Новый Уренгой — анклав относительно небольшой, численность населения не превышает десять тысяч человек. Но ему уделено особое внимание, поскольку он сохранил практически всю инфраструктуру и научные достижения минувшей эпохи. Каким образом и за счёт чего, Вагрин не ответил, его разведчики там обосноваться не смогли. Но факт остаётся фактом, этот анклав действительно цивилизованный. Подступы к городу перекрыты минными полями и рвами. Каждый житель имеет огнестрельное оружие. В распоряжении городского совета имеются самолёты и несколько вертолётов. Автомобилей хватает. Есть бронетехника. Главная проблема — нехватка продовольствия. Крупные банды дикарей в окрестностях практически не появляются, а небольшие шайки уничтожаются патрулями.

Туруханский каганат — очередное государство вдоль большой реки. Оно контролирует Енисей от Дудинки на севере, до руин Красноярска на юге. Столица конечно же Туруханск. Правитель — каган Азамат. Когда пришла чума, около ста тысяч человек из северных районов Казахстана двинулись в Россию. Через Новосибирск и Томск, иногда с боями, они пробились к Енисейску и двинулись вниз по течению реки. В пути теряли одних людей и набирали новых. Заняли Туруханск, обосновались в нём и дожили до того момента, когда вирус перестал представлять опасность. Потенциал для развития и расширения был. Казахи, примкнувшие к ним русские, китайская диаспора и коренные жители, объединившись, выбрали правителя и без особых внутренних конфликтов, отбиваясь от дикарей и осваивая брошенное наследие минувших времён, смогли довольно крепко встать на ноги. Сейчас их уже около трёхсот тысяч. С оружием порядок, его много. В наличии речные суда и есть пара морских. Авиации пока нет, но она будет. Проблемы, разумеется, тоже есть, и одна из них — конфликты с соседями. С юга, со стороны Тувы, на них напирают налётчики, то ли монголы, то ли китайцы, подробности неизвестны, а с востока идёт накат от Туры, анклава на реке Нижняя Тунгуска.

Тура — анклав на Нижней Тунгуске. Известно о нём крайне мало. Однако кое-что разведка северян выяснила. Анклав военизированный, что-то вроде Запорожской Сечи в пик её расцвета. Правитель называет себя генералом, некто Тимур Ромашов. Есть армия, от трёх до четырёх тысяч профессионалов. Основная ударная сила — рейдовые группы спецназа, которые способны совершать дальние походы на сотни километров. Общая численность населения Туринского анклава — пятьдесят тысяч вольных граждан, а помимо них, большое количество рабов. Огнестрельного оружия мало. Техники почти нет. Подконтрольная территория — восточные районы бывшего Эвенкийского автономного округа. Политика в отношении соседей крайне агрессивная. Про водятся постоянные набеги на туруханцев и захватываются мелкие поселения в Иркутской области.

Хатанга — вольное сообщество на основе местных этнических сообществ и русских поселенцев. На момент развала России ненцев и долган, коренных жителей, оставалось немного. Но благодаря тому, что они были рассеяны, эти племена пережили Чёрное трёхлетие без фатальных потерь. Потом провели съезд представителей посёлков и выживших городских жителей, был выбран временный орган управления, и люди снова начали взаимодействовать. Подконтрольная территория — весь полуостров Таймыр, река Пясина на западе и река Анабар на востоке. Основные поселения — Усть-Тарея и Хатанга. Численность населения перевалила за сорок тысяч человек. Армии нет. Чёткая структура управления отсутствует. Технический потенциал слабый. Лёгкая добыча для соседей, и в ближайшие пару лет Вагрин собирался этот анклав аннексировать. Для этого почти всё готово, оставалось дожать нескольких вождей.

Таковы самые крупные анклавы в зоне досягаемости разведки Вагрина. Однако, помимо них, имелись те, куда шпионы ещё не добрались, а только слышали о них. И тут тоже стоит сказать пару слов. Оказывается, существует и процветает такое государственное образование, как Чукотско-Камчатская приморская республика. Она сложилась на основе Тихоокеанского флота, который в Чёрное трёхлетие стянулся в Петропавловск-Камчатский. Есть анклавы в Магадане и Охотске, а в Приморском крае и на острове Сахалин закрепились китайцы, бежавшие из своей страны в Россию, да так в ней и оставшиеся. А помимо того, ростки цивилизации пробиваются через дикость и технологический откат в Благовещенске, Чите, Сретенске, Якутске, Бодайбо, Улан-Удэ, Иркутске и Кызыле. Однако они далеко. А остальные российские земли, от Алтая и до Волги, вотчина дикарей. О Казахстане и прочих республиках Средней Азии говорить нечего, там мало что уцелело.

В общем, всё как и везде — мир скатился в пропасть и сейчас понемногу пытается из неё выбраться.

Пока Вагрин делился со мной информацией, мы прошли вдоль берега пару километров и повернули обратно. Я снова стал задавать вопросы. На этот раз меркантильные, о нашем дальнейшем партнёрстве. На что мы можем рассчитывать и что планирует получить от нас Вагрин. Основные переговоры по этим вопросам, конечно, на плечах Максимова. Да и шпионы северян, которые сейчас находились в Краснодаре, о чём-то договорятся с Ерёменко, а потом, возможно, при помощи радиосвязи пообщаются со своими начальниками. Но основная торговля с северными анклавами пойдёт через меня, и всегда есть вопросы, о которых моим отцам-командирам знать не стоит. В конце концов, ККФ далеко, а Вагрин сам сказал, что договор между ним и ККФ, по сути, договор между нами двумя. Это верное замечание, так и есть. Поэтому пока мы были одни, говорили откровенно.

— Понимаешь, Александр, — на ходу пиная мелкий камушек, сказал Вагрин, — по большому счёту нам от вас ниче го не нужно. Мы привыкли быть самодостаточными. Оружие и боеприпасы есть, продовольственную проблему решаем и расширяемся. Вот разве только… — Он сознательно взял паузу и остановился, а когда я начал проявлять нетерпение, продолжил: — Нам нужны люди.

— Они всем нужны, — сквозь зубы процедил я.

— Ты не понял. Мы готовы взять всех, в том числе и дикарей. За это расплатимся нефтепродуктами, которых вам постоянно не хватает.

— Дикарей? — удивился я. — Зачем они вам? Их же не перевоспитать, и нормальными людьми они уже не станут.

— Верно. Но нормальными могут стать их дети, если их сразу забирать у родителей.

— Вы уже так делаете?

— Давно.

— И как результаты?

— В Новой Чиже молодёжь видел?

— Конечно.

— Все эти молодые люди, наше будущее, дети дикарей. Они были воспитаны в специальных школах и ничем не отличаются от тебя или меня.

— Затраты, наверное, большие?

— Да. Но это того стоит.

— И как вы изымаете у «беспределов» детей? Наверное, в походы ходите?

— Нет. — Он кивнул в сторону моря: — У нас остров есть, называется Колгуев. Всех пленных дикарей, женщин и мужчин, отправляем туда. Кормим их, естественно, и держим под присмотром гарнизона. Однако продукты даём не просто так, а за детей. Дикари, конечно, утратили разум, точнее, отгородились от него собственным восприятием мира, но не до конца.

— И что, они не пытались сбежать с острова?

— А некуда бежать, Баренцево море — это тебе не Средиземное.

«Неплохая придумка у северян, — отметил я. — Надо будет у себя опробовать, наловить дикарей, и пусть размножаются».

— Значит, возьмёте любых людей? — уточнил я.

— Да. Любых.

— Понял. Добудем.

Вагрин в очередной раз усмехнулся:

— Ты совсем как я в молодости. Чем больше на тебя смотрю, тем больше в этом убеждаюсь.

— Возможно, — улыбнулся я в ответ, и мы продолжили движение в сторону посёлка.

Конец ознакомительного фрагмента