— Можешь просто посидеть рядом, — он хитро улыбнулся.
На миг Рут показался мне уставшим вовсе не от беготни или долгих запоев. И я стану таким же, если задержусь в Воснии?
— Посмотрим. Ничего не обещаю. — Давать обещания в этом городе не имело никакого смысла. Каждый вертел своим словом, как ему вздумается.
Рут не спорил. А у меня наконец-то появился аппетит.
— Короче, дай себе время. Знаешь, сколько веков из Крига делали город? Вот и я не знаю, — сознался Рут. — Но думаю, что очень-очень долго.
Птицу здесь и правда умели запекать на славу. Я прожевал последний кусок и ударил по столу ладонью.
— Ладно, к дьяволу. Сходишь со мной к Варду?
Рут помедлил. Залпом выпил вино и сказал:
— Я провожу тебя до поворота на улицу Привозов.
— А дальше?
— А дальше сам.
Я хмыкнул:
— Боишься обзавестись новыми друзьями? Или встретить старых?
— Чем их меньше — тем лучше, сам знаешь…
Рут сделал вид, что сказал чистую правду. Я сделал вид, что поверил ему.
— Не торопись, дружище. Прошло всего-то две недели. — Меньше всего мне нравилось, когда даже пьяницы были правы. — За Воснией нужен долгий уход.
— Длиннее жизни, — хмыкнул я.
— Святые образа, ты совсем в себя не веришь! Слушай внимательно. — Рут стал похож на проповедника. — Уже к концу осеннего турнира тебя узнают вельможи Долов, Восходов и даже династия! Останется только выбрать, перед кем выслуживаться. Ведь не думаешь же ты всю жизнь провозиться с Вардом?
Я выдохнул со злостью:
— Даже не начинай про этого ублю…
— Вот! Вот это я понимаю — настрой! Выше нос. Совсем скоро ты будешь смеяться и пить «Жен Селье» с какой-нибудь знатной дамой!
— «Жин Сильве»? Это вино такое?
Рут довольно ощерился:
— А дьявол его знает! Слыхал, им торгуют у дворца. Поди разбери, чего они там у себя пьют. Вот разбогатеешь, попробуешь — сам мне и расскажешь. С твоими талантами на это уйдет не больше года.
Рут расплатился, вскочил. Открыл передо мной дверь, будто я был самым настоящим аристократом с землями и доходом. Затем накинул капюшон — на улице моросил дождь — и сказал еще увереннее:
— Не больше года. Вот увидишь!
IV. Не больше года
Я завел клинок мальчишке за спину, прихватил его за затылок и отправил на землю, ударив по голени. Меч выпал из слабой хватки, колени с локтями встретили пол. Обернувшись, я уже держал чужой подбородок на острие меча. Деревянного, тупого и совершенно бесполезного меча…
— А, проклятье! — проворчал Кин. — Еще раз?
Я кивнул и отошел в сторону.
Кин быстро отряхнулся и вернулся на ноги. Мальчишка смотрел на меня глазами, полными восторга. Как-то так смотрит паломник из Эритании, представ перед королевой Орон-До. За три года я так и не смог запомнить ее имени.
«Наверное, поэтому ты все еще не под флагом, а?»
Я сделал слишком резкий выпад, и Кин замычал от боли. Выдохнув, я отступил на два шага, сделал вид, что так и было задумано.
— Внимательнее. Ты зазевался.
Кажется, на мальчишке я оставлял куда больше синяков, чем Саманья — на мне.
— Есть, так точно! — пропищал Кин, подражая гвардейцам.
А может, в глубине души я, наоборот, желал, чтобы его отец вышвырнул меня за порог.
«Я не беру учеников», — огрызнулся я после очередного слитого боя. Три к одному. Семь золотых, второй год. Ни одной короны с турнира.
Аристократы Воснии отличались странным упорством: «Что же, я не отступлюсь. Мой сын достоин лучшего. Что насчет двенадцати золотых за сезон? Полагаю, с вашим мастерством было бы оскорблением предлагать меньше».
Я чуть не поперхнулся. И еле выдавил из себя, что мне надо подумать. Вместо унизительного: «Когда начинать, господин Лэнгли?»
И вот я здесь. Луплю знатного отпрыска, совершенно не представляя, как сделать из него бойца. Сам не бывавши под флагом…
В часовне отзвенел полдень. Мальчишка вытер пот со лба, но все еще был полон надежд.
— Может, покажете еще раз тот прием, как вы уронили того эританца на третьем бо…
Я вздохнул от скуки.
— Увы, мне нужно спешить на другое занятие. Ведь вы бы с отцом не простили меня, если бы я явился с опозданием? — Я очень быстро смотал ремнем тренировочные мечи и скинул их на стол.
Этот вопрос, как обычно, озадачил Кина надолго. Я переобулся и поменял рубаху, хоть после уроков практически не пачкал одежду. Меня и правда ждали. На бесконечный бой с трезвостью в Криге.
— Вы правы. — Голос выдал мальчишку. Кажется, его могло огорчить и облако в небе.
— Что же, увидимся через два дня, верно? Не забудь, четыре круга утром…
— И разминка через час от обеда, — угрюмо повторил Кин.
Интересно, хоть кому-нибудь нравилась эта рутина? И думал ли Саманья то же самое, пытаясь меня натаскать. В одном я был уверен точно: наставник не пил со странным приятелем, улыбаясь страшным женщинам. У него был выбор.
Меня же ждала непокорная чертовка Восния: улица Милль, улица Привоза, переулок Железногор…
Я надеялся, что не запомню их. Что уже год как буду колесить по Северному перевалу, собирая честную славу. Что суверен оценит мою верность и мастерство. Или на крайний случай приметит маршал похода. Предводитель второго, третьего Дола, двух Восходов. Пока что меня не боялся даже Гекли.
«Не больше года, как же. Ну ты и лжец, Рут. Или дурак».
Я смотрел на кирпичную башню Восходов и не испытывал ни волнения, ни азарта.
Через несколько дней я снова схлестнусь с новым противником на ристалище. Мне известно его имя, стиль боя, повадки, связи в Криге и еще кое-что. Самое главное.
Что я должен пропустить один удар в самом начале, повалять его в грязи на втором. И закончить бой один к трем. Иначе Симон потерпит убытки, я собью счет, расстрою династию, какого-то лавочника и его семейку. И Вард открутит мне голову на пути в «Перину». Улыбаясь вежливо, по-отцовски.
Я встал перед забегаловкой Шторха. Из-за закрытой двери можно было услышать, как Рут веселится. Я прикоснулся ладонью к ручке, не решаясь ее толкнуть.
Еще пара лет, и я забуду, как побеждать гвардейцев Воснии.
Кажется, я уже в четвертый раз клялся, что больше не потащу Рута до «Сухопутки». Мой приятель еле плелся впереди, собирая углы.
— Разве это моя вина? — я тяжело вздохнул.
Этот уверенный восниец, пока еще мог складывать слова без запинки, настаивал, что я глубоко несчастен. Пять раз предлагал мне заказать новую кружку. И смертельно обижался.
— Вот потому я и отказываюсь, — заметил я, прихватив его за шиворот и оттаскивая в сторону: по улице гарцевала конница.
Некоторым людям удивительно везет. В отличие от меня.
— И как тебя раньше здесь не затоптали, Рут?
Он обиженно махнул рукой и притих. Его молчание не продлится долго: сливянка память не бережет.
— Зачем ты так много пьешь? — Я спрашивал, зная, что останусь без ответа. — Зачем я пью?..
Хорошо, что ноги его пока держат. Воснийское пьянство опаснее войны. Мы прошли мимо постоялого двора для высокопоставленных рож. Знак династии — золотые шахты на севере, желтая нить на бордовом полотне, — большой стяг. И пять помельче. Их меняли каждый сезон. Выслужился — и флаг твоей семьи висит над входом. Не выслужился — сопровождаешь пьяниц до дома…
В нос ударил приторный аромат. У дверей расселась торговка маслами. Я остановился, признав запах.
Левкой. Сиреневые, белые, розовые цветы. В Содружестве так же пахли клумбы перед учебным корпусом. Кто бы из пантеона знал, для чего их там высадили. Приторный, почти медовый запах, совершенно не соответствовавший тому, что творилось в академии.
— Мне бы пригодилось… немного помощи. — Рут забыл не только обиду, но и как стоять без опоры.
Я подал ему руку. Посмотрел на результат. Вздохнул, закинул его локоть за шею.
— А я предупреждал.
Рут то веселился, то извинялся на моем плече, когда его совсем заносило в сторону. За каким-то дьяволом ему приспичило тащиться по самой людной улице в этот час. Мы прошли здание банка.
— Это в последний раз, слышишь? — Я не вызывался таскать мешки. Или людей, похожих на мешки.
Вместо ответа приятеля я услышал женский крик в спину:
— Какого дьявола ты тут ошиваешься? Пошел прочь!
Рут вздрогнул. Я вздохнул, придержав его вес. Осталось пройти всего два десятка домов.
В Криге меня и правда уже знали. Увы, совсем не тем образом, на который я надеялся.
— Простите, молдая гоп-псожа, — оправдался приятель, каким-то чудом хватаясь за мое плечо, — я вас никак н-не могу припомнить!
Я не оборачивался, узнав хамку по голосу, грубому и одновременно звонкому. Каждое слово — команда. Дочь первого банкира, как иначе?
— Сьюзан! — крикнула она еще громче. — Запомни это имя, червяк!
— Это не тебе, Рут, остынь. — Я заметил очевидное, так и не повернувшись: — Он страшно пьян, не сердитесь…
— Мой отец тебя вздернет! — крикнула Сьюзан нам вслед. — Слышишь? А?!
Я не оборачивался, привыкший к местному хамству.
Уже через пять домов Рут заупирался:
— Вот сучка. Эт-то вообще кто? В-вы знакомы? Я пдумал…
Думать, того более в пьяном виде, — явно не конек воснийцев.