— Показать что-то хочешь? — глянув в монитор «планшетника» через мое плечо, спросил капитан. Светлаков был высокого роста, и мог позволить себе заглядывать через плечо.

— Скутер скачал все записи с вражеского «беспилотника». Посмотрим, что тот увидел.

— А на той стороне все это тоже видели?

— Конечно. Шла прямая трансляция.

— Эти кадры куда-то записывались?

— Естественно. И в память компьютера «беспилотника», и на земле на карту памяти.

— Значит, запись у них осталась?

— Нет. Она уничтожена. Скутером.

— Сдается мне, что такой скутер целой армии стоит. По крайней мере, бригады спецназа. Или целого погранотряда.

Я не стал вступать в спор, и сравнивать боевые возможности погранотряда и бригады спецназа ГРУ. У капитана Светлакова было собственное мнение, а для меня это было то же самое, что сравнивать бой трех российских истребителей с космическими кораблями пришельцев, не важно, пришли они из дальнего космоса или из параллельного мира. То, что пограничники сумели сбить из ПЗРК скутер, как я понимал, неоправданно сильно окрылило Светлакова. Но «приземлять» его я не собирался. Обстановка складывалась такая, что лучше было иметь окрыленного союзника, чем озлобленного конкурента.

— Он очень хороший помощник, — согласился я, не вдумываясь в слова, и стараясь найти нужный мне файл в большом списке видеозаписей, что хранились на моем «планшетнике». И мой «очень хороший помощник» тут же подсказал мне название, под которым файл был сохранен, и я с задачей справился, не включая для просмотра предыдущие записи, которые капитану Светлакову смотреть было вовсе ни к чему. Я просто таким образом заботился о здравости его ума, не решаясь продемонстрировать капитану ни летающее кресло, ни летающий мотоцикл, ни внешний вид ктархов.

Я запустил нужный видеосюжет. И вместе с капитаном мы наблюдали, как тепловизионная камера «беспилотника», может быть, грузинского, может быть, американского, хотя второе вернее, снимает сначала разбросанные по значительной площади обломки скутера, упавшего на грузинскую сторону, но не взорвавшегося, поскольку взрываться там было, по сути дела, нечему. И вообще определить, что это именно скутер, не зная его, было проблематично. С таким же успехом можно было посчитать, что подбит был легкий вертолет или самолет малой авиации, или даже планер. Потом беспилотник, как я понял, углубился в грузинскую территорию дальше, к склону противоположной горы. Интерес «беспилотника» вызвало заброшенное село, которое можно было рассмотреть в наблюдательные приборы с пограничного наблюдательного поста через относительно узкую щель, плохо различимую издали. Так, видимо, считал капитан Светлаков. Когда он привел меня на этот наблюдательный пункт, глаза его светились гордостью, несмотря на то, что пункт этот и проход к нему были построены без старания Светлакова. Смотровая щель располагалась на уровне груди человека среднего роста, такого, например, как я. Прибор наблюдения был выставлен на треноге, был, судя по всему, нелегок по весу, достаточно объемен для того, чтобы носить его, например, на груди, как бинокль, но все это — объем и вес, обещали большое увеличение. Окуляры находились сверху, достаточно удобно было приложиться глазами к резиновым наглазникам, и двумя регуляторами подстроить прибор под свое зрение, а потом уже третьим регулятором задать нужную дальность наблюдения. Но, даже не заглянув в эти окуляры, я понял, что прибор наблюдения имеет, судя по всему, инфракрасный режим. Что режим этот не тепловизорный, можно было понять уже из того, что здесь же использовалась тепловизионная насадка к оптическому прицелу.

Как и все инфракрасные наблюдательные приборы, и этот, видимо, тоже работает на принципе отраженного излучения луны, звезд, неба, других источников света, которые многократно усиливает, так называемый, ЭОП [ЭОП — электронно-оптический преобразователь, вакуумный фотоэлектронный прибор для преобразования невидимого глазом изображения в ближнем инфракрасном, ультрафиолетовом или рентгеновском спектрах в видимое, либо для усиления яркости и контрастности видимого изображения. Чувствительность ЭОП в ближнем инфракрасном диапазоне позволяет широко использовать в приборах ночного видения подсветку инфракрасными прожекторами и специальными фонарями, невидимыми для невооруженного глаза.]. Это мне подсказал аккумулятор, вставленный в прибор сбоку без крышки. Крышка лежала на столе. Но аккумулятор был, видимо, усиленный, выступал из корпуса, что не позволяло крышке встать на место. Вообще-то похожие внешне приборы ночного видения я много раз видел на пограничных вышках, где наблюдение ведется открыто. Внизу под горой, рядом с границей, как раз и стояла такая вышка, где постоянно находился наблюдатель. Но я не стал спрашивать капитана Светлакова, зачем ему понадобился скрытый пункт наблюдения, если есть вышка. Видимо, были к тому какие-то особые причины. Просчитать их было сложно, но предположить было возможно. Часовой на вышке не живет там постоянно. Время от времени происходит смена, и во время смены никто не смотрит в прибор наблюдения. Возможно, кто-то по ту сторону границы в это время как раз и активируется. Однако, если над горой летал «беспилотник», а он, когда Светлаков его услышал, летал именно над горой, его тепловизионная камера должна была бы определить наблюдателей. Значит, и прятаться смысла дальше не было.

Но вопрос все же опять сводился к тому, кто запустил «беспилотник». Если это американская научная экспедиция, то еще не факт, что она передаст полученные данные грузинским пограничникам. А если и передаст, то опять же не факт, что грузинские пограничники передадут их террористам, которые возвращаются из Сирии или Ирака в российские Северо-кавказские республики. В любом случае, хотелось узнать то, что сумел рассмотреть дрон.

Мы продолжали смотреть в монитор. Пока же «беспилотник» облетал заброшенную деревню, что-то там просматривая, и конкретно никого, кажется, не выискивая, но провалившиеся крыши домов его, похоже, интересовали мало. Я вообще не понимал, зачем американским ученым и спецназовцам из корпуса горных егерей, этой деревней интересоваться. Но, облетев деревню по кругу, и не удосужившись заглянуть центр, «беспилотник» ушел в сторону склона, где неподалеку от крайних дворов высились традиционные для здешних мест каменные средневековые башни. Мне как-то рассказывали, что башни такие изначально строились деревянными, по мере набора этажей, с легким уклоном в сторону центра, а потом, поверх дерева, обкладывались снаружи камнями, которые на деревянную основу и опирались. И в сложные и опасные периоды башни могли спрятать всех жителей деревни и их скот от любого врага. Потому нижний этаж всегда был похожим на загон для скота. Брать такие башни штурмом было сложно и долго, да и смысла особого не было, и потому их обычно оставляли в покое, удовлетворившись разграблением деревенских домов. Именно этим, а отнюдь не крепостью средневековой кладки, обусловлено то, что башни во множестве стоят до сих пор.

— Что он там ищет? — капитан Светлаков мыслил точно так же, как я.

— Если ищет, значит, знает, где что-то можно найти, — сделал я логичный вывод. — Иначе нашел бы себе более достойное дело.

— Афиногенов! — обратился Светлаков к младшему сержанту. — Ничего интересного рядом с башнями не видели?

— Они же, товарищ капитан, стоят от нас по прямой линии одна за другой. И нам только первую видно.

— А следить следовало за третьей. — подсказал я, не отрывая взгляда от монитора.

— Что там? — подслеповато сузил глаза капитан Светлаков.

Я остановил изображение, и отмотал видеосюжет чуть-чуть назад. Запустил снова, и остановил в нужном месте.

— Что это? — спросил я, показывая пальцем.

— Бойница. — сообщил капитан.

— Окно-бойница, — подтвердил младший сержант Афиногенов.

— Даже я понимаю, что это не ворота свинофермы, — мне не трудно было согласиться с их обоюдным утверждением. — Я спрашиваю вот про это.

Я показал пальцем еще раз. В этот раз увидели оба.

— И что это? — спросил меня капитан.

— Для облачка это слишком низко. Облака в стороне плывут. Гораздо выше, — сообщил младший сержант.

— Это кусочек дыма. Дрова сухие, дыма, практически, не дают. Но попался гнилой кусок, дым и вырвался. Возможно, костер водой залили, и это просто облачко пара, а не дым. На пар это тоже похоже.

— Точно, — согласился Светлаков. — Ну и глаз у тебя, Троица. Охренеть можно. Ведь только на секунду облачко промелькнуло. И оно ведь именно из бойницы вышло.

Избегая новых попыток устроить спор о приоритете родов войск, я удержался, и не сказал, что это обычный взгляд военного разведчика.

— Но, товарищ капитан, — вмешался в разговор двух офицеров младший сержант, — костер просто так не заливают. Нужно было увидеть «беспилотник», и опасаться его, чтобы спешно костер заливать.

— «Беспилотник», во-первых, летел не слишком высоко, — возразил я, — и его не сложно было услышать. А, во-вторых, это могло быть простым совпадением. Костер могут заливать потому, что надобность в нем отпала, а человек бережется, прячется, и лишний дым пускать не хочет. Как раз в момент пролета дрона кто-то залил свой костер, не зная даже, что за башнями наблюдают. Только кто?

— Кто? — обратился ко мне, как к энциклопедии, капитан Светлаков.

Конец ознакомительного фрагмента