— Она ничего такого не говорила, — повторил Ройле.

— Я тебя сейчас располосую, как свинью, — со злостью процедил сквозь зубы Дикий Ворон и вытащил охотничий кинжал, острый, блестящий и тяжелый.

— Попробуйте, — предложил Ройле, не двигаясь с места, и зевнул.

— Стой, — остановил брата Красный Ворон. — Не нужно устраивать семейных сцен во дворце. С деревенщиной разберемся потом. А завтра расскажем все миледи. Не думаю, что ей это понравится.

Братья развернулись и ушли, причем Дикий ругался последними словами себе под нос и грозил Ройле жестокой расправой. Некоторое время стояла тишина, а потом скрипнула дверь и из покоев выглянула миледи Воронов.

— Убрались они наконец? — шепотом спросила она.

Ройле молча кивнул, и миледи быстро схватила его за пояс, дернув на себя. Ройле подхватил ее на руки, захлопнув за собой дверь.

Больше они ни о чем не думали: все смешалось в полумраке, полном вздохов, приглушенных стонов и шелеста одежды. Ройле удерживал миледи на весу, прижимая ее к стене. Она обвила его шею руками и тяжело дышала, извиваясь и выгибая спину. Ройле быстро и ловко распутал платья, прижал охнувшую миледи к себе и поцеловал, вздрагивая от возбуждения.

Миледи мычала ему в рот, все теснее сдавливая парня ногами и руками. Ройле старался сдерживаться, но все равно за те несколько минут, которые они жадно ласкали друг друга, ее спина, ударявшаяся о стену, превратилась в сплошной синяк. У миледи Воронов была на редкость нежная кожа.

Когда Ройле вскрикнул, вжимаясь в разнеженную миледи, она притянула его голову к себе на грудь, и некоторое время он просто держал ее на весу. Ройле внюхивался в опьяняющий запах волос, чуть задевая их носом, и от этого у него легко кружилась голова, а по губам расползалась улыбка. Потом миледи сползла на столик, стоявший у стены, и облизнула покрасневшие губы.

Ройле опустился перед ней на колени, осторожно взял изящную маленькую ножку, прижал к своей щеке и нежно поцеловал, глядя на миледи снизу вверх полными немого обожания глазами. Он смотрел на нее, словно на видение из волшебного сна, которое вот-вот истает с первыми лучами рассвета.

— Ты любишь меня? — спросила миледи, слегка прикусив губу и проводя пальцами ноги по губам Ройле.

— Так, что сердце лопается, — выдохнул тот сиплым голосом.

— А на что ты готов ради меня?

Миледи наклонилась вперед, так, что ее обнаженные белоснежные груди оказались у Ройле прямо перед глазами.

— На все, — глухо ответил тот. — Скажешь на меч броситься — прямо сейчас брошусь.

— А убить человека ради меня сможешь?

Миледи подалась еще ниже, и теперь ее дыхание щекотало Ройле губы и лицо.

— Любого, на кого укажешь.

Ройле смотрел на нее преданным, как у собаки, взглядом, в котором было столько эмоций, что у миледи невольно пробежал по спине холодок.

— Даже если правда будет не на моей стороне? — прошептала миледи и провела прохладными пальцами по его лицу. Пальцы замерли на губах.

— Для меня всегда будет только одна правда — твои желания, — хрипло ответил Ройле. — Можешь считать меня своей собакой, дрессированным медведем, троллем, который исполняет все твои повеления. Я весь твой, потому что ты подарила мне так много, что не расплатиться до конца жизни.

— Но ты же понимаешь, кто я? — Миледи осторожно поцеловала его, прикрывая глаза. — Знаешь, какое у меня сердце и что может случиться с тобой?

— Знаю, но это не имеет никакого значения, — ответил Ройле, ловя ее губы.

Миледи соскользнула со стола, и они снова сплелись в жарких объятиях, теперь уже на полу.

Глава 11

Большая королевская охота отъезжала от дворца за два часа до рассвета. Всего собралось около ста пятидесяти человек одних только придворных, не считая охотников, загонщиков и псарей.

Среди охотников были женщины, одетые в темные укороченные платья и сидящие в седлах по-мужски. Между ними находилась и миледи Воронов. Она ловко управлялась со своим вороным и даже в буро-зеленом одеянии и охотничьей шапочке без полей выглядела неотразимо. Ройле шел пешком, стараясь держаться рядом с ее мерином. Нес арбалет и стрелы своей госпожи.

Старший Ворон подъехал к матери и пустил жеребца шагом. Конь всхрапывал и косился на мерина, норовя укусить.

Конец ознакомительного фрагмента