикварные украшения всплывут где-то на «черном рынке». Или их задержат на таможенном контроле (разумеется, таможню оповестили).

Но надежда — слабое утешение. С декабря ни одна из редких вещей, которые сразу можно было бы опознать, так нигде и не всплыла. И напрасно майор прессовал своих информаторов — бывших мелких фарцовщиков, напрасно полагался на таможню. Все было совершенно глухо.

Каждая новая кража расширяла круг похищенного. Как правило, вор высокой квалификации крадет либо старинные иконы, либо дорогие украшения, либо фарфоровые статуэтки восемнадцатого века. Но чтобы все и сразу?! Либо это был какой-то специалист-эрудит, разбирающийся в антиквариате, либо на него работала целая банда наводчиков.

Майор не без оснований полагал, что так оно и есть. «Бригаду» неуловимого вора логично было искать среди искусствоведов, прозябающих на весьма скромную зарплату. Вопрос — как?

Но самое главное: как злоумышленник ухитрялся проникать в тщательно запертые помещения, через отверстия куда и кошка протиснулась бы с трудом?!

Неуловимый вор явно и нагло нарушал не только Уголовный Кодекс, но и все законы физики.

И как будто издевался над милицией — по кражам даже не всегда хотели заводить дела. Что и понятно: не до каждого замотанного опера доходило, что это вообще — кража.

Двери не взламывали?

Не взламывали.

Форточку не открывали?

Нет, не открывали, да если бы даже и открывали, все равно влезть в квартиру через нее невозможно.

Как пролез?

В вентиляционное отверстие? Да что же вы, гражданин, над занятыми людьми измываетесь? А скажите-ка, у вас эти ценности застрахованы?..

Майор лично обзванивал районные отделения, требуя докладывать о любом похожем заявлении. Однако сомневаться не приходилось: краж на самом деле было значительно больше, просто не обо всех милиция знала. Понятно, что человек, не вполне честным путем заполучивший недешевые вещи, вряд ли сразу метнется в милицию… Зачем лишний раз привлекать к своей особе внимание. Проще махнуть рукой на кражу.

Бог дал. Бог и взял.

Понятно и другое: кто-то, столкнувшись с тягомотиной оперов из отделения, тоже решит — да ну их, не стану лишний раз связываться!

Это «не связываться» губило половину дел. А газеты трубили о том, что уровень преступности в СССР растет. Постоянно сообщалось о рэкете, иногда — с подробностями, про утюги и паяльники.

И даже рядовые менты ловили на себе косые взгляды — да что с них взять, они вообще ни за что теперь не отвечают! К чему вообще нужна эта милиция?!

Митингующих разгонять?

И те, кто носил форму, стали понемногу завидовать таким, как следователь Ромодин — ведь тот, по крайней мере, мог ходить в гражданском и не светиться.

Совсем плохо то, что граждане, бросавшие косые взгляды, в большинстве своем были правы. И силы правопорядка работали вполсилы (а как тут хорошо работать, когда за «висяки» начальство тебя по головке не погладит, а уж про премию можешь напрочь позабыть). А уж про техническое обеспечение… это вообще — отдельная песня.