Но на меня не напали. Передо мной стоял, слегка пошатываясь, курносый восниец с небрежной стрижкой. На удивление, его одежда выглядела лучше, чем у певцов с улицы Милль. Впрочем, кто угодно в городе сейчас выглядел лучше, чем я.

Незнакомец развел руками, будто собрался обниматься:

— У-оу, потише. Я знаю, звучит нелепо, но, может, тут помочь хотят, а?

— Мне уже помогли, — я выдохнул, поморщился от боли, — доброжелатели…

Его не смутила моя грубость.

— Первый раз в Криге? — Он жалобно свел брови и протянул ладонь, будто это я был пьян.

— С чего бы?

— Говор странный, ага, — с воодушевлением закивал восниец. — А еще знаешь что? Похоже, тебе нужно выпить.

Если кто в Воснии и ошибался больше меня, так это мой новый «помощник».

Боль не отступала. Казалось, что в переулке с меня содрали кожу, насыпали под нее скорлупу и пришили обратно к костям. Я вздохнул, скривился:

— У меня больше нечего красть. Иди своей дорогой.

— Святые образа! Меня приняли за мерзавца. Матушка, слышали бы вы это! — возмутился он, поднял глаза к небу и, кажется, прослезился. — Все-все-все. Последний раз зову. — Он подошел ближе, выставил указательный палец вверх, прямо перед моим лицом. А затем указал на какое-то здание под очередной башней Крига: — Вон там. Гордость южного квартала, корчма «Десница»! Лучше не придумать, их подавальщица…

Я громко выдохнул и прислонился к стене спиной. Восниец явно начал что-то праздновать пару часов назад и без победы в турнире. А еще ему не было никакого дела до того, слышат ли его. Слушают ли.

— … когда я напился вдрызг, эти святые люди позволили мне остаться на ночь. Где такое еще будет, скажи-ка? — восниец не дал раскрыть рта. — А нигде, честное слово! Я до сих пор гадаю, не приснилась ли мне «Десница»? Чудо, райские кущи, оазис для заблудшей души…

— В таком виде меня и в свинарник не пустят, — процедил я.

Восниец щелкнул пальцами и снова заулыбался. Как не улыбаются грязному побитому грубияну вроде меня.

— Чепуха! Здесь и мертвецу нальют, лишь бы платили. — Он хлопнул меня по плечу, на удивление бережно. — А я плачу.

Я вздохнул, прикинул свои силы: хватит ли их, чтобы добраться до скамьи, переждать, оклематься. Выбор невелик. Сидеть мокрым на улице или под крышей в тепле? Вот так и случается. Идешь с кем-то просто оттого, что голова пустая, а на ноги рассчитывать не приходится.

«Десница», южный квартал Крига

Забегаловка оказалась той еще помойкой. Был в ней один плюс — ковыляли мы недолго.

— Давай ближе к котлу, ты сильно промерз. — Такое дружелюбие от чужака и в Содружестве вызывало опасения. — Правда, мне куда хуже. Почти протрезвел, пока шли!

Я приютился на краю скамьи, как увечный старик. Стиснул зубы, чтобы не ныть. Занялся шнурком на штанах — как бы их подвязать без пояса, чтобы не опозориться еще больше…

Восниец не просто сел, он принял самый важный вид, будто обедал с королями мира.

— Эй, любезные! — прикрикнул он и громко постучал по столу. — Хлеба! Да посвежее, знаю я вас…

Я поежился. Почти все повернулись в нашу сторону. Из-за балки показалась крупная фигура. Женщина в сером платье и переднике — видимо, подавальщица «Десницы». Я выдохнул.

— Здорово, Рут. Еще не сдох? — Женщина грубо кинула хлеб на наш стол.

Мой нелепый собеседник строил ей глазки. Наклонился, чуть не толкнул стол в попытке ущипнуть ее за бедро. И лепетал, как в любовной горячке:

— Ради тебя, Эми, хоть сегодня шагну в пролив, только скажи…

— Дерьмо не тонет! — крикнула она, очень быстро оказавшись так далеко, как возможно.

«Потерпи половинку часа, станет легче. Не ной. Пройдет». — Я плохо соображал. Решения давались с трудом. И шнурок никак не затягивался в замерзших пальцах.

В углу забегаловки кто-то рыдал. Как бы я хотел увидеть там Варда с разбитым лицом.

— Камил, подымай бочку, ублюдок пришел! — закричала Эми, и я поежился.

Из подвала послышался страшный грохот и портовая брань. Я мрачно покосился в сторону печи, где булькало что-то в котле.

— И правда, кущи. Меня с тобой не отравят?

— Ой-ой, с Эми у нас дело давнее, уверяю. Плевенькое, мелочовка. — Рут почесал затылок.

— Выкладывай.

Рут пожал плечами, выпучил глаза:

— Да так, говорю же, недопонимание. Только и всего.

Подавальщица прошла мимо, и Рут тут же ей подмигнул. Обслужив соседний стол, та распрямилась и посмотрела так, что прихвостням Варда впору подучиться.

— Она образумится, — сказал Рут, покивав самому себе.

Только при более ярком свете я понял, что восниец меня старше лет на пять-семь. В таком возрасте положено работать не разгибаясь. Пропадать в походах, воспитывать детей. Неудивительно, что этого у Рута нет: на кой черт шататься по заулкам южного квартала и подбирать битых аристократов? Да и стрижка эта — волосы с лица не убрать: слишком короткие для хвоста, слишком длинные для воснийской моды. Явно не из бойцов.

Может, это местный зазывала? Клерк, прислуга в важном доме?

Я ждал выпивки и бережно расстегивал ремешки на бригантине — пластины давили, как тиски. Жар помещения постепенно начинал согревать мои кости. Голова шла кругом. Рут болтал с набитым ртом:

— Сейчас одумается и принефет межовухи. Это пфадиция, клянусь! Фмотри как следует. — Он делал такие широкие жесты, что я переживал за чужую мебель.

Женщина необъятной красоты, Эми двигалась с удивительной грацией для своего веса. Она и правда объявилась у нашего стола через несколько минут. С ведром. Я присмотрелся к содержимому: точно не выпивка.

— Скажи своему дружку убраться после себя! — гаркнула Эми. И кинула мокрую тряпку в ноги Руту. Не мне.

В ведре бултыхалась мутная вода. Лишь немногим прозрачнее, чем воснийская грязь.

— Видишь? А ты хотел в свинарник! — искренне удивился Рут. — Ой, не ценят себя люди…

— Да я не!..

Я вздохнул. Глупо оправдываться перед человеком, которого только повстречал. Хватит с меня глупостей на сегодня. Стащив бригантину, я зашипел. Рубаха под ней совершенно замаралась. Победитель — проигравший. Все в Воснии кверху ногами…

И воснийцы не так просты. Я следил за своим соседом, который объявился на подмогу, как молния в ясном небе. Какая ему с меня выгода? Подпевает ли он Симону или, напротив, ищет способ добавить ему проблем?

На столе появились кружки. Медовуху часто подавали гретой к осени, в зиму. Только я собрался приложить ладони к теплу, Эми шумно сплюнула. Я дернулся от удивления, но плевок угодил в кружку Рута. Я прикрыл свою медовуху рукой, но в этом не было смысла — Эми уже уходила.

— Спасибо, — сказал я ей вслед.

На меня подавальщица не обращала внимания. Я не жаловался. Иногда оставаться в тени и правда лучший выход. Скоро привыкну благодарить просто за то, что меня не побили.

«С победой, выходит, жди новой беды», — повторил я слова наставника. Большой успех, как же. Я еще не взял корону турнира, а уже пал ниже некуда. Саманья, если бы ты, такой умный старый хрен, изъяснялся точнее…

Рут выплеснул часть медовухи на пол, едва Эми скрылась из вида.

— Ну так к делу. Выпьем за избавление от… э-э… — Рут почесал затылок, подняв кружку второй рукой. — С кем ты там поспорил?

Я потер переносицу пальцами. Заметил грязь на руке, стер ее рукавом.

— Неважно.

— Ничего себе! — отпил Рут из кружки и продолжил тараторить: — Неважно — это когда кошка чихнула, чайка погадила или девица говорит «нет». А тут!..

— Простое недопонимание.

— Тоже небось из-за бабы? — Рут уже закончил первую кружку.

Я хмыкнул. Ребра почти перестали болеть после каждого вдоха.

— Можно и так сказать. Ее звали Восния.

— Страшная женщина, — отчего-то согласился он и жестом попросил добавки.

— Пострашнее войны, — тихо заметил я.

Рут удивился и спросил со странным энтузиазмом:

— А ты бывал там? Под флагом?

Я хотел возмутиться, ткнуть пальцем в керчетты. А потом просто поморщился и смолчал. Мечник без мечей.

Рут не наседал:

— Понятно.

Нам принесли добавки. Я успел освоить только половину кружки.

— К ночи станет холодней. — Глаза Рута веселели от медовухи. — Как без верха пойдешь? Далеко тебе?

— Я ночую в «Перине». Как-нибудь доберусь.

Рут присвистнул:

— Это ж другой конец Крига! Тебе стоило поссориться с кем-нибудь поближе к дому, знаешь ли.

— Или найти хороших друзей, — вздохнул я.

— Пф-ф-ф, — Рут замахал рукой у себя перед носом, будто учуял нечистоты. — Найдешь одного, к нему появятся три врага. Я в этом деле мастак! Вон там, — он ткнул большим пальцем себе за левое плечо, — сидит Хула Фукаши, торгаш из-за моря. Снюхался с гильдией ткачей, притерся там, обжился…

Я посмотрел на низкого сутулого человека в мешковатой одежде.

— …теперь живет с культей и без комнаты. Зато долгов ровнехонько, что и врагов!

— А у того что не ладится? — Я кивнул в угол, откуда доносились рыдания.

— Черт его знает, — признался Рут, почесав затылок. — Думаю, у него друзей больше всего.

Я посмеялся и тут же поморщился от боли.

— А-а, дьявол…

— Скажи мне… э-э… не знаю, как уж тебя по имени, допытываться не буду, я не таков…