Скотт Хокинс

Библиотека на Обугленной горе

Часть I

Библиотека в Гаррисон-Оукс

Глава 1

Рассвет

i

Кэролин, окровавленная и босая, шла по двухполосной гудроновой дороге, которую американцы называли шоссе 78. Большинство библиотекарей, включая саму Кэролин, думали о ней как о Пути тако, в честь мексиканской закусочной, куда они время от времени выбирались. Отличный гуакамоле, вспомнила она. В животе заурчало. Дубовые листья, красновато-оранжевые и замечательно хрустящие, шелестели под ногами. Дыхание вырывалось белым облачком в предрассветный воздух. Обсидиановый нож, которым Кэролин убила детектива Майнера, угнездился у нее на пояснице, тайный и острый.

Кэролин улыбалась.

Машины хоть и редко, но все же проезжали по этой дороге — за ночь она видела пять. Затормозивший сейчас «Форд F-250» был третьей из тех, что приостанавливали свой бег, чтобы полюбопытствовать. Под треск гравия автомобиль остановился у противоположной обочины и с урчанием замер. Открылось окно, и Кэролин почувствовала запах жевательного табака, старого масла и сена. За рулем сидел седой мужчина. Рядом с ним на пассажирском сиденье устроилась немецкая овчарка, с подозрением смотревшая на Кэролин.

Черт побери этих добрых самаритян!

— Господи, — сказал старик. — Вы попали в аварию?

В его голосе звучала тревога — искренняя, а не хищно-фальшивая, как у предыдущего мужчины. Кэролин поняла, что старик отнесся к ней как к дочери. И немного расслабилась.

— Нет, — ответила она, разглядывая собаку. — Ничего такого. Неприятности на конюшне. С одной из лошадей. — Не было никакой конюшни, никакой лошади. Но по запаху Кэролин догадалась, что старик любит животных и знает, что в обращении с ними иногда без крови не обойтись. — Тяжелые роды, для меня и для нее. — Она печально улыбнулась и показала на свое платье: зеленый шелк почернел и стал жестким от крови детектива Майнера. — Платье погибло.

— Попробуй шипучку, — иронично прищурившись, посоветовал старик. Собака заворчала. — Тихо, Бадди.

Кэролин не знала, что он имеет в виду под «шипучкой», но судя по тону, это была шутка. Не из тех, над которыми хохочут, а сочувственная. Она фыркнула:

— Обязательно.

— Лошадь в порядке? — Вновь искренняя тревога.

— Да, с ней все хорошо. И с жеребенком тоже. Однако ночь выдалась хлопотная. Я решила прогуляться, чтобы слегка проветрить голову.

— Босиком?

Она пожала плечами.

— Мы люди крепкие.

Это была правда.

— Подбросить?

— Спасибо, не нужно. Мой Отец живет в той стороне, недалеко.

Тоже правда.

— Возле почты?

— В Гаррисон-Оукс.

На мгновение глаза старика остекленели, он пытался вспомнить, где слышал это название. Немного подумал, потом сдался. Кэролин могла бы сказать ему, что даже если бы он проезжал Гаррисон-Оукс по четыре раза в день на протяжении тысячи лет, все равно бы не запомнил, но промолчала.

— А-а-а, — неуверенно протянул старик. — Ну да. — Он окинул ее ноги не слишком отцовским взглядом. — Уверена, что тебя не нужно подвезти? Бадди не против, правда?

Он похлопал упитанную собаку на пассажирском сиденье. Бадди продолжал изучать Кэролин жестокими, подозрительными карими глазами.

— Все в порядке. Хочу еще погулять и подышать воздухом. Но все равно спасибо.

Она изобразила на лице подобие улыбки.

— Как скажешь.

Старик включил передачу и уехал, обдав Кэролин теплым облаком дизельного выхлопа.

Она смотрела ему вслед, пока задние фонари не исчезли за поворотом. Думаю, достаточно общения для одной ночи. Кэролин вскарабкалась по обрыву и скрылась в лесу. Луна стояла еще высоко, круглая, полная. Голые ветки отбрасывали тени на шрамы на теле Кэролин.

Пройдя около мили, Кэролин оказалась возле полого дерева, в котором оставила свою мантию. Она отряхнула мантию от коры и тщательно очистила. Взяла обрывок окровавленного платья для Дэвида, а остальное выбросила, потом завернулась в мантию и накинула на голову капюшон. Ей нравилось платье — шелк так приятно касался кожи, — зато грубый хлопок мантии успокаивал. Был привычным, а больше ее в одежде ничего не интересовало.

Кэролин углубилась в лес. Камни под листьями и сосновыми иглами ласкали подошвы ног, облегчали зуд, о котором она и не догадывалась. Сразу за следующим гребнем, подумала Кэролин. Гаррисон-Оукс. Она хотела бы сжечь это место дотла и в то же время желала снова его увидеть.

Дом.

ii

Кэролин и другие не родились библиотекарями. Когда-то — давным-давно — они были настоящими американцами. Она смутно помнила что-то под названием «Бионическая женщина» [«Бионическая женщина» — американский телесериал, выходивший в 1976–1978 гг., а также, в новой версии, в 2007 г.] и еще что-то, «Чашечки с арахисовым маслом». Но в один летний день, когда Кэролин было восемь, враги Отца нанесли удар. Отец выжил, вместе с Кэролин и несколькими детьми. Их родители — нет.

Она помнила, как голос Отца пробился сквозь черный дым, пахнувший расплавленным асфальтом; как глубокий кратер на том месте, где раньше стояли их дома, светился тускло-оранжевым за его спиной.

«Теперь вы пелапи, — сказал Отец. — Это старое слово. Оно означает нечто вроде библиотекаря и нечто вроде ученика. Я возьму вас в свой дом. Я воспитаю вас в старинных традициях, как воспитали меня. Я научу вас тому, что знаю сам».

Он не спросил, чего бы хотели они.

Кэролин не была неблагодарной и поначалу старалась как могла. Ее мама и папа погибли, умерли. Она это понимала. Отец — вот все, что у нее осталось, и сперва казалось, что он требует не слишком многого. Но жизнь в Отцовском доме была другой. Вместо конфет и телевизора — тени и древние книги, написанные вручную на толстом пергаменте. Постепенно они поняли, что Отец прожил очень долгую жизнь. Более того, за свою долгую жизнь он научился творить настоящие чудеса. Он мог вызвать молнию или остановить время. Камни обращались к нему по имени. Теория и практика этих умений были распределены по двенадцати каталогам — как позже выяснилось, точь-в-точь по одному на каждого ребенка. Отец требовал лишь одного: чтобы они прилежно учились.

Несколько недель спустя Кэролин начала понимать, что это в действительности значит. Она занималась в одной из освещенных лампами кабинок, раскиданных тут и там по нефритовому полу Библиотеки. Маргарет, которой тогда было девять, выбежала из-за высоких темных полок серого каталога. Она кричала. Ничего не видя от ужаса, она задела край стола, покатилась и замерла почти у самых ног Кэролин. Та махнула ей рукой, чтобы пряталась под стол.

Минут десять Маргарет дрожала в тенях. Кэролин свистящим шепотом задавала вопросы, но она не отвечала, возможно, потому, что не была в состоянии вымолвить хоть слово. Однако слезы Маргарет были кровавыми, а когда Отец уволок ее обратно к стеллажам, она обмочилась. Лучшего ответа не требовалось. Кэролин часто думала о том, как горячая, аммиачная вонь мочи Маргарет смешивалась с пыльным запахом старых книг, как ее крики эхом отдавались от полок. В тот самый момент она и начала понимать.

Собственный каталог Кэролин был нудным, а не пугающим. Отец велел ей изучать языки, и почти год она послушно копалась в учебниках. Но рутина вызывала у нее скуку. В первое лето обучения, когда ей было девять, она отправилась к Отцу и топнула ногой.

— Хватит! — сказала она. — Я прочла достаточно книг. Я знаю достаточно слов. Я хочу выйти наружу.

Другие дети отпрянули, увидев выражение Отцовского лица. Как и обещал, он воспитывал их тем же способом, каким когда-то воспитали его самого. Большинство — включая Кэролин — уже обзавелось несколькими шрамами.

Но хотя Отец нахмурился, на этот раз он не стал ее бить. И секунду спустя ответил:

— Да? Очень хорошо.

Он отпер главную дверь Библиотеки и впервые за долгие месяцы вывел Кэролин на солнечный свет, лившийся с голубого неба. Кэролин была рада — и возликовала еще больше, когда Отец покинул окрестности Библиотеки и направился в лес. По пути Кэролин увидела Дэвида, каталог которого имел отношение к войне и убийству: Дэвид играл ножом в поле в конце дороги. Майкл, которому предстояло стать послом Отца у животных, балансировал на ветке соседнего дерева, беседуя с семейством белок. Кэролин помахала обоим мальчикам. Отец остановился на берегу маленького озера. Буквально дрожа от наслаждения, Кэролин шлепала босиком по теплой отмели и ловила в горсть головастиков.

Оставшийся на берегу Отец позвал олениху Ишу, которая недавно отелилась. Иша и ее олененок по имени Аша сразу же явились. Они начали общение с клятвы верности Отцу, очень искренней и долгой. Эту часть Кэролин пропустила. Ей уже порядком надоело, что все пресмыкаются перед Отцом. Кроме того, олений язык был сложным.

Когда формальности остались позади, Отец приказал Ише обучать Кэролин вместе с олененком. Он специально подбирал короткие слова, чтобы Кэролин поняла, о чем идет речь.

Поначалу Иша не хотела этого делать. У благородных оленей есть двенадцать слов для обозначения грациозности, и ни одно из них не подходило для человеческих ног Кэролин, таких больших и неуклюжих по сравнению с изящными копытцами Аши и других оленят. Однако Иша была подданной Нобунунги, императора здешних лесов, а следовательно, и подданной Отца. Кроме того, она не была глупа. И не высказала своих возражений напрямую.