Возницын был одновременно сволочью и талантливым ученым. Препараты его, разработанные ровно на случай такой войны, от облучения действительно защищали, с последствиями боролись эффективно. И были на вес золота, потому что в метро, на убогом здешнем оборудовании и без обученных ассистентов, Возницыну их больше синтезировать так и не удалось.
Эдуард Георгиевич был убежден, что Сергея и Полины ко времени похода Макса уже не будет в живых. Посылал не за ними — за сыном.
Была глубокая осень. Расставшись с дикими караванщиками в городе, Макс столкнулся со стаей плоргов, дрался, убил несколько особей, но и сам пострадал от их когтей и зубов. Спасаясь от волкокрыс в каком-то полуразрушенном доме, он провалился в подвал, где было гнездо шмелей. Подвергся нападению. Напрягая последние силы, выбрался из подвала и добрел до окраины, где его, бесчувственного, подобрал караван Джедая и принес в колонию.
Поначалу он действительно не помнил задания, полученного от Эдуарда Георгиевича, но постепенно память начала возвращаться. Хотя его отправляли только за пацаном, заставить себя выкрасть его, бросив родителей в колонии, Макс не смог. Полина, которая выхаживала безвестного путника, несмотря на собственную смертельную болезнь, что-то перенастроила в обветренной, изрубцованной душе Викинга.
И он решил убедить Сергея и Полину идти в Москву с ним. Рассказы о Возницыне, о метро, тень надежды на исцеление сделали свое дело. Да, Возницын не собирался лечить своих лаборантов. Но Макс не знал, что профессор и не может этого сделать, потому что лекарства все вышли.
А когда они вышли из колонии, кое-что в нем стало меняться. Пацан стал ему как родной племянник, чахоточный Сергей — как бестолковый, но честный и искренний младший брат… И он уже не мог просто выполнить свое задание.
— А если бы я сдох? — краснея, спросил Сергей. — Неужели бы ты сдал Дэна старому живодеру?
Сергей заботливо укрыл пледом разметавшегося по койке сына. Легкая испарина выступила на лбу мальчика, но дышал он спокойно.
— Я… Нет, — помотал головой Макс. — Теперь, когда я во всем разобрался… Я ему даже собаку бы в руки не отдал.
Контракт аннулирован.
Возницын Максу не указ. Никто не смеет указывать специальному представителю Ганзы. Все к нему относятся с уважением и опаской. И особисты с дальних станций, и администрация окраинных поселков. У Ганзы длинные руки…
— А женщина на «Перово»? — спросил Сергей с лукавством. — Нет, если не хочешь, не говори, конечно… Вдруг, я не знаю, дела сердечные…
— Я расскажу, — ответил Макс. — Чуть позже. Есть и полюбопытнее история.
Пока Сергей приходил в себя, Макс успел в меру своих скромных способностей расспросить Дину. На некоторые вопросы она отвечать не стала, но в целом картина прояснилась.
— Дина была из бывших наемниц — только если Макса до Катаклизма натаскивали в контрразведке, то Дину — те люди, на которых контрразведка охотилась. Ее готовили в шахидки. Но ни в одной «операции» она так и не успела принять участие — случилось то, что лишило все прежние войны смысла. Катаклизм. Все Динины «координаторы» погибли, и она осталась одна — марионетка с обрезанными лесками. Стала жить своей жизнью. Скиталась по метро, пока не встретила Мовсара. Стали жить вместе, родился сын.
Руслан.
Попали в плен к фашистам, сумели бежать — и так дерзко, зарезав какого-то чина, что на них объявили войну по всему метро, назначили награду за их головы. Устав бежать и скрываться от наемников, они решили уйти из метро. Разузнали, в каком направлении, судя по слухам, радиационный фон не так велик… Думали, с помощью Аллаха доберутся и до родных мест.
Но не вышло.
Однажды, когда их семья остановилась на ночлег в заброшенной многоэтажке, на свет пришли лихие люди. Мужа во сне убили, Дину изнасиловали, сына украли…
Убили ее сына, а не забрали, тяжело вздохнул Макс. А она никак не хочет поверить в это. Нет, упирается, украли. Но он сбежал, я знаю, говорит она. Он ведь настоящий мужчина…
Пару лет она бродила по поверхности с караванами. Приняв, ее быстро гнали: ни для каких работ она не годилась, мужики боялись к ней даже соваться — она была хоть и надломленная, а таким от нее веяло, что любому делалось жутко.
Что там вышло с отравлением шмелиным ядом — темная история. Кажется, весной в лесу на нее напал рой, но яд насекомых был в это время не смертелен. Дина долго мучилась, болела, но выжила. С тех пор шмели были ей не страшны.
Оказавшись в колонии, она заново принялась искать своего сына.
Сергей оказался сам виноват: приняв ее, пригрев, он привел сумасшедшую к своему сыну. Денис, в отличие от других детей, не отверг Дину, и замочек защелкнулся. Именно в Дениске окончательно и бесповоротно Дина «узнала» своего Русика.
В тот злополучный день, когда на колонию напали шмели, она не погибла. На нее набросился целый рой, но вреда не причинил: она была уже невосприимчива к шмелиному яду. Дина взяла защитный костюм невысокого Хирурга и двинулась по пятам за беглецами, в надежде вернуть себе Русика.
— Не сходится, — перебил Сергей. — Как она попала в туннель? Я отлично помню — Ангин задвинул засов!
— Ей помог Аркадий. Поняв, что ничего другого не остается, он решил вернуться за защитными костюмами для себя и Гриши, чтобы подняться на поверхность.
— Она убила его?
— Не было нужды. Она просто втолкнула его в Зал, полный шмелей. А вот с Гришей расправилась…
Дина все время следовала за беглецами, не теряя надежды вернуть своего сына. Именно она отперла дверь в подвале дома Тихона и все то время, пока путешественники «гостили» у долинных, находилась неподалеку. Она убила сопровождающего аборигена в поле перед нападением удильщиков: ей на миг показалось, что здоровяк угрожает ее драгоценному Руслану.
Она умела прятаться, а главное — ждать, долго, терпеливо. Она всегда находила норку неподалеку от беглецов и следила за ними. В гостеприимной деревне, построенной на вышках ЛЭП, она жила в крайнем доме, сказав, что сбежала от пещерных, и заплатив патронами за молчание.
В лесу стало сложнее: она каждую секунду могла стать добычей дикарей. Но тут ей повезло, она даже попыталась спасти Дениса, проникла в пещеру, уложила нескольких пигмеев, но вывести мальчика не успела: из леса вернулась большая группа сородичей. Пришлось ретироваться.
По дороге до Москвы Дина разработала план действий и, спустившись в метро на «Авиамоторной» и расплатившись патронами, принесенными из колонии, приступила к его выполнению. В метро она оказалась раньше беглецов, так что время у нее было.
Одно неясно: как она проведала о Возницыне и лекарствах, которые могут спасти Сергея, — значит, их следует как можно скорее уничтожить; тогда Сергей умрет, а мальчик останется с ней.
Для Коломина в этом как раз загадки не было.
Ей рассказала Полина. Дина несколько раз помогала Полине в медблоке, там они и разговорились. Когда Дине было нужно, она умела очень хорошо, человечно общаться… Полина жалела Дину в ее беде, делилась с ней.
Это случилось до того, как Дина познакомилась с Денисом?
Сергей кивнул.
— Тогда все становится на свои места.
На «Авиамоторной» она случайно узнала, что Литягин и его помощник несут какие-то лекарства на «Новогиреево». Она уже все знала о Возницыне. Подглядывала, подслушивала. Знала, что Сергей умирает, понимала, что, если убьет его сама — оттолкнет от себя Дениса. Решила сделать так, чтобы лжеотец ее Русика умер сам, от болезни, — и тогда она придет на помощь, утешит мальчика. А для этого надо было просто убрать профессора и его ассистента Литягина, выбросить лекарства… Литягина, который доставлял лекарства — не те самые, а просто какие-то — по поручению Возницына, убила. И человека, который был с ним, тоже убила — чтобы не оставить свидетеля.
Дошла до «Площади Ильича». Бойцы на блокпостах, патрули жалели несчастную женщину, у которой совсем недавно погибли родные, и не слишком усердствовали в проверке…
Возницын, старый козел, пристал к ней, как муха к меду. Дина назначила ему свидание в туннеле, вдали от чужих глаз, хотела убить, но решила оставить, как приманку. Были в ее плане подстраховочные варианты, отходные пути, готовила она и ложный след… Нет никого хитроумнее безумца.
А нужно ей было только одно.
Быть со своим сыном.
Умолить Аллаха вернуть его из мертвых. Хотя бы ненадолго…
Аллах не слышал.
— Бедная женщина, — сказал Сергей.
Макс взглянул на него с усмешкой.
— Несчастная! Сколько народу положила, пацана твоего чуть не утащила.
— Где она сейчас?
— Под замком, — коротко ответил Макс.
Сергей помедлил, размышляя, стоит ли, но все же спросил:
— Могу я ее увидеть?
Теперь настал черед взять паузу Максу; он тянул с ответом несколько минут.
— Что тебе так уперлось?
Коломин твердо глядел на него.
— Ладно, попробую договориться… — со скрипом сдался Викинг.
Небольшие клетушки для нарушителей общественного спокойствия были оборудованы в душном помещении в торце перрона, напротив блокпоста. Бойцы на кордоне шутили, что выполняют роль еще и тюремщиков, а старший смены — хозяина. Сейчас тюрьма почти пустовала: в одной из клетушек спал на узкой деревянной скамейке оборванный маленький мужичонка, сладко посапывая во сне, его, похоже, нисколько не смущали условия, в которых он оказался.
Соседнюю клетушку занимала Дина.
Она сидела на такой же скамейке, не шевелясь, в одной позе — опустив руки между колен и склонив голову. На левой ноге виднелось небольшое утолщение — бинт.
Когда Макс загремел ключами, вставил нужный в замок решетчатой двери, повернул и со скрипом открыл дверь, она быстро подняла голову, мельком глянула на визитеров и снова спрятала лицо за длинными темными с проседью волосами.
Сергей вошел, сел рядом с ней на скамейку. Макс остался стоять у двери.
Некоторое время Сергей молчал.
— Прости меня, — наконец начал он. — Я был жесток с тобой там, в туннеле. Я не должен был говорить того… что сказал.
Она молчала, но он видел — Дина внимательно его слушает.
— Я знаю, — продолжал Сергей, — ты хотела моей смерти… Я понимаю, почему, и не держу на тебя зла. Не держи и ты на меня.
Она едва заметно кивнула.
— У меня только один вопрос, — сказал Сергей после паузы, не слишком надеясь на ответ, — в ту ночь, в колонии, когда ты пришла с караваном Джедая… Почему ты заплакала, когда услышала про шоколад?..
Дина вздрогнула, но смолчала.
Сергей посидел еще несколько минут. Понял, что она не отзовется. Поднялся. До двери был всего шаг.
— За два дня до гибели, — вдруг сказала Дина, — Мовсар рассказал Руслану про шоколад… Какое это было сказочное лакомство… Что шоколад был молочный, горький… С орехами, с изюмом… Белый и черный… Воздушный… Мой мальчик, он… Так хотел когда-нибудь попробовать… Я обещала. Я обещала его угостить. Обещала… А он…
Она умолкла и совсем низко опустила голову. Сергею послышалось нечто, похожее на тихий всхлип.
Комок подкатил к его горлу. В эту секунду он простил ее окончательно.
— Желаю тебе, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос его не дрогнул, — обязательно угостить шоколадом своего будущего сына. Или дочь, как получится…
Когда он вернулся в палатку, Денис все еще был без сознания.
Макс поглядывал на Сергея внимательно, но от комментариев воздерживался. Однако Сергею и без слов было понятно: Макс никогда не поступил бы так, окажись он на его, Сергеевом, месте. И черт с ним.
Недопитый чай остыл. Сергей осторожно опустился на койку в ногах сына, и тут шумно ввалился Возницын.
— А я все думаю…
Макс бросил на него яростный взгляд.
Тот смешался, сделал комично-испуганную физиономию.
— Извините! — прошептал он. — А я все думаю: как там мой бывший сотрудник, поправился ли… Решил вот заглянуть, проведать…
Сергей побледнел и, игнорируя Эдуарда Георгиевича, таким же шепотом сказал Максу:
— Знаешь, был один человек, с которым я когда-то давно работал… уважал и доверял ему. Но не всегда и всем удается оставаться в этом мире людьми…
И Возницын исчез. Навсегда. Макс хмыкнул.
— Ну, вроде все? Закончилось приключение?
— Нет, — покачал головой Сергей. — Мне надо… Мне надо еще сделать кое-что.
Он снова укрыл отбросившего плед спящего сына, осторожно погладил его по спутавшимся от испарины волосам и прошептал:
— Ничего, сынок, ничего… Все теперь у нас будет хорошо. Денис вздохнул и улыбнулся во сне.
Эпилог
Она стояла на своем месте — недвижимая, вечная, статью и мощью похожая на античный храм.
Ленинка. Великая Библиотека.
По растрескавшемуся черному асфальту струилась поземка, ледяное крошево клубами неслось в низком небе. На короткие секунды выглядывала из ватных туч луна. Особняки, окружающие Библиотеку, были мертвыми, сухими как буханки черствого и плесневелого хлеба. Неподалеку, прикрывая Сергея, маячил до зубов вооруженный Макс.
А Сергей стоял перед ней безоружный, в обтрепанном защитном костюме. Окуляры кустарного противогаза запотели от волнения, но он все видел.
Майский полдень. Ласковое солнце. Детей. Киоск мороженого и ларек с газетами. Легкие, невесомые облачка в лазурном небе. Тень от фронтона Библиотеки и нагретый досветла асфальт. Облепленного студенточками вдумчивого старика Достоевского на каменном троне.
Полину в летнем легком платье и в кокетливых темных очках.
Ее улыбку.
Я выполнил обещание, шепнул ей Сергей.
Я все помню. И буду все помнить всегда.
— Спасибо, — хрипло сказал он Максу. — Спасибо, дружище. Теперь — все. Теперь — домой.
Миновали еще две недели.
Денис восстановил силы и завтра должен был выходить на занятия. Он уже обзавелся на станции приятелями, с которыми пропадал по несколько часов, а возвращался счастливый и голодный.
Сергей также чувствовал себя отлично, прошел медицинское обследование: здоров почти полностью. Для сорока с лишним лет — удивительно здоров. Начальство станции обещало подыскать кое-какую работенку.
С Максом почти не виделись: тот все время где-то пропадал. Но однажды после обеда, когда Сергей с Денисом сидели, склонив головы над стареньким учебником математики, полученным у добрых и приветливых соседей, и корпели над задачками, Макс заглянул в их палатку.
— Вы дома? Отлично. Идемте, хочу кое с кем вас познакомить.
Палатка, в которую они пришли, была просторной.
— Где мы? — спросил Сергей.
— У меня в гостях, — ответил Макс.
При тусклом свете керосинки Сергей увидел сидящую за столом спиной к ним тоненькую фигурку, склонившуюся над книгой.
— Марина, — окликнул Макс.
Фигурка повернулась и оказалась необыкновенно милой девочкой лет десяти-двенадцати с серьезным взглядом зеленых глаз и носом кнопкой.
— Познакомься, это мои друзья, дядя Сережа и Денис. А это моя дочь, Марина.
Денис тотчас узнал в Марине девочку из своих снов. Вот только веснушек сейчас не было. Но ведь весна наверху еще не началась?..
Кажется, и она узнала его.
— Здравствуйте, — сказала девочка; голосок у нее был чистый и красивый. — Очень приятно. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, я сейчас приготовлю чай.
Они пили чай с сухарями и разговаривали. Макс поведал, что девушка с «Перова», Лара, на которую он так орал, должна была оставаться с Мариной во время Максова отсутствия, ухаживать за ней, помогать с уроками. Но у Лары на «Перово» осталась семья, муж — и она через день бегала к нему через туннели. Девочка оказалась предоставлена сама себе. Это-то Макса и взбесило. С «Перово» в туннели он так рвался не в последнюю очередь потому, что просто тревожился за дочь.
— Да вы не думайте, он добрый! — Марина с улыбкой погладила отца по плечу. — Добрый старый лев…
Денису нравилась девочка, и он ужасно этого стеснялся.
Папа, а ты знаешь, ведь именно Денис спас тебя в колонии, — сказала Марина. — Если бы не он, возможно, ты б не выжил…
Я немножко помог дяде Хирургу, вот и все, — смущенно пробормотал Денис. Больше всего в этот момент ему хотелось залезть куда-нибудь под койку.
— Знаю, — кивнул Макс. — Конечно знаю.
Повисло молчание.
Ты снился ей, брат, — сказал Макс Денису. — Она мне про тебя рассказывала… Я знал, что она фантазерка первостатейная, и был уверен, что она тебя просто придумала. Тогда я еще не ведал, что ты станешь моим заданием… Вот как в жизни все переплетается…
— И она мне снилась… — пискнул Денис, стараясь не глядеть на Марину, и покраснел; желание спрятаться под койкой усилилось.
— Давайте я вам кое-что расскажу по секрету, — оживилась Марина, заговорщически поглядывая на отца. — Знаете, какое прозвище было у папы в детстве?
— Доча, — предостерегающе сказал Макс.
Но на Марину его строгий тон не действовал совершенно.
— Да ладно, пап, они ж друзья, ты сам сказал! Не проболтаются! Я еще никому не рассказывала…
…и не начинай! — сказал Макс с легким оттенком паники в голосе.
…а мне ужас как охота!
— Интересно-интересно, — мстительно сказал Сергей, снова вспоминая неприятную сцену на «Перово»; как его там этот ласковый лев чуть не удушил…
— Его бабушка, а моя прабабушка в детстве звала его «одуванчик». Он был щекастенький, я потом фотографию найду…
— Вот как? — сказал Сергей и новым взглядом посмотрел на супермена и спеца Макса. Тот сделал страдальческое лицо и с шумом втянул воздух.
— Да, — продолжала Марина, — а когда сердилась, называла его «одуван»!
— Все, в разведку тебя не беру… — пробормотал Макс, адресуясь к Марине и невзначай заозирался, будто потерял что-то.
— Опять уроки не сделал, одуван несчастный! — грозно сказал Сергей Максу, и губы его растянулись в мстительной улыбке.
— И тебя не беру, — вынес вердикт Макс.
— Один раз, — не унималась Марина, — забирая его из детского сада…
— Макс, ты был ребенком? — негромко, со значением сказал Сергей. — Не знал… Такие обычно рождаются уже лысыми, здоровыми, с автоматом в руке и татуировкой.
— …его бабушка, а моя прабабушка назвала его одуванчиком, — рассказывала девочка. — Дети подслушали и прозвали его в саду…
— Марина! — гаркнул Макс.
Сергей и Денис вздрогнули, но дочь и ухом не повела.
— …Дуней, — победно закончила она и пару раз невинно хлопнула ресницами.
Сергей хрюкнул.
— Подсудимый Дуня, — сказал он. — Пардон. Максим Николаевич. Что вы имеете сказать в свое оправдание?
Денис отставил чашку и с серьезным лицом подошел к Максу. Тот сидел злой и красный.
— Дядя Макс, ты Дуня? — с сочувствием спросил он. Сергей хрюкнул снова, Марина хихикнула.
— Не бойся, — Денис похлопал ладошкой по лапище Макса, — мы никому не расскажем. Меня тоже дразнят.
И вернулся на свое место.
— А тебя, — вслед ему сказал Макс, — не только сам в разведку не возьму, но и другим отсоветую!
— Что ж ты, брат Дуня, — с трудом начал Сергей, утирая выступающие от смеха слезы, — раскрываешь ребенку такую компрометирующую информацию? Ой, спасибо, Мариша, развлекла…
— Вообще-то, — угрюмо сказал Макс, — я рассказывал ей про другого человека, просто как сказочку на ночь… Но она девочка умная, разобралась…
— Да ладно тебе, Дунь… — смеяться Сергей больше не мог, только стонал от смеха, — не оправдывайся… Мы понимаем…
Макс с выражением сердитой беспомощности на лице переводил взгляд со звонко, заливисто смеющейся дочери на хихикающего Дениса, а с него на гогочущего и утирающего слезы Сергея, приговаривающего: «Это надо! Дуня — гроза мутантов! Жаль, Ангин не слышит!..»
В следующую секунду раздался звук, как будто случился маленький обвал: Макс захохотал сам.
Они смеялись легко, искренне, открыто и весело.
Они смеялись — и это было прекрасно.