Владимир Поселягин

Становление

Судорожно вздохнув, я хрипло закашлялся, машинально повернувшись на бок. Что странно, я явно укололся правой щекой о траву. Да и проснувшееся вдруг обоняние дало мне понять, что я нахожусь в степи. Причём в высохшей степи, где давно не было дождя. Хотя влажность присутствовала — видимо, я находился у какого-то водоёма.

— Всё хорошо, милый, ты, главное, дыши, — услышал я голосок старшей сестрички и почувствовал, как что-то мокрое коснулось лба.

С трудом открыв глаза, я обнаружил полог над головой, сестрёнку, склонившуюся надо мной в простом домотканом платье, и несколько узлов вещей, лежавших рядом. Снаружи был настоящий солнцепёк, жарило от души. Колыхалась высушенная до белизны трава, и в мареве были видны покачивающиеся чудовища, что приближались к нам. Не это вырубило меня, а потеря сил, поэтому я прикрыл глаза и снова потерял сознание. Где мы находились и что происходит, я не понимал. Впрочем, непонимание это мелькнуло на задворках мыслей, больше всего я хотел пить.

Когда я очнулся в следующий раз, была ночь, и при ярком свете звёзд я чётко рассмотрел рядом силуэт бабули. Да-да, моей бабушки. Попытка что-либо сказать и привлечь внимание вызвала лишь сухой кашель, от которого бабушка встрепенулась, и я почувствовал, как мне в рот осторожно вливают воду. Прохладную и на удивление вкусную.

Напившись, я рукой убрал небольшую глиняную крынку в сторону и хрипло спросил:

— Где мы? Что происходит?

— Очнулся? — счастливо охнула бабушка и тихо заплакала.

Сил успокаивать её у меня не было, я даже сесть не мог, так ослабел, поэтому молча пережидал, пока она успокоится, лишь изредка поворачивал голову. Рядом виднелись какие-то мешки. Судя по всему, в них кто-то спал, и я, кажется, начал догадываться, кто. Говорили мы тихо, поэтому сестричек не разбудили.

— Ещё воду, — попросил я бабушку.

Напившись, мысленно пробежался по своему телу и понял, что если я не дистрофик, то очень близок к этому. Такое бывает после долгого голодания или… лежания в медкапсуле. Что происходит, чёрт возьми?

— Ворх, внучок, прости меня, — тихо произнесла бабушка.

— За что? — так же негромко спросил я.

Я просто не понимал, что происходит, да и состояние было такое, что долго в сознании не продержусь, а мне нужно было знать, как мы тут оказались, да и сколько нас — тоже. Всхлипнув, бабушка спросила:

— Что ты помнишь последним?

— Помню, как из гипера начали выходить чьи-то корабли, потом всё, темнота. Нас победили, да?

Бабушка снова заплакала, но тихо-тихо, чтобы младшеньких не разбудить.

— Ворх, с того момента прошло полтора года. Я сама, по твоей просьбе, вырезала тебе память, когда мне приказали как самому опытному медику извлечь из твоей головы нейросеть. Она мешала проводить медикаментозное дознание и допрос. Ты знаешь, эта нейросеть считается неизвлекаемой, но я смогла, заодно стёрла память. Это была твоя просьба. Меня потом семь месяцев держали в карцере.

— Чувствую, что новости будут не из приятных, — пробормотал я. — Бабуль, ещё минуты три, и я снова потеряю сознание. Давай суть дела. Только коротко.

— Коротко?.. — протянула задумчиво бабушка, немного покачиваясь взад-вперёд. Она кивнула своим мыслям. — Хорошо, только я одновременно буду кормить тебя.

Отламывая от брикета сухпая по кусочку, она раз в полминуты клала их мне в рот, а я тщательно пережёвывал эту безвкусную, но главное — питательную массу.

Немного подумав, бабушка начала рассказ:

— Тогда вы побили группу кораблей работорговцев, потом ещё месяц ты занимался какими-то своими делами, не посвящая нас в суть дела. В наши короткие встречи я видела, что ты приходишь к нам всё мрачнее и мрачнее. Где-то через полтора месяца ты подошёл ко мне и взял обещание, что если тебя возьмут в плен или ещё как захватят и у меня будет возможность вмешаться в работу медкапсулы, то я сотру тебе память последних двух месяцев. Ещё через неделю вдруг нордцы взяли под контроль твой корабль и объявили его своим. Я потом узнала, что ты сам им дал несколько дроидов-дешифраторов для взлома корабельных искинов висевших на орбите Зории кораблей. А они смогли с помощью них взломать искины «Дома». Подлый народишка оказался, улыбался тебе, в семью принял, а чуть что — так и ударили в спину.

— Ближе к сути, бабуль, — уже всё поняв, попросил я, медленно прожёвывая очередной кусок сухпая. Настроение было откровенно поганым.

— Да что там дальше было, — вздохнула та. — Меня неделю из комнат с внучками не выпускали. Лидия злющая ходила, ей тоже нейросеть извлекли, но уже не я. Тебе я как-то смогла чисто её извлечь, а у Лидии проблемы были, её потом несколько раз в медсекцию водили, осложнения убирали. Мои просьбы помочь внучке игнорировали. За то, что я тебе стёрла память, меня в карцер отправили, хорошо, хоть не убили. Какие-то планы я их нарушила. С Лизой и Милой тоже всё хорошо. Тебя больше года держали в медкапсуле. Сам знаешь, максимальный срок — восемь месяцев, поэтому ты такой ослабевший.

— Что было дальше?

— После карцера меня держали с внучками. Их, оказывается, чтобы не мешали, тоже на восемь месяцев в капсулы уложили. Пять месяцев мы ещё жили в трёх комнатах на борту «Дома» в полной неизвестности, потом пришёл один из старейшин, твой дед. Он сказал, что за возможность покинуть планету и отправиться на «Доме» на родную планету они тебе благодарны, за это не убили ни тебя, ни нас. На челноке нас спустили на Зорию и оставили в степи у полувысохшего озера. Еды осталось дня на три. Вода пока есть, озеро пресное, немного одежды, один нож, котелок, навес да спальники — вот и всё, что у нас есть.

— Твари, — прохрипел я, горло сдавило от ненависти. — Что это за континент? Нимизия?

— Нет, Дория. Это Мёртвая Саванна, центр Дории.

— Чёрт, — пробормотал я. О Саванне все слышали, даже на нашем соседнем континенте, нас явно хотели убить. — Ничего, бабуль, вот увидишь, я вытащу всех нас отсюда, и мы ещё поборемся за место под солнцем. Будь уверена, поборемся. Теперь никаких подчинённых и друзей. Будем надеяться только на себя. Ты слышишь, бабуль? Только на себя…

Что она хотела сказать, я не расслышал, так как потерял сознание. Та засада, в которую мы попали, это беда, причём Беда — с большой буквы, и нужно как-то выбираться. Сестрёнки, со слов бабушки, были в норме, восьмимесячное пребывание в капсуле на них никак не сказалось, да и бабушка была в норме. Вот со мной всё не так хорошо. Сильное истощение, да и форму я потерял, снова мясо придётся наращивать, а так в принципе я был жив, и это главное.

Да, кстати, те чудища, что мне померещились во время первого возвращения в сознание, были бабушкой и малыми, просто это жара так исказила их фигуры, превратив в миражи. Они с купания шли.

Когда я очнулся в третий раз, то почувствовал, что сил заметно прибавилось. Я сам смог принять сидячее положение, хоть и с трудом, и с интересом осмотрелся. Чего-чего, а вкуса к жизни я не потерял, это точно. Нордцев я навсегда выключил из списка друзей и союзников, это всё, перегорело, так что оставалось только встать на ноги, выбраться отсюда, и можно думать, что делать дальше. Главная задача — выбраться в обжитые земли.

Под навесом я был один, шестилетняя Лиза бегала и ловила бабочек рядом, метрах в десяти, но Милы, бабушки и Лидии нигде не было видно. Было понятно, что среднюю сестрёнку оставили приглядывать за мной, а сами отправились к озеру. Встал вопрос — зачем?

— Лиз! — негромко окликнул я сестрёнку, закончив осматривать то, что было сложено под навесом.

Не так и много вещей: два мешка, явно самодельных, спальники и материал самого навеса. Судя по тени, навес находился под каким-то деревом. Видно, предатели решили ничего технологичного нам не давать, так как, кроме сухпая и спальников, остальное было самодельное. Кстати, я явно ходил под себя. Так что запах от меня был ещё тот. Видимо, меня обмывали, а тут не успели.

Сестричка, услышав меня, удивлённо замерла, обернувшись, после чего с радостным визгом рванула ко мне. Сил удержать её у меня не было, поэтому девчушка повалила меня на лежанку из нарезанной травы. Сквозь радостное тарахтение этой балаболки — и куда девалась та серьёзная девочка! — я постарался задать вопросы. Напоив меня, она так же быстро отвечала. Я узнал, что остальные ушли к озеру ловить рыбу: Лидия хорошо её рассмотрела в воде — мелькала чешуя. Да и воды нужно было набрать. А так в этом лагере мы находимся вот уже как четыре дня.

Сознания я больше не терял, поэтому сидел, изредка попивая воду, узнавая от сестрички много интересного и нового. Покормить меня сухпаем сестра тоже не забыла. Судя по тощему мешку, того у нас осталось не так уж и много, и вопрос выживания вставал как никогда остро.

«Рыбаки» вернулись к вечеру. Судя по печальным лицам, пустому котелку, где была только вода, и мокрой одежде, рыбы они не наловили. Лидия и Мила, узнав от выбежавшей навстречу Лизы, что я пришёл в себя и не засыпаю снова, побежали к навесу. Пообнимавшись с ними, я выслушал от девчат, какие нордцы гадкие и подлые, после чего пообещал им воздать за всё. Также я узнал, что рыба им сегодня не далась. Хотя однажды Лидия чуть не ухватила одну за хвост.