— Родители Владимиром назвали, родился и вырос далеко отсюда. Когда родителей не стало, решил мир посмотреть и себя показать. Так и шёл от селения к селению, от города к городу. На жизнь трудом своим зарабатывал, пока на лихих людишек не наткнулся. Если бы не собака моя, лежал бы сейчас в кустах каких. Но с инструментом своим мне пришлось расстаться, иначе не убежал бы. Люди на моём пути попадались и злые, и добрые. Голодать не голодал — потому как руки на месте и есть голова на плечах.

— Доложили мне, что из дальних стран ты идёшь. Где ж ты нашему языку научился?

— Вот пока шёл, языки и учил, — отвечаю. — Ведь я не только ваш знаю, но и на других тоже немного могу говорить. Не то чтобы совсем уж хорошо, но понять могу, о чём речь идёт.

— Это хорошо, всегда пригодиться может, а мастерить-то, что умеешь?

— Да много что умею, вот печь могу вам сложить в избе, не чета вашей будет — теплее станет и дым пропадёт. Дома каменные могу поставить.

— Неужто и дыма не будет вовсе?

— Не будет. — И смотрю внимательно, реакцию отслеживаю. Заинтересовался, кулаки сжал, спину выпрямил. Давай, родной, заглатывай наживку поглубже. Сейчас для меня главное зацепиться тут, заинтересовать местный народ. А то долго буду под присмотром.

— Значит, печь можешь нам сложить, — размышляет вслух десятник, а сам тоже краем глаза на меня поглядывает.

— Сложить-то можно, работа хоть и очень сложная, тяжёлая, но и результат того стоит.

— Так, ладно. — Хлопает ладонью по колену. — Денег у тебя нет и расплатиться за кров и прокорм тебе нечем. — Смотрит на меня вопросительно-утверждающе.

— Так. — Киваю. А что тут скажешь.

— Тогда жить пока с нами станешь. Присмотримся к тебе, что ты за человек. Кормиться тоже с нами будешь с одного стола. Одёжку свою поносишь, не зима, чай. За собакой своей сам смотри, проблем чтоб никаких от неё не было, пусть на дворе живёт. Убирать за ней будешь. С воинами моими не задирайся, да и не получится у тебя. Молчи, предупредить я тебя обязан. Вопросы есть?

— Всё ясно, но пара вопросов имеется.

— Давай. — Смотрит вопросительно.

— Спит каждый на своём месте, или кто где получится? И за столом — куда мне садиться, на любое место или…

— Спать будешь в углу, вот тут. Место твоё за столом будет с краю. Ложки, чашки у тебя тоже нет? — Смотрит вопросительно.

— Нет, всё пропало. И денег нет, чтобы новые купить, — отвечаю, давя на сочувствие.

— Ложку и чашку дадим. Пока свою не купишь, попользуешься нашими. Понятно?

Не прокатило. Что делать, кров и стол получил, и за то огромное спасибо. Да и жив пока.

— Всё понятно, — отвечаю. — Благодарствую.

— Раз всё понятно, ступай на двор. К столу не опаздывай, ждать не будем.

Вышел на крылечко, Гром подскочил, хвостом машет, радуется. Ну, хоть кто-то мне радуется.

Огляделся, бойцы продолжают по брёвнам прыгать. Не буду им мешать, отойду на другую сторону. Вот тут на камушек присяду у изгороди да подумаю хорошенько. Заодно и в себя приду, переволновался.

Про печки я хорошо придумал, никуда местные от меня не денутся. И десятник, и трактирщик, а за ними и другие подтянутся. Так что работой я себя обеспечу и, соответственно, заработком тоже…

Но для этого нужно найти подходящую глину, местные же её где-то берут? Сделать несколько форм для кирпичей, и процесс пойдёт. Обжигать негде, поэтому сначала буду делать печь для обжига — небольшую, с большой мне пока не сладить. Народ, по идее, должен начать любопытствовать, поэтому кто-нибудь да загорится новыми знаниями, и будет у меня помощник, а то и не один.

Место для работы! Вот о чём в первую очередь надо узнать. Лучше начинать работу рядом с залежами глины. Хорошо бы и вода рядом была. Лопаты нужны, яму затворную сделать. Для печки придётся кирпич просто высушить на солнце, сколько-то простоит, а там уже будет полегче.

Рыкнул Гром. О, как я задумался. Прожекты строю, а по сторонам кто смотреть будет?

Бойцы закончили свои попрыгушки и подошли ко мне. Любопытствуют или что задумали?

— Спокойно, — командую собакину и поднимаюсь на ноги.

Да нет, про «задумали», это я погорячился. Больно глаза у ребят добрые, плохого в них ничего не видно. Любопытство наружу так и просится.

— Будь здоров. Вот, подошли познакомиться да поговорить с новым человеком, — говорит самый бойкий. — Меня Мстишей кличут. Это Ждан, Добронег и Вторуша, — представляет остальных парней.

— Владимир, сын Владислава, — представляюсь.

Оп-па, что-то я накосячил. Как-то резко насторожились хлопцы. Вылетело слово, назад не запихаешь. На заметочку этот момент, и потом разузнаем, что к чему.

— Говорят, издалека к нам? — осторожно так спрашивает.

— Да уж, ноги-то потоптать пришлось хорошо, — спокойно отвечаю.

— И что там? Тоже люди, как мы живут? А как живут, где живут, с кем воюют, что одевают, — посыпались вопросы.

— Да везде люди одинаковые. Живут так же — кто-то лучше, кто-то хуже. Всё, как у нас. Одёжка тоже разная, отличается, конечно, от вашей кое-чем, а так всё одно и то же.

— А вот на тебе что такое надето? Это где такое делают и носят? И обувка такая странная, никогда такой не видел. — Подключается Ждан.

— Делают далеко отсюда. Год идти надо. Видишь, как износилось за это время, — придерживаюсь своей версии.

— А собака у тебя, мы такой и не видели. Откуда такая? — спрашивает третий.

— Собака эта из Италийской земли. Есть такая далеко на юге. — Поворачиваюсь к нему.

У бойцов глаза по пять советских копеек.

— Неужто ты и там побывал?

Вот что ответить? Буду продолжать играть роль бывалого путешественника.

— Довелось и там побывать, — солидно отвечаю. О, кстати, сюда надо ввернуть идею про печки. — Научился я там печному делу.

— А это ещё что такое? — Клюнули.

Прочитываю им краткую лекцию в двух словах об отопительных и варочных печах, пусть слухи начинают расползаться. А то неверие и недоверие местного населения ещё победить нужно. Ничего, курочка по зёрнышку клюет, победим!

— Что, такую печь кому-то делать будешь? — с огромным почтением спрашивает Мстиша.

— Вот думаю делать, только сначала хорошо подготовиться нужно, инструмент справить, место найти для работы. Придётся времени и сил много потратить. Сделаю — заработаю. Жить-то на что-то надо. Ваш начальник меня на постой пока к вам определил. Вместе будем теперь, вот сами всё и увидите.

Тут и Изяслав на крыльцо вышел, лёгок на помине — только глянул, бойцов как ветром сдуло, кинулись тяжести ворочать. Крякнул, головой мотнул и пошёл на улочку. Подхватился и я следом за ним. Догнал, пристроился рядом.

— Что ещё спросить хочешь? — Искоса глянул на меня десятник.

— Хочу для своей работы начать кирпичи из глины делать. Не подскажешь, к кому за разрешением подойти нужно?

— Мне сказал, этого хватит. Ещё что хотел? — Смотрит, что не отстаю.

— Ещё бы место найти, где глина хорошая есть и вода недалеко, — забрасываю удочку.

— Есть такое. Завтра покажем, должен будешь.

Ну да, кто бы сомневался. Ничего за столько веков, оказывается, не изменилось. Было, есть и будет.

— Понимаю. — Киваю в ответ.

Останавливается и поворачивается ко мне:

— Об остальном вечером спросишь, когда спать ложиться будем.

Теперь мне необходимо дойти до кузни, познакомиться с кузнецом, посмотреть, что он может сделать. Да и на будущее нужно задружиться. Сюда шли, звон вроде с той стороны слышался, вот туда и отправимся.

На отшибе вижу искомое строение. Распашные двустворчатые двери, даже не двери, а больше на створки невысоких ворот похожи. Из них дым валит. Как же они тут к дыму привыкли, дышать же нечем?

Крепкие люди.

Подхожу ближе, отвлекать кузнеца как-то не с руки, да и некрасиво мастеру в работе мешать.

Может, он там о высоком мыслит-творит, дыма наглотавшись.

Присаживаюсь на бревно у стеночки, подожду. Рано или поздно, а кузнец всё равно подышать выйдет.

Наконец, мои ожидания пришли к своему логическому завершению. Створка заскрипела, и я вынырнул из дрёмы. Половинка воротины приоткрылась, и на улицу шагнул, будем считать, что кузнец. Потому что у меня получился разрыв шаблона. Вопреки сложившемуся стереотипу, кузнец оказался невысоким, худым и жилистым человеком, да ещё и до черноты прокопчённым. Волосы все в копоти и дыбом стоят, на лбу верёвочка широкая, чтобы пот глаза не заливал, наверное.

Помяни нечистого к ночи, вот он наяву и появился.

Подрываюсь с бревна, но неспешно, солидно, себя-то тоже подать необходимо грамотно.

Здороваюсь первым, проявляю уважение. Во взгляде вижу усталость и лёгкий интерес, скорее к моей одежде, чем ко мне. Всё правильно, мне-то его и заинтересовать пока нечем. Попробую сыграть на профессиональной гордости.

— Не помешаю, уважаемый?

— Сиди, чего уж там. — Кузнец основательно усаживается на самую середину бревна и откидывается на стену кузни. С наслаждением вздыхает, прокашливается и сплёвывает через бороду чёрную, тягучую слюну.

— Эх, хорошо-то как. — Зажмуривается от удовольствия.

Приблизительно через полчасика коваль пошевелился, потянулся: