— А, да. Ното Бойл. Некогда жрец Солиэль, богини-сестры Полиэль.
— Бывший жрец, капитан. Отрёкшийся, лишённый власти и силы.
— Солиэль. Госпожа Исцеления, Милосердия, Богиня, Плачущая Целительными Слезами. Она, небось, уже целый океан наплакала, как думаешь?
— Мудро ли насмехаться над ней в такой час, капитан?
— Почему нет? Чем её пресловутая бесконечная скорбь о судьбах смертных помогла им хоть в чём-то, Хурлокель? Легко плакать, будучи далеко, ничего не делая. Подумай только о тех, кто выжил, — тех, чей дух сражался в боях, чья сила воли отказалась согнуться перед лицом Худа. — Он ухмыльнулся, глядя на крышу палатки. — Так называемые дружелюбные, милосердные боги, именно они должны ответить за всё. — Паран взглянул на стоявшего перед ним человека. — Худ свидетель, остальные прямы и безумно честны в своей подлости, признаем это. Но предлагающие помощь, сочувствие и всё прочее, оставляя на самом деле всё на произвол судьбы, — будь я проклят, Хурлокель, они за всё это ответят!
Всадник смотрел на него немигающими огромными глазами.
Паран отвернулся:
— Прости. Некоторые мысли мне стоит держать при себе. Увы, это мой давешний недостаток.
— Капитан… ваши глаза… на секунду они… вспыхнули. Как у животного.
Паран посмотрел на него:
— В самом деле?
— Я готов поклясться, чем угодно, капитан.
Ганос Паран рывком поднялся на ноги:
— Передай мои приказы офицерам. Армия выступает через четыре дня. Через три дня я хочу в полдень увидеть их при полном обмундировании, с оружием наголо, готовых к смотру. И к моменту выступления, я хочу, чтоб этот лагерь был чист, все гальюны закопаны, а отбросы сожжены. — Он взглянул на Хурлокеля. — Солдат нужно занять делом, они загнивают изнутри. Запомнил, Хурлокель?
Разведчик улыбнулся, затем повторил приказ Парана слово в слово.
— Хорошо. И обязательно донеси до офицеров, что скулить и томно валяться на койках им больше не светит. Скажи, что порядок движения будет зависеть от них — самые опрятные пойдут впереди, остальные будут глотать за ними пыль.
— Капитан, куда мы направимся?
— Понятия не имею. Подумаю об этом позже.
— А что с Первым Кулаком и прочими в той палатке?
— Вероятно, они довольно долго будут мало на что способны. А пока…
— А пока вы командуете Воинством, сэр.
— Так точно.
Хурлокель неожиданно отдал честь, развернулся и вышел из палатки.
Паран уставился ему вслед. Прекрасно, хоть кого-то это всё радует.
Вскоре они с Ното Бойлом уже сидели на лошадях на краю лагеря, глядя вниз, на ровное поле, тянувшееся до городских стен, что были сложены из выгоревшего песчаника, покрытого царапинами, символами, отпечатками рук и нарисованными скелетами. На таком расстоянии до них должны были долетать городской шум, пыль и дым, а огромные ворота должны были быть распахнуты для толп торговцев, лоточников, пастухов со стадами и рабочих. Квадратные башни при воротах должны были охранять солдаты.
Единственным заметным движением стала стайка голубей, поднимавшихся и падавших вниз, будто изысканная армада воздушных змеев, подхваченных штормовым ветром; да ещё голубоватые скворцы и шумные вороны сгрудились кошмарной армией на зубчатых стенах.
— Капитан, — сказал лекарь, снова сжимавший губами рыбью кость — проделанная ею дыра покраснела, припухла и была покрыта какой-то мазью, — вы верите, что я способен напасть на то, что само по себе несёт мне проклятие?
— Я думал, ты отрёкся, — сказал Паран.
— Именно так. Я даже не могу молить Солиэль о милосердной защите. Возможно, вы слепы настолько, что не замечаете истину, капитан, но я вам скажу: я вижу, как воздух клубится на этими стенами — это дыхание хаоса. Вихри взмывают ввысь, мне дурно от одного взгляда на них. Мы с вами умрём, оба. Не дальше, чем в десяти шагах от ворот.
Паран проверил меч на поясе, затем подтянул ремень шлема.
— Я не настолько слеп, как ты думаешь, лекарь. — Он закончил осматривать город и собрал поводья. — Держись ближе ко мне, Ното Бойл.
— Капитан, похоже, ворота закрыты. Нам не рады.
— Плевать на проклятые ворота, — сказал Паран. — Ты готов?
Лекарь глянул на него безумными глазами.
— Нет, — сказал он тонким голосом, — я не готов.
— Тогда поехали, — сказал Паран, подгоняя лошадь.
Ното Бойл бросил ещё один, последний взгляд через плечо на сотни смотревших им вслед солдат.
— Боги! — прошептал он. — Почему я не среди них?
Затем он поторопился догнать капитана Добряка, который как-то повесил невинного человека на башне. И он снова делает это… со мной!
Однажды её отправили на охоту за младшим братом, выслеживать его через половину города — о, он знал, что она идёт за ним, знал, что послали именно её, единственную, кто был способен ухватить костлявую лодыжку, притащить его назад и трясти, пока мозг не вылетит через уши. Той ночью он вёл её по дикой тропе. Десятилетка полностью вышедший из-под контроля, глаза сияли, как отполированные во рту шарики, белоснежная улыбка кривее, чем волчий оскал, сплошные костлявые конечности и извивающееся коварство.
Он собирал… вещи. Тайно. Пряди волос, обрезки ногтей, гнилые зубы. По одной, как выяснилось, от каждого члена их огромной семьи. Сорок два человека, если считать четырёхмесячную Минаралу, — а он посчитал, мелкий гадёныш. Это невероятное безумие превратилось в армию омерзительных куколок, которым он причинял мелкие, но непрерывные мучения, чтобы утолить свою жажду зла, но и этого оказалось мало её брату, истинно верившему, что он предназначен для бóльших злодеяний. Не удовлетворённый куклами-подобиями, он создал из палочек, лозы, рогов и шерсти крошечное стадо из сорока двух овец. Запертых в загоне из палочек на полу чердака. Затем из одного из молочных зубов, недавно вырванных собственными руками, он сделал подобие волчьего клыка, а потом из клочков шерсти — волка, которому принадлежал этот клык, размером точь-в-точь, чтоб одним укусом проглотить куклу-овечку.
Охваченный безумием магии, он поместил своего волка посреди стада.
Крики и вопли посреди ночи в доме за домом, порождённые ужасающими кошмарами в вони паники и ланолина, топот копыт, отчаянная скачка, безнадёжная схватка. Укусы и удары огромного воющего волка, чудовища, игравшего с ними всеми — о, она долго, долго будет помнить эту пытку.
Конец ознакомительного фрагмента