Первая забегаловка на пути называлась крайне непристойно. А может, я совсем плохо читал по-воснийски.

— Прочь, — бросил я проституткам, которые терлись у ближнего к выходу столика.

Положив шлем перед собой, я стал стирать с него брызги грязи. Натирал чистым краем плаща. Снова и снова.

— Милорд?

Сталь отразила силуэт. Низкий рост, писклявый голос. Мальчишка пришел за заказом.

— Плевать. Что угодно, — я махнул рукой, даже не посмотрев на подавальщика.

— Т-тогда подам лучшее, вот увидите, милорд!

Я пожал плечами. Лучшее мне уже подарила чертовка Восния, валун Вард и безусый сопляк на ристалище.

Казалось, время летело быстрее, чем во сне. Шлем давно заблестел. На крупном блюде остыла какая-то местная птица. Мальчишка сиял, улыбался и страшно желал подачки.

Зашарив ладонью по поясу, я вспомнил, что не взял с собой ни медяка.

— Проклятье! — Я потер переносицу.

На плечо мне опустилась ладонь. Легко, без угрозы.

— Я тут слышал, что какой-то полоумный боец ворвался на пристань, распугал портовых девок и хочет прыгнуть в воду. — Я узнал Рута по голосу.

Только его болтовни не хватало в этот час. Я огрызнулся, сразу позабыв про деньги:

— Ты откуда всплыл?

— Матушку родную мне в свидетели, я опять стал жертвой чужой трагедии! — Рут поднял лицо к небу и всплеснул руками. — Во всем городе не найти человека более обиженного, чем ваш покорный слуга!

Я глянул на него исподлобья и поднялся из-за стола. Рут встал передо мной, растопырив руки.

— Ладно-ладно, я рад, что ты просто собрался выпить. Так же? — Он ткнул пальцем в блюдо. — Так?

Вблизи я заметил, что Рут устал не меньше, чем я. Может, долго шатался, пока пытался меня отыскать. Скривившись, я неуверенно кивнул и вернулся за стол. Есть совершенно не хотелось.

— Между прочим — вещь! Рябчик что надо. — Приятель уже расчистил стол под свои локти да уселся напротив. — Я два раза пробовал. Многовато на одного, скажу я тебе. Ты не против?

Я отвернулся и жестом дал добро. Здоровый аппетит — удел победителей. Или, по крайней мере, не проигравших.

Жареная тушка уменьшалась, а Рут болтал. Он что-то нес про Эми, сестриц какой-то танцовщицы и ее обманутого мужа. Про желудевую настойку в предместьях и сыпь на шее. Вероятно, это должно было мне чем-то помочь.

— … Я и представить не могу, сколько нужно храбрости, чтобы так выйти и кому-нибудь открыто навалять. — Рут успокаивал меня паршивой лестью. — Ты дрался, как зверь!

— Куропатка, — ответил я.

— Это птица, — уточнил Рут и продолжил мозолить мне глаза своей рожей напротив. — Птица не зверь…

Не хватало еще, чтобы со мной принялись спорить. Еще одно поражение? К дьяволу.

— Ты что, следишь за мной? — я нахмурился.

Рут уже любезничал с подавальщиком:

— Лучше две сразу неси, ага? Вот умница. — Рут отправил мальчишку прочь и посмотрел на меня без доли сочувствия. — Мы же условились выпить!

— За победу, — я скривился.

— Врешь! Условились так: еще две кружки после боя. Я и дождался. Сам же звал: иди, мол, Рут, посмотри на гвардейцев Крига. Вот я на трибуне и сидел. В портках, как ты и просил.

Я свел брови. Не помнил, как выходил на улицу.

— Мы разминулись?

— Ага. Ну и заставил ты меня побегать…

Не то чтобы в Воснии было много бойцов с двумя клинками и турнирным плащом. Спроси любого — признают. Я тяжело вздохнул.

— Да и… — Рут явно колебался, выглядя еще большим болваном, чем обычно, — у меня не так уж много друзей.

— Я заметил.

Мой сосед закивал головой, совершенно не сопротивляясь. Я почувствовал себя подлецом, отлупившим беспомощное — да еще и чужое! — дитя.

Я принял новый заказ, зажал кружку в ладонях и долго смотрел внутрь. Вино беспокойно лизало стенки сосуда. Я спросил шепотом то ли у вина, то ли у Рута, а может, у самого себя:

— Да что со мной не так, черт дери?..

Рут сказал едва слышно:

— Тебе сказали слить бой?

Я поднял глаза на него. Только сейчас осознав, что придурковатый восниец меня не пугает. Хотя должен бы.

— Нет.

И сделал глоток. Вино на вкус здесь еще ужаснее, чем дешевая брага у Шторха. Но Рут вздохнул явно не из-за качества выпивки — к своей кружке он и не притронулся.

— Эх, матушка, меня всю жизнь пытаются надурить в Криге, но так откровенно — впервые, — Рут продолжил паясничать. — Я был на трибуне и видел…

— Просто я дерьмо, а не боец, — я перебил Рута и поморщился от горечи. — Это чистая правда.

Он выдержал паузу. Нетронутое вино и восниец — невозможная категория.

— Не води за нос. Ты мог победить. Всем нужны деньги и добрая слава, — Рут развел руками. Затем придвинулся и зачесал волосы на затылок. — Но жизнь нужнее. Не подыхать же из-за гребаного турнира?

Я молчал. Кажется, Руту только это и нужно было.

— Могу поставить серебряк, что синяки после южного квартала с тебя еще не сошли. Нет, даже два серебряка! — Он положил монеты на стол.

Мне почему-то захотелось смеяться. Не вышло. Веселья во мне не больше, чем на погосте.

— Ну, смотри сам. Нет в тебе торговой жилки, дружище! Потому и прозябаешь. — Рут пожал плечами, одним движением спрятал монеты. Я прикинул, что так ловко он мог бы обчищать карманы. — Чего теперь собираешься делать?

Я через силу пил худшее вино в своей жизни. Пил, морщился. И это заслужил.

— Есть у меня одна идея. От сердца отрываю. Послушаешь? — Мой ответ Руту не был нужен. — Повремени, остынь…

— Остывают в канаве! — прорычал я, поднявшись со стула.

Рут поднял руки, будто мы бились на ристалище, а он обронил оружие.

В Воснии не найти приличных друзей — одни пьяницы, лжецы, слабаки. А я еще хуже. Дурак последний. Не ценю и той малости, что получил в Криге.

— Вот что, Рут. Не нужна мне такая помощь. Я знаю, что ты с Вардом, — я покачал головой. — Можешь не прикидываться, и так ясно.

Рут положил руки на стол, кивком позвал вернуться на место.

— А вот и нет. Мимо, промазал! Клянусь родной матушкой, ее душою и всеми солнцами…

— Удиви меня, — без энтузиазма сказал я.

— Я-то похуже буду, — подмигнул Рут и перешел на шепот: — Меньше друзей — меньше проблем, верно?

Я вздохнул, отставил кружку с вином так брезгливо, будто перепутал с ночным горшком.

— …А у кого меньше всего друзей, всекаешь?

Я прищурился. Присмотрелся к Руту еще раз. Помятый плащ, рубаха в заплатках, шерстяная безрукавка для воснийской погоды. Ношеные сапоги, протертые штанины. Без года пьяница, не совсем законченный бедняк, как-то сводит концы с концами… Так одевается каждый второй восниец.

Я бы не узнал Рута в толпе, даже запомнив его лицо. Я не придавал этому значения раньше. Стоило бы. Скрипнула спинка стула: я чуть отодвинулся от стола.

— Кого почти никто не знает?

Рут щелкнул пальцами:

— Вот видишь! Не так уж ты и плох. Зря наговаривал…

Может, я видел тень за каждым углом. А может, с этой дружбой вляпался еще больше, чем с ребятами Симона.

— Чем ты на самом деле занимаешься, Рут?

Он склонил голову набок и поднял глаза к потолку. На удивление, даже не припомнил любимую матушку:

— Пытаюсь выжить, как и все. Ну, никого тут не грабил, не калечил и не убивал, если тебе интересно. — Рут примолк, а потом сдержанно улыбнулся. — Мне опаснее дружить с тобой, чем тебе — со мной. Вард — то еще гузно…

— Совсем недавно ты говорил, что от любых друзей одни неприятности. — Я старался подловить его на лжи. — Так зачем ты со мной возишься?

Рут покачался на стуле, будто у него и правда шило в заднице застряло. Потом переплел пальцы на руках и заговорил:

— Когда матушки не стало, я перебрался в ее дом. Да-да, в эту помойку. Пару лет назад. — Он осмотрел забегаловку с кислой мордой. — Пил на последние деньги, влез в долги, потерял крышу над головой. Так бы и подох, честное слово, если бы мне не встретился Гэри.

— Кто?

— Хороший был человек. Работящий, честный. — Рут посмурнел. — Помог наладить дела.

Я с сомнением посмотрел на приятеля. Если это называется «наладить дела», мне не стоило покидать Стэкхол.

— Я тебя как углядел, сразу понял: вот оно. Я ведь ничем не заплатил тогда, не вернул должок, хоть Гэри и не просил, не подумай! А ты там, в той аллее, ну точь-в-точь как я был весь первый год. Разве что трезвый. — Рут снова кивал сам себе. — Я думаю, каждому пригодится плечо. Особенно в такой заднице, как Криг, верно?

Моя бровь сама поползла вверх.

— Значит, это добрая помощь? От человека, который учил меня корысти?..

— Да, паршиво звучит, не спорю. Я бы сам себе не поверил. — Рут усмехнулся и пожал плечами. — Такой правды в Криге быть не может, так? Будто я хотя бы раз за жизнь хочу сделать что-то действительно хорошее. — Рут сказал это так тихо, что я не сразу разобрал слова. И виновато почесал затылок. — Глупость, правда?

Из всей тирады я выловил самое главное:

— Значит, тебе от меня ничего не нужно.

— Как это — ничего? — возмутился Рут. — Выпивай, слушай мои истории и постарайся выжить.

— Эй-эй-эй, — я ткнул в его сторону пальцем. — Я прибыл в Воснию не ради того, чтобы спиваться!

— Это не обязательно.

— И не проституток кормить!