Храбрец пересиливает дрожь и слабость, поступая наперекор боязливой плоти. Вот и Костя… того… пересиливал.

Но, если честно, смельчаком себя не считал. Да викинги и не задумывались особо над этими вещами — война была для них работой, тяжелой, грязной, но и доходной. Да и славу можно было добыть в бою. И не только.

Дружина — это сила, а сила — это власть. Хевдинг мог стать ярлом, а ярл — конунгом. И тогда бойцам его дружины тоже кое-что перепадало.

— Вперед не лезть, — цедил Хродгейр. — Пускай считают нас глупыми торгашами…

Плющ оглянулся и потянул меч из ножен.

В этом времени еще не докатились до пушек, а о древних баллистах, что стояли на палубах громадных римских декирем, давно забыли. Это потом, гораздо позже, будут сначала из орудий палить, расколачивая корабль противника ядрами, и лишь после такой «артподготовки» бросаться на абордаж.

А тут сразу — мечи к бою! — и вперед…

— Мечи к бою! — рявкнул Хродгейр.

Глава 9. Константин Плющ. Морской бой

Восточное море, борт корабля «Рататоск». 20 мая 871 года

Обе скулы зажали кнорр с бортов, полетели крючья, и эсты живо натянули лохматые веревки, стягивая кнорр и скулы в шатучий тримаран. Викинги спокойно ждали: пущай сперва доделают, потом и резать можно.

А вот команды обеих скул терпением не отличались — ревя и улюлюкая, они бросились на защитников «Рататоска».

Однако первый удар нанес Кривой, подрубая одному из молодчиков давно не мытую шею. Его сосед, сжимая обеими лапами секиру, шарахнулся с испугу, оступился и ляпнулся в воду. А корабли как раз сходились… «Секироносец» даже вякнуть не успел — его ребра хрустнули, а черепок лопнул, как горшок с простоквашей. Готов.

— Бе-ей! — орал, надсаживаясь, кормщик на скуле слева.

— Режь! — вторил ему рулевой на правой. — Руби!

Йодур был холоден и молчалив, но и дьявольски быстр. Он не орал, брызгая слюной, не потрясал мечом, а рубил им.

Эваранди и моргнуть не успел, как двое врагов уже пали к ногам Беловолосого. Некто худой, но жилистый, в одних штанах и босой перепрыгнул на нос кнорра.

Взмах его меча Костя отбил щитом и тут же сделал выпад. Ему помогло одно обстоятельство — в эту пору клинком рубили, а не кололи. Лезвие вошло жилистому под мышку, после чего Эваранди хорошенько приложил противника щитом.

Тот свалился за борт, цепляясь здоровой рукой за планшир, но не удержался, сорвался. Вынырнул, хапая воздух ртом.

Ничего, это ненадолго — с одной рукой далеко не уплывет. Да и доспех — приличное «грузило».

Краем глаза углядев стремительное движение, Плющ резко развернулся, и очень вовремя — прилетевшее копье он сбил щитом, уловив взглядом сразу двоих побратимов.

Гринольв Худоба полоснул острием меча, развалил очередному пирату брюхо и ударом ноги отправил его к рыбам. Торбранд Рыбарь сосредоточенно отбивался от наседавших на него двоих рубак.

Эваранди тут же шагнул на помощь.

Один из пиратов угрожал Рыбарю скрамасаксом в правой и кривым кинжалом в левой руке. С этой-то руки Плющ и зашел — кинжал лишь царапнул по щиту, зато Костин меч рубанул так, что и кожаный доспех рассек, и бок рассадил, из одной печенки делая две.

Торбранд, мимоходом улыбнувшись, развернулся лицом к очередному желающему сдать кровь, а Эваранди взглянул в сторону кормы.

Ульфа Меченого, наверное, ранило — что-то скривился кормщик. Парнишки его, хоть и пустили врага на палубу, но долго супостата не задерживали — били, резали, рубили, валили на доски или сразу перекидывали за борт, это уж как получится.

Бьёрн Коротыш орудовал мечом так ловко и быстро, что клинок почти и не виден был, мелькая как пропеллер. Только брызги красные летели в стороны.

Наши и «не наши» кричали одно и то же, но вражескую речь Константин не понимал: то были эсты, а может, и пруссы или еще какое племя. Однако перевода не требовалось, и так было понятно, что напавшие желали убивать и грабить.

Вот только недооценили то ли эсты, то ли пруссы противника — среди викингов даже «трехсотых» не заметно, а вот на скулах все рос и рос «груз 200».

Хродгейр Кривой и вовсе из оборонца переквалифицировался в агрессора — перескочив на палубу скулы, бил вражью силу, работая как безжалостная машина смерти. Его руки, облеченные в металл, мелькали будто шатуны, а меч без устали кромсал податливую плоть.

Вот его противник, ражий детина в мешковатом балахоне, подвязанном на поясе, моргнул, да так и не раскрыл глаз — лезвие чиркнуло по горлу, отворяя сонную артерию.

— Получи, зараза!

Обратным движением меча Хродгейр почти отсек правую руку следующему в очереди на умерщвление — полноватому мужичку с копной пегих волос. Тот выронил свой сакс, и калеку добил Вагн.

— Готов!

А Кривой, забавно вывернув голову, чтобы все видеть единственным глазом, развернулся к владельцу корабля — статус можно было опознать по богатым одеждам и роскошным сафьяновым сапогам.

— Пощади!

Купец бросил на палубу, к ногам Хродгейра, свой меч с серебряной инкрустацией — сдаюсь, мол, — но Кривой не разделял идеи гуманизма. Меч подрубил шею судовладельцу, почти отделив голову от тулова.

Йодуру пример херсира пришелся по нраву. Оскалившись так, что Костя мигом вспомнил плакат «Не влезай — убьет!», Беловолосый заработал мечом еще пуще и, прибив парочку нападавших, сам взял на абордаж скулу, что качалась справа по борту. Перепрыгнув на палубу, он завертелся волчком, выкашивая вокруг себя все живое.

Оглядевшись, Эваранди шагнул на кромку борта и перескочил на скулу. Йодуру попался очень юркий и прыткий супротивник. Шарахнувшись от широкого маха, он скакнул на шаг влево и слишком поздно заметил, что туда же спрыгнул Плющ. «Скакуну» не хватило доли секунды, чтобы изготовиться к защите — Костя с ходу пырнул его мечом, провернул клинок, выдернул и добавил рубящий удар для верности.

Повернулся — а уже все. Враги кончились. Всех порубали.

Беловолосый опустил меч, ухмыльнулся, а потом захохотал в голос.

— Ух, здорово! — завопил Хадд.

— Эй! — крикнул Хродгейр. — Убили кого?

— Да вроде живы все, — проворчал Берси, осматриваясь.

— Меня только подранили, — сморщился Ульф. — Бочину задели…

— Эйрик! Помоги перевязать.

— Промой, промой рану сначала!

— Ох, щиплет-то как…

— Прижечь бы.

— Да чистая вроде…

Константин, чувствуя слабость в ногах, вытер меч о рубаху убитого. Йодур уже очистил клинок и сунул его в ножны.

Внимательно оглядев место боя, он пнул одного из пиратов. Тот застонал, жалобно моля о помощи.

— У нас лекарей нет! — отрезал Беловолосый. И, достав нож из чехла у пирата за поясом, полоснул раненого по горлу. — Всем конец.

— Собираем оружие и ценности! — возвысил голос Хродгейр. — Бьёрн, что у них за товар?

— Пенька… Воска круги… Да и все.

— Воск заберём, а остальное сжечь.

Началось самое интересное для любого воина или пирата — шмон. Викинги и парни Ульфа, доказавшие, что бойцы они неплохие, наперегонки обыскивали убитых — срезали кошели, снимали шейные гривны и цепи, потрошили сундучки гребцов, куда были заныканы сбережения — монеты золотые и серебряные, а то и просто прутики из драгметалла.

Плющ не стал брезговать и снял с убитого им эста или прусса толстую золотую цепь. Крепко сжимая в пальцах добычу, сполоснул «ювелирку» в море.

— И точно… — проговорил Вагн, наклоняясь и полоща в воде массивный золотой крест, невесть где и когда снятый с попа или монаха.

Обчистив обе скулы, викинги взялись за кресало и добыли огонь. Вскоре из трюмов скул потянулся белый дым, затрещало пламя, и вот огонь уже вылез на палубу. Медленно расходясь по судам, он охватывал скамьи и одежду мертвецов, потом полез на мачты.

«Рататоск» поднял парус и стал удаляться от места «рандеву», а огонь все набирал и набирал силу. Уже не треск, а торжествующий рев разносился над морем, и скулы превращались в погребальные лодьи.

Когда они отдалились до самого горизонта, пламя попригасло, и лишь один дым шуровал к облакам. Наконец сгоревшие дотла корабли канули на дно, увлекаемые балластом. Только облако дыма расплывалось, пачкая небо.

— Хлипкие пираты пошли, — молвил лениво Беловолосый.

— Ну хоть размялись, — проворчал Хродгейр.

— Это да! А помнишь, как за нами гураб гонялся? Тогда еще, в Сёркланде [Сёркланд — земли Халифата, Северная Африка и Ближний Восток.]?

— А как же. Вот уж сцепились, так сцепились. Арабы визжат, железяками своими машут… А гураб, он же здоровенный, просто так не перепрыгнешь — если от воды считать, то борт выше моего роста получается.

— Мы тогда «кошки» закидывали, — подхватил Йодур, жмурясь, — и лезли по веревкам на палубу. Одни лезут, другие дротики мечут, чтобы арабы нам по головам не настучали. А на палубе уже попроще — руби себе да руби.

— Да-а… К ромеям просто так не подойдешь — ихние дромунды «греческий огонь» мечут. Спалят на хрен, ежели не увернешься.

— А мы их все равно били! — рассмеялся Кривой.

— А слыхал ли ты, херсир, о пиратах из Фризии? — сощурился Ульф.

— Из Фризии? — удивился Хродгейр. — Да какие из фризов пираты? Так, шелупонь одна… И на чем им ходить?