Стивен Эриксон

Врата Мертвого дома

Этот роман посвящается Дэвиду Томасу-младшему, который принимал меня в Англии и познакомил с замечательным литературным агентом, а также Патрику Уолшу, этому самому литературному агенту. Спасибо за то, что на протяжении долгих лет сотрудничества вы оба всегда неизменно верили в меня

Благодарности

Я хотел бы выразить глубочайшую благодарность за поддержку: персоналу «Café Rouge» в Доркинге («И еще кофе, пожалуйста…»); ребятам из компании «Psion», разработавшим портативный компьютер «Psion Series 5», в котором хранился первый черновик этого романа; Дэрил и остальным из «Café Hosete» и, конечно же, своему редактору Саймону Тейлору и всем сотрудникам издательства «Transworld Publishers».

Я очень признателен своей семье и друзьям: спасибо вам за веру и поддержку, без которых все мои достижения ровным счетом ничего бы не значили.

Кроме того, благодарю за добрые слова Стивена и Росса Дональдсонов, а также Джеймса Баркли, Шона Рассела и Ариэль.

И наконец, огромное спасибо всем читателям, оставившим комментарии на различных веб-сайтах: ремесло писателя требует уединения, но вы помогли мне почувствовать себя менее одиноким.

Действующие лица

На тропе ладоней

Икарий — странствующий яггут-полукровка

Маппо — его спутник, трелль

Искарал Прыщ — верховный жрец Тени

Рилландарас — Белый Шакал, д’иверс

Мессремб — одиночник

Гриллен — д’иверс

Могора — д’иверс

Малазанцы

Фелисин — младшая дочь из дома Паранов

Геборик Легкая Рука — ссыльный историк и бывший жрец Фэнера

Бодэн — спутник Фелисин и Геборика

Скрипач — Девятый взвод, сжигатели мостов, сапер

Крокус — молодой парень, бывший вор из Даруджистана

Апсалар — Девятый взвод, сжигатели мостов, новобранка

Калам — Девятый взвод, сжигатели мостов, капрал

Дукер — имперский историк

Кальп — Седьмая армия, кадровый маг

Маллик Рэл — главный советник первого кулака Семиградья

Саварк — начальник охраны на отатараловых рудниках в Черепке

Пелла — солдат, расквартированный в Черепке

Пормкваль — первый кулак Семиградья, ставка которого находится в Арэне

Блистиг — командир Арэнского городского гарнизона

Шик — глава когтей

Сон — капитан сиалкских военных моряков

Ченнед — Седьмая армия, капитан

Сульмар — Седьмая армия, капитан

Лист — Седьмая армия, капрал

Глазок — сапер

Спрут — сапер

Геслер — капрал береговой охраны

Ураган — солдат береговой охраны

Истин — солдат береговой охраны, новобранец

Прищур — лучник

Жемчуг — коготь

Капитан Кенеб — беженец

Сэльва — жена Кенеба

Минала — сестра Сэльвы

Кесен — старший сын Кенеба и Сэльвы

Ванеб — младший сын Кенеба и Сэльвы

Капитан торгового судна «Затычка»

Виканцы

Колтейн — кулак, командующий Седьмой армией

Темул — молодой копейщик

Сормо И’нат — колдун

Нихил — колдун

Бездна — колдунья, его сестра

Бальт — опытный полководец и по совместительству родной дядя Колтейна

«Красные клинки»

Барья Сэтрал (Досин-Пали)

Мескер Сэтрал, его брат (Досин-Пали)

Тин Баральта (Эрлитан)

Аральт Арпат (Эрлитан)

Лостара Йил (Эрлитан)

Аристократы в «Собачьей цепи» (малазанцы)

Нэттпара

Ленестро

Пуллик Алар

Тамлит

Последователи Апокалипсиса

Ша’ик — предводительница восстания

Леоман — командир армии Апокалипсиса в Рараку

Тоблакай — телохранитель Ша’ик и воин Апокалипсиса в Рараку

Корболо Дом — кулак-предатель, полководец армии мятежников

Камист Релой — высший маг в армии мятежников

Фебрил — маг и первый советник Ша’ик

Л’орик — маг Апокалипсиса в Рараку

Бидитал — маг Апокалипсиса в Рараку

Мебра — шпион в Эрлитане

Прочие

Салк Элан — загадочный путешественник

Хентос Ильм — заклинательница костей у т’лан имассов

Легана Брид — т’лан имасс

Олар Этил — заклинательница костей у т’лан имассов

Кимлок — таннойский духовидец

Бенет — главарь каторжников в Черепке

Ирп — маленький прислужник

Радд — еще один маленький прислужник

Апт — демоница-аптори

Панек — ребенок, которого усыновила Апт

Карполан Демесанд — торговец

Була — хозяйка таверны

Паннионский Провидец — таинственный пророк и тиран, правитель земель к югу от Даруджистана

Котильон — бог, Покровитель Убийц

Престол Тени — владыка Высокого Дома Тени

Реллок — слуга Искарала Прыща

Моби — крылатая обезьянка, фамильяр

Псы Тени (Гончие Тени):

Барен

Бельмо

Зубец

Крест

Шан

Пролог

Что видишь ты

На потемневшем горизонте,

Но все ж не в силах

Заслонить рукой?

Ток-младший. Сжигатели мостов

1163-й год Сна Огни Девятый год правления императрицы Ласин Год Великой чистки

С трудом волоча ноги, он вошел с аллеи Душ в Круг Правосудия — будто уродливое облако из мух. Сонмы жужжащих насекомых с бессмысленной настойчивостью ползали по его телу; иногда они отваливались черными блестящими комьями и разбивались о булыжники мостовой, разлетались в стороны обезумевшими роями.

Час Жажды близился к концу, и жрец шел, пошатываясь, — слепой, глухой и безмолвный. В этот день служитель Худа, Владыки Смерти, почтил своего бога и присоединился к другим собратьям, которые раздевали казненных убийц и смазывали себя кровью мертвецов — той самой кровью, что хранилась в громадных амфорах, стоявших вдоль стен в нефе храма. Затем торжественная процессия жрецов двинулась по улицам Унты, чтобы поприветствовать посланников своего бога и присоединиться к пляске смерти, которой был отмечен последний день Поры Гниения.

Стражники, расставленные по периметру площади, посторонились, давая жрецу пройти, а потом еще сильнее расступились, пропуская жужжащее живое облако, что следовало за ним. Небо над Унтой по-прежнему казалось скорее серым, чем голубым, потому что мухи, влетевшие на рассвете в столицу Малазанской империи, поднялись в воздух и медленно двинулись над заливом в сторону соленых болот и подтопленных островков за рифом. Мор пришел вместе с Порой Гниения, которая теперь являлась неслыханно часто — вот уже в третий раз за последние десять лет.

Воздух в Круге Правосудия все еще гудел и переливался, словно в нем висела взвесь из крупного песка. Где-то на соседней улице отчаянно скулила издыхающая собака, а рядом с центральным фонтаном на площади лежал полумертвый мул и слабо сучил ногами. Мухи пробрались внутрь через все отверстия, и теперь несчастное животное раздуло от газов. Мул, упрямый, как и все его сородичи, отчаянно сопротивлялся, и агония длилась вот уже около часа. Когда старик слепо прошаркал мимо, насекомые взлетели с мула и влились в жужжащее облако, окутывающее человека.

Фелисин было совершенно ясно, что жрец Худа ковыляет прямо к ней. Он смотрел на мир тысячью крошечных мушиных глаз, и бедняжке казалось, будто все они в упор устремлены на нее. Но даже нараставший в душе ужас не мог сорвать покров оцепенения, которым было окутано сознание девушки; это чувство, что поднималось внутри, скорее являлось воспоминанием о пережитых страхах.

Эта была уже третья Пора Гниения в жизни Фелисин. И если самую первую она почти позабыла, то вторую помнила во всех деталях, ибо с тех пор прошло всего три года. Фелисин провела тот день в безопасности, под защитой семейной усадьбы, за крепкими стенами дома, где все окна были закрыты ставнями, щели заткнуты тканью, а во дворе и на высоких стенах стояли жаровни, от которых исходил густой дым тлеющих листьев истаарла. Последний день Поры Гниения и Час Жажды были для нее мгновениями неприятными, даже отвратительными, но не более того. Тогда она и не думала о бесчисленных городских нищих, об одичавших животных, которым негде было спрятаться, и даже о просто небогатых горожанах, которых потом насильно заставляли убирать улицы столицы.

А теперь все изменилось: тот же самый город, но совершенно другой мир.

Девушка гадала, пропустят ли стражники жреца, подходившего все ближе и ближе к жертвам Великой чистки, которую затеяла императрица Ласин. Поскольку этот служитель культа ничего не видел и не слышал из-за окружавшего его облака мух, то он вроде как двигался наобум, однако Фелисин нутром чуяла: ох, неспроста этот человек направляется именно сюда. Интересно, сдвинутся ли с места солдаты в высоких шлемах? Попробуют ли они провести жреца через Круг Правосудия подальше от арестованных?

— Сомневаюсь, — сказал Фелисин ее товарищ по несчастью, сидевший на корточках справа от девушки. И пояснил: — Нет, я не умею читать мысли, просто вижу, как ты судорожно переводишь взгляд с охранников на жреца и обратно. — В его глубоко запавших глазах сверкнуло что-то похожее на веселье.

Высокий молчаливый мужчина слева от нее медленно поднялся на ноги, натянув цепь. Фелисин поморщилась, когда кандалы дернулись и врезались в кожу, а сосед скрестил руки на покрытой шрамами груди. Он посмотрел на приближавшегося жреца, но промолчал.

— Что нужно от меня служителю Худа? — прошептала Фелисин. — Чем я заслужила его внимание?