Если б девчонки были из наших, из грязерш, я б не так растерялся — и, как знать, может даже помог бы старине Далласу. Но эти двое были не из наших. Выглядели они кайфово — модно одетые и прямо симпатичные. Лет им на вид было шестнадцать-семнадцать. Одна — брюнетка с короткими волосами, у второй волосы были длинные и рыжие. Рыжая то ли злилась, то ли боялась. Она вся вытянулась в струнку на стуле и яростно жевала жвачку. Другая делала вид, будто не слышит Далли. Далли потихоньку закипал. Он закинул ноги на спинку стула рыжей девчонки, подмигнул мне и побил свой собственный рекорд по пошлым высказываниям. Девчонка обернулась и холодно на него взглянула.

— Убери ноги и рот закрой.

Черт, до чего же она была красивая. Я ее знал, чирлидерша из нашей школы. Мне всегда казалось, что она задавака.

Далли только взглянул на нее, но ноги не убрал.

— Ну и кто меня заставит?

Вторая, надувшись, разглядывала нас.

— Это тот грязер, который у Слэш Джей [/J — название конезаводческой фермы, которая выращивает лошадей для выступлений на родео. Как правило, у них всех были простые короткие названия, состоявшие обычно из двух-трех инициалов.] иногда жокеем подрабатывает, — сказала она, как будто мы рядом не сидели и ее не слышали.

Этот тон я миллион раз слышал. «Грязер… грязер… грязер». О да, слишком часто этот тон приходилось слышать. А они-то что делают в автокинотеатре без машины, подумал я, а Даллас сказал:

— Я вас знаю. Видал вас на родео.

— Ты бы так на быке держался, как набычиваешься, — холодно сказала рыжая и отвернулась.

Далли и глазом не моргнул.

— А вы, значит, вокруг бочек скачете? [Barrel racing — конкурсное упражнение на родео, наезднику или наезднице нужно за максимально короткое время объехать стоящие бочки в определенном порядке.]

— Отстань, — огрызнулась рыжая, — не то колов позову.

— Ой-ой-ой, — со скучающим видом отозвался Далли, — ты прямо до смерти меня напугала.

Крошка, тебе стоит мой список судимостей на досуге полистать. — Он лукаво ухмыльнулся. — Догадайся, за что я сидел?

— Пожалуйста, отстань, — сказала она. — Отстань, будь паинькой.

Далли лихо хохотнул.

— А я не паинька. Кока-колу хочешь?

Тут она уже порядком завелась.

— Да помирай я от жажды в пустыне, и то не стала бы ее пить. Отвали, придурок!

Далли только плечами пожал и вразвалочку ушел.

Девчонка посмотрела на меня. Меня она слегка пугала. Я вообще слегка побаиваюсь таких вот приличных девчонок, особенно которые из вобов.

— Ну что, теперь ты к нам привяжешься?

Я вытаращил глаза, помотал головой:

— Не-а.

Она неожиданно улыбнулась. Блин, какая же она была красивая.

— Да ты и не из таких, похоже. Как тебя зовут?

Эх, лучше бы она не спрашивала. Терпеть не могу, когда приходится впервые говорить, как меня зовут.

— Понибой Кертис.

Я думал, она скажет: «Да ладно?!», или «Что, тебя правда так зовут?» или еще что-нибудь в этом роде, что мне обычно говорят. Меня правда зовут Понибой и лично мне мое имя нравится.

Но рыжая только улыбнулась.

— Красивое, необычное имя.

— Мой отец был необычным человеком, — сказал я. — У меня есть брат, которого зовут Газировка, в свидетельстве о рождении прямо так и записано.

— А меня зовут Шерри, но все называют меня Черри, как помидорку, — из-за волос. Черри Баланс.

— Я знаю, — сказал я. — Ты чирлидерша. Мы с тобой в одной школе учимся.

— Ты наш ровесник? А по виду и не скажешь, — заметила брюнетка.

— Не ровесник. Я перескочил через класс.

Черри глядела на меня.

— Такой приличный и смышленый парень, а водишься с такими отбросами. Зачем?

Я напрягся.

— Я тоже грязер, как и Далли. Он мой приятель.

— Извини, Понибой, — мягко сказала она. И поспешно сменила тему: — А твой брат, Газировка, работает на заправке, верно? На «Ди-Икс», по-моему.

— Ага.

— Чувак, брат у тебя прямо модель. Могла бы, кстати, догадаться, что вы с ним братья — вы похожи.

Я разулыбался от гордости — на Газа я ни капли не похож, но ведь не каждый день вобы тебе говорят, что у тебя брат — модель.

— А он ведь тоже раньше выступал на родео? С седлом на необъезженной лошади?

— Да. Папа ему запретил выступать, когда он сухожилие порвал. Но мы по-прежнему на родео часто бываем. Я видел, как вы вдвоем вокруг бочек скачете. У вас здорово получается.

— Спасибо, — сказала Черри, а вторая девчонка, которую звали Марсия, сказала:

— Что же тогда твоего брата в школе не видно? Ему же лет шестнадцать-семнадцать, не больше.

Это меня царапнуло. Говорю же, для меня хуже нет, что Газ недоучился.

— Он бросил школу, — грубо ответил я.

Когда говоришь «бросил школу», представляешь себе какого-нибудь нищего тупого хулигана, который слоняется по улицам и бьет стекла в фонарях, — этот образ совсем не вяжется с моим весельчаком-братом. Далли в него прекрасно вписывается, но вот про Газа такого никогда не скажешь.

Тут вернулся Джонни, сел рядом. Огляделся в поисках Далли, застеснявшись девчонок, еле-еле выдавил «Привет» и уставился на экран. Но вообще он нервничал. В незнакомой компании Джонни всегда нервничает. Черри поглядела на него — оценивающе, как на меня. Потом она тепло улыбнулась, и я понял, что оценила она его как надо.

Вернулся Далли, в руках у него было несколько банок с колой. Он вручил девчонкам по банке и уселся рядом с Черри.

— На, поостынь.

Она изумленно глянула на него и как плеснет колой ему в лицо.

— Поостынь и ты, грязер! А когда рот вымоешь и научишься прилично себя вести и с людьми общаться, может, и я поостыну.

Далли вытер лицо рукавом и опасно улыбнулся. Был бы я на месте Черри, уже улепетывал бы отсюда. Эту улыбку я уже видел.

— Злючка, значит? Такие мне и нравятся.

Он хотел было ее приобнять, но Джонни перехватил его руку.

— Отстань от нее, Далли.

— Что?

Далли растерялся. Он озадаченно уставился на Джонни. Джонни у нас обычно тише воды. Джонни сглотнул и, слегка побледнев, сказал:

— Что слышал. Отстань от нее.

Даллас помрачнел. Скажи такое я, Смешинка, Газ или Стив, да кто угодно, кроме Джонни, Далли бы его раскатал и глазом не моргнув. Никто не указывает Далли Уинстону, что ему делать. Однажды в магазине «Все по десять центов» он стоял возле полки со сладостями и какой-то парень попросил его подвинуться. Далли развернулся и врезал парню так, что зуб ему выбил. Просто незнакомому человеку врезал. Но Джонни в банде был всеобщим любимцем, и Далли не мог его ударить. Далли ведь его тоже любил. Далли вскочил, сунул кулаки в карманы и, нахмурившись, ушел. И больше не возвращался.

Черри вздохнула с облегчением.

— Спасибо. Он до смерти меня напугал.

Джонни даже удалось восхищенно улыбнуться.

— А по тебе и не сказать было. С Далли так никто не разговаривает.

Она улыбнулась.

— Кроме тебя, как я посмотрю.

У Джонни заполыхали уши. Я все таращился на него. Джонни ведь не просто храбрости набрался, чтоб такое Далли сказать, — Джонни готов был землю целовать, по которой Далли ходит, я в жизни не слышал, чтоб Джонни кому-нибудь хоть слово поперек сказал, а уж тем более — своему кумиру.

Марсия рассмеялась. Она была чуть пониже Черри. Миленькая, конечно, но куда там до Черри Баланс.

— Садитесь с нами. Будете нас защищать.

Мы с Джонни переглянулись. Он вдруг широко улыбнулся, вскинув брови, так что они уползли под челку. В глазах у него явно читалось — будет что парням рассказать! Мы склеили двух девчонок, и шикарных, не каких-нибудь там. Нет, девах-грязерш нам не надо, нам подавай высшее общество. Газ очумеет, когда я ему расскажу.

— Ладно, — небрежно ответил я, — можем и пересесть.

Я сел между ними, а Джонни сел рядом с Черри.

— А лет вам сколько? — спросил Марсия.

— Четырнадцать, — сказал я.

— Шестнадцать, — сказал Джонни.

— Надо же, — сказала Марсия, — а я думала, вам обоим по…

— Шестнадцать, — договорила за нее Черри.

За это я был ей очень признателен. Джонни знал, что ему на вид больше четырнадцати не дашь, и здорово переживал из-за этого.

Джонни засмеялся.

— А чего это вы нас не боитесь, Далли же вы испугались.

Черри вздохнула.

— Вы слишком милые, вас не испугаешься. Ну, во-первых, ты молчал, когда Даллас говорил пошлости, а ты заставил его от нас отвязаться. А когда мы предложили вам пересесть к нам, вы не стали вести себя так, будто мы вам предлагаем провести с нами вечер. Кроме того, я наслышана о Далласе Уинстоне, и вживую он выглядит раза в два злее и страшнее. А у вас вид не злобный.

— Ну да, — устало отозвался я, — мы юные и невинные.

— Нет, — медленно сказала Черри, внимательно глядя на меня, — не невинные. Слишком много вы всего повидали. Просто вы не… пошлые.

— Далли нормальный, — заступился за него Джонни, и я кивнул.

За друзей надо горой стоять, что бы они ни сделали. Мы банда, а в банде все друг за друга. Если за своих не стоять, вместе не держаться, не быть братьями, то это, считай, и не банда. Это уже свора. Рычащая, подозрительная, вечно грызущаяся свора, вроде вобов в их высшем обществе или нью-йоркских уличных банд, или волков в лесу.

— Он злой, конечно, но парень классный.

— Он отстал бы, если б вас знал, — сказал я, и это была правда.

Когда к Стиву приезжала погостить двоюродная сестра из Канзаса, Далли вел себя с ней прилично и при ней старался не выражаться. Мы все себя так вели с такими вот двоюродными девчонками. Не знаю, как и объяснить — мы все стараемся себя прилично вести с девчонками, которых видим время от времени, с двоюродными сестрами, например, или одноклассницами, но стоит какой-нибудь симпатичной девчонке пройти мимо нас по улице, как мы все равно провожаем ее взглядами и говорим всякие гадости. Не спрашивайте, почему так. Сам не знаю.