— И правда никого…

Выйдя вновь на улицу, я громко позвал своих товарищей. Боязни, что может выскочить кто-то еще, не было. Если тут кто и остался, так уже бы вышли и нашинковали меня как капусту.

— Сержант, гони сюда, надо этих служак ретивых перевязать. — Сам я пошел ко второму зданию, а точнее, непосредственно к складу. — Да не вопите вы так, сейчас перевяжут, говорил же, что надо поговорить! — с укоризной бросил я бойцам охраны, что крутились на земле. Хреново дело, нам их тащить придется, да одному как бы и не в колено попал… Гребаная война, в своих приходится стрелять.

Склад своим видом не впечатлял. Небольшое здание, скорее даже крепкий сарай, метров десять в длину и столько же в ширину, одноэтажный. Зайдя внутрь, замков тут почему-то не имелось, лишь засовы, я огляделся. Да, внешность бывает обманчива, правильное выражение. Склад оказался плотно забит, под самый потолок. Причем тут явно работали без спешки. Кругом были полки, а на них аккуратно установлены разнообразные ящики и тюки. Позже, когда разобрались с имуществом, оказалось, что в тюках военная форма, все, вплоть до шинелей и сапог. В ящиках же была жратва. Этот склад был просто подарком небес, меня даже наши командиры, что еще были недовольны положением дел в отряде, не укоряли за то, что стрелял в своих же красноармейцев.

Еще огромным плюсом было большое количество перевязочных средств и лекарств, в условиях отрыва от своих частей это было просто здорово. Из оружия было всего два «максима» да пара винтовок, несколько гранат — и все. Вопрос о малочисленности охраны объяснялся легко: оказывается, тут был полноценный взвод, да только все ушли, лишившись связи и увидев в небе самолеты противника. Наверняка сгинули ребята где-нибудь. Этих же двоих оставили охранять имущество, тем самым продлили им жизнь. А что, ранения оказались легкими, хоть и стрелял я навскидку, все же удалось не зацепить ничего важного, только мясо продырявил. Вот и выходит, что ребятки, оклемавшись, войдут в наш отряд и еще принесут пользу своей стране.

От раненых же стало известно, что где-то недалеко должен находиться и склад вооружения. Естественно, точно никто сказать ничего не мог, секретность, но один из парней уверенно заявил, что такой склад точно есть.

И все-таки я поспешил с выводами, что все прошло спокойно. Один из освобожденных нами командиров, причем не особист какой-нибудь, а вполне себе пехотный подполковник, решил проявить себя.

— Вы, — ладно хоть тыкать не стал, — боец, не имели права присваивать народное имущество. Эти вещи предназначены для войсковых частей, здесь обмундирования на целый полк!

— И что? — спокойно ответил я на этот спич.

— Все это, — подпол обвел взглядом наше новое имущество, — принадлежит Красной Армии.

— А вы себя из нее уже вычеркнули? — улыбнулся я. Подполковник Бульбанюк не знал, что сказать, слишком сильно было его возмущение. — Я вам напомню, если вы не против, товарищ подполковник…

— Я начштаба…

— Я уже говорил одному из ваших коллег, мне пофигу, кем вы были, главное, кто вы сейчас. Вы, — я чуть не ткнул ему пальцем в грудь, — бывший военнопленный. Вам удалось остаться в живых только потому, что вы переоделись в солдатскую форму. Когда вы еще были при своих бойцах, в своей части, вашим бойцам было что есть?

— Ну…

— Да без всяких ну, говорите! Благодаря такому вот, как вы, продовольствие в таком количестве лежало и ждало немцев, а наши бойцы ходят голодными. Если хотите, так такие, как вы, и есть первые враги народа! — Да, популярности среди командиров этот мой монолог мне не придаст, они и так недовольны, что подчиняются не пойми кому. Правда, я им еще и не приказывал ничего. А и плевать, главное, чтобы бойцы были сыты. Голодный солдат уже не воин.

— Ты точно все правильно рассчитал? — сержант Черный уставился на меня.

— Да вроде да, — спокойно ответил я.

Мы укрылись в лесу, на самой окраине. Отсюда до железнодорожного полотна метров двести всего. По обеим сторонам пути выставлены пулеметы, орудия, да и просто бойцы с винтовками ждут только сигнала. А готовимся мы отправить под откос эшелон противника. Вчера посылали разведку к ближайшей станции, что была на западе от нас, так вот ночью туда прибыл здоровенный эшелон, с танками и войсками противника.

Три дня назад мы благополучно закончили перевозить найденный склад вооружений и боеприпасов. Хрен бы мы это сделали, если бы не раздербанили приспешников Гитлера, полицаев. Расхреначили из пулеметов вражеский обоз, но по лошадям не стреляли, вот и перевезли весь склад на телегах, благо было не очень далеко. На складе оказалось огромное количество взрывчатки и боеприпасов, винтовки, пулеметы, минометы, даже четыре «сорокапятки». Вот теперь мы и готовимся потрепать немчуру уже всерьез. Немец пока непуганый, это позже они все леса в Белоруссии вырубят вдоль дорог, а пока надо пользоваться. Как рассказали разведчики, что ходили к станции, эшелон реально огромный, думаю, его уничтожением мы неплохо поможем действующей армии. Да, нас пока мало, но шныряющие по округе разведчики уже присмотрели нам два лагеря военнопленных, будем освобождать соотечественников.

— Всем внимание! — сказал я в сторону сержанта, а тот продублировал дальше уже жестами.

Поезд медленно приближался к месту засады. Почему медленно? Да мы местечко такое выбрали, тут дорога поворачивает, машинисты по-любому скорость сбрасывают, мы уже это знали.

Все-таки со взрывчаткой я переборщил. Честно говоря, не хотелось рисковать, поэтому в фугас, что рванул впереди состава, под платформой с охраной, просто снес ее с полотна. Паровоз, засвистевший и отчаянно пытавшийся затормозить, спрыгнул с рельсов следом за платформой. Танки, которые перевозили на следующих за паровозом таких же платформах, ничего нам сделать бы не смогли, никак. Зачехленные брезентом, грозные железные монстры были попросту не готовы к бою. С обеих сторон полотна полетел просто шквал огня и стали в направлении немецкого состава. Немцы, прыгавшие на ходу, чтобы не перевернуться вместе с вагонами, попадали на мины и растяжки, что были установлены на откосах. Какой-то организации у гитлеровцев не было и в помине. Люди просто охренели от увиденного и произошедшего с ними. Ведь до сих пор они не сталкивались с таким сопротивлением, казалось бы на своей территории. Они платформы с охраной впереди паровоза только-только начали вводить, многие вообще едут без них, а тут такое. Бой длился минут двадцать, да и то потому что я дал бойцам вдоволь пострелять, накипело у людей. Война, почти сразу плен, а тут они получили возможность почти безнаказанно отомстить и за себя, и за Родину, вот и отрывались.

После быстрых подсчетов, с одновременным минированием танков и бронетранспортеров, захватом трофеев и отходом, мы спешно уходили в лес. На удивление, после такой бойни у немцев были и выжившие, даже не раненные. Семь солдат при одном обер-лейтенанте — это много, учитывая то, что расхреначили мы танковый полк. Да, сто килограммов тротила, мины, растяжки, орудия и двести человек смогли уничтожить вражеский полк. Причем немцам будет не восстановить поврежденную технику. Да, насыпь, рельсы, все это восстановят, но вот подорванные танки… Уходившие последними бойцы зажгли бикфордовы шнуры, что вели к взрывчатке, заложенной в боеукладку танков. Как позже рассказали те, кто должен был проконтролировать, от танков остались куски металлолома. Да и насыпь нужно очень постараться восстановить, сто кило тротила это все-таки сто кило тротила.

Эта диверсия принесла мне наконец-то расположение старших командиров, которые все еще не могли принять то, что ими командуют какие-то сержант и простой красноармеец. Тот же вечно недовольный подполковник Бульбанюк первым пожал мне руку, когда мы вернулись. Надо было видеть, как с мальчишеским задором уже седой бывший начштаба пехотной дивизии рассказывал, как он стрелял из пулемета по врагу, в буквальном смысле уничтожая последнего сотнями. Люди посмеивались, всех аж трясло от адреналина. Впервые с начала войны наши бойцы и командиры почуяли, что немец-то такой же смертный, что их также можно бить, причем сильно. В этой операции мы потеряли лишь троих человек, да шестеро были ранены. Да, к сожалению, совсем без потерь не обошлось, но что делать, война.

На некоторое время пришлось затихариться в нашем болоте. Немчура обозлилась, весь день летали самолеты. Весь отряд сидел тихими мышками, насколько это было возможно при таком количестве людей. Еще ранее нами была захвачена неработающая радиостанция, умельцы радисты, ага, были и такие, наконец-то ее воскресили. К огромной радости всех наших старших командиров, появилась связь с Большой землей. Среди наших командиров был один полковник, Васин Олег Александрович, кадровый военный, неплохой, но после плена замкнувшийся в себе мужик лет пятидесяти. Вот ему и приказали возглавить наш отряд. Не слушая брехунов, что выступали до этого, Васин попросил меня зайти к себе в землянку и прихватить сержанта Черного.

— Игорь, я назначен командиром партизанского отряда номер сто один, это нам такой присвоили. Я в курсе всех ваших недоразумений со старшим комсоставом, поэтому скажу сразу, я не разделяю их мнений, считаю, что вы вполне сложившийся командир, хоть и в звании рядового красноармейца… — командир сделал паузу, которой я решил воспользоваться.