Лита кивнула и умчалась, сверкая голыми пятками, к дому.

— Что за дело у Дорожичей? — спросил Пест, подходя к Акилуре.

— Вести галка на хвосте принесла. — Акилура протянула Песту перо птицы. Тот оглянулся и, увидав галку, сидящую на крыше землянки, кивнул собственным мыслям. — Ну-ка! Как прочтешь?

Пест взял в руки черное перо и начал его осматривать. По форме пера он понял, что перо не из хвоста. Он нахмурился и начал обнюхивать перо.

— Не вестово это перо, баба Акилура! Да и не галичье оно. С ворона, поди? Маховое?

— Эко зоркий какой! — Акилура улыбнулась беззубым ртом и начала копаться за пазухой. Оттуда она достала с виду такое же перо, протянув его Песту.

Пест еще раз осмотрел перо, а затем взглянул на галку, что сидела на крыше землянки. Стараясь поймать ее взгляд, он сжал зубы и издал негромкий звук: «С-с-с-ык!» Галка после такого вспорхнула и улетела прочь. Пест проводил ее внимательным взглядом и только после этого начал обнюхивать перо. Он достаточно хорошо разглядел хвост галки и отсутствие одного пера.

— Вона как! — выдал удивленно Пест, после того как, закрыв глаза, еще раз обнюхал перо. — Перо вестово. От Дорожичей. Помощи они просят. Не справляется повитуха их. Роженица разродиться не может.

— Двенадцать зим… Неужто уму-разуму набрался? — ехидно спросила Акилура.

— Уму аль разуму, то дело покажет, — с серьезным лицом ответил Пест. — Сборы будут, аль так пойдем?

— Раньше бы с собой корзину со снадобьем взяла, а коли ты есть с силой сырой — можно и так обойтись, — задумчиво протянула старуха. Пест взглянул на нее и ничего не ответил. Он молча пошел в ее землянку. Отворив ее, он увидел на пороге корзину с горшками. Быстро проверив все горшки и сверток с едой, он взял корзину и направился к ведунье. Та встретила его улыбкой.

Неспешным шагом дойдя до леса, старуха остановила его. Всю дорогу они молчали, а когда дошли, старухе удалось выдавить из Песта эмоции.

— С хозяином лесным сам договоришься, — обронила она. Пест удивился и немного замешкался. Замешательство было недолгим.

— Сам, так сам. — Пест снова нацепил маску безразличия и подошел к ближайшему кусту. — Лесничий-дружочек, возьми пирожочек…

С минуту Пест повторял как мантру слова, вбитые Акилурой. Пока он повторял стих, успел достать рыбный пирог из корзины и положить его рядом с кустом. Хозяин леса все не появлялся, и Пест начал хмуриться. Замолчав на полуслове, он достал из-за пазухи свою повязку. Он осмотрел ее и, найдя два перечеркнутых круга, повязал ее на глаза, покрутил головою и вздохнул. После этого потер ладони и хлопнул. Звук, как и при хлопке Акилуры, вышел оглушительный. Он разнесся по лесу, спугнув стаю птиц.

— Не по чину шуметь тебе в лесу моем! — послышался голос от куста.

— Силы тебе земли для ягод и грибов твоих да роду плодовитого для зверья твоего, — сказал Пест, поклонившись кусту. — Не серчай, хозяин, что шумлю. Не набрался я силы, чтобы твой взгляд да твое ухо чуять. Потому и шуметь начал.

— И тебе силы, наследник акилуровский! С чем пришел? — Лицо из листьев на кусте улыбалось, а зрачки в глазах, которые изображали красные ягодки, все норовили скоситься на пирог, который лежал перед ним.

— Тропа твоя нужна нам к селу Дорожичей и обратно.

— Не можно тебя на тропу пускать! Не было слова, чтоб Акилура тебя ведуном назвала!

— Ты же водил меня по тропе!

— Ты не путай! Тогда сама Акилура торг вела! А с тобою не можно!

— Ну, не можно, так не можно! Я-то думал магией водицы тебя умаслить, — безразлично сказал Пест и пожал плечами. Подойдя к кусту, он поднял рыбий пирог, откусив от него. Сам же в это время начал наполнять пирог силой воды. Медленно и неторопливо.

— Так с того начинать надо было! — проворчало лицо из листьев. Глаза-ягоды забегали, а нос зашевелился. — Ты погоди пирог-то жевать! Возьмусь я за то дело!

— Торг? — спросил Пест, глядя на хозяина леса.

— Торг! — принял условия тот.

Пест принялся усиленно наполнять рыбный пирог силой воды, а хозяин тем временем обратился к Акилуре:

— Ох, и лис, твой ученик! Знамо, чем подкупить! Ты науськала?

— Нет. То он своим умом дошел! — улыбаясь до ушей, ответила Акилура.

— Ну коль сам, то впору мне стеречься его.

Пест протянул пирог к кусту. Из него вытянулись ветки, подхватившие пирог и унесшие в глубь куста.

— А есть его не будешь, что ли? — спросил Пест, приподняв одну бровь.

— Хех! Молодой еще! Нет в округе мест силы магии водной. Тяжко в засуху мне лес пристойно держать. Я твой пирог приберегу.

— Дело твое. Веди, хозяин леса! — скомандовал Пест и почувствовал руку Акилуры на плече.

— Ты быстро не иди! Не поспеть мне за тобой, — услышал он над ухом голос Акилуры. — Я за тебя держаться буду.

Пест кивнул и мелкими шагами пошел вперед, стараясь подстроиться под Акилуру…

Старуха шаркала ногами по траве, опираясь на свою клюку. Рядом с ней шел Пест. Они вышли на поле, с которого была видна околица села Дорожичей. На заборе стоял мальчишка. Он поднес руку к лицу, прикрываясь от солнца. Сам же мальчишка смотрел в сторону ведуньи и ее ученика. Как только высокая трава закончилась и Пест с ведуньей вышли на простор, он спрыгнул с забора и убежал в дом. До Песта дошел крик мальчишки, но что тот кричал — он разобрать не смог.

— Село Дорожичей начало свое берет от конного переезду. Еще до того, как шаманы севера наших магов обучили за горизонт шаг делать.

— Это как так? — Нахмурился Пест.

— Шаманы с севера зело хорошо умеют сие. Как уж делают они, того не ведаю, но ворожить они умеют так, что, сделав шаг один, ты за горизонтом оказываешься. А когда еще вражда с ними была, гонцы по Гвинее лошадные разъезжали. На дорогах тогда были конные переезды. На них гонцы меняли лошадей, а коль устал зело гонец, то и отдыхал тамо. Вот и стали Дорожичи с такого переезда свое село вести. На таком переезде всегда должон быть кузнец, чтобы коня подковать да упряжь править. От того и в Дорожичах кузнечий род ведется, — Акилура говорила медленно и с перерывами. Иногда она останавливалась, чтобы отдышаться. — Потому и Дорожичи, что у дороги живут.

— Баб Акилура, а сейчас почему они не на тракте торговом живут?

— А как гонцов не стало, так и не платит государь им деньгу. Не за что платить им стало и со службы их погнали. А тогда уже конный переезд в два десятка домов был. Уж село целое. А как гонцов не стало, то и разъездов конных с воями по государеву указу извели. Вот тогда и повелся люд лихой по тракту шастать. Тяжко Дорожичам было, много мужиков полегло. Вот и ушли они в сторону от тракта. Купчины, кто с востока товар везет, про место Дорожичей знают и на постой заезжают. Коней накормить да воям своим передохнуть дать. Сам поди видал?

— Видал то я, пока в учениках был у Трипона! Два десятка телег и вои все в броне стеганой. Одного воя видовал. У него бронь из металла была и щит был, но оружие на копье похоже.

— Вот то и был караван купечий. Они с востока идут в царство наше да соль с медью везут. А обратно наше полотно везут. Говорят в Ультаке, что на торжище все полотно скупают. Даже холщовые куски, что только на мешки годны, и те скупают.

— Видать, туго у них с ткачами…

— Поговорили и будет, — оборвала Акилура Песта, видя, что к ним идет староста Дорожичей. — Пока дело делать не станем — помалкивай!..