— Я знал! Я чувствовал! — воскликнул Седой. — Ярослав жаловался, что его назначили в группу к какому-то странному парню! Он ему угрожал и запугивал. Боги, почему я не обратился к вам раньше?! Почему послушал Ярослава?! Он не хотел позориться, не хотел показаться слабаком! — на мой вкус, старикан заметно переигрывал, но ефрейтор и солдат явно прониклись его речью и с сочувствием кивали. Седой схватил Виктора Викторовича за плечо, повернул его к себе и сказал: — Пообещайте мне, что накажете этого негодяя! Все должны знать, кто скрывается под маской этого… этого… — видимо, он не смог подобрать подходящего слова и повторил: — Негодяя!

— Мы проведём внутреннее расследование, — пообещал Виктор Викторович и посмотрел на нас: — Марш в машину, она стоит за поворотом. До выяснения обстоятельств вы освобождены от занятий. Если обвинения Василия Фёдоровича подтвердятся, вас отправят в городскую тюрьму.

— Позор, — проворчала Лысая.

Я не стал спорить. Оставалось надеяться, что Псевдо-Ярослав был уверен в собственной победе и не подтасовал доказательства. В ином случае нас ждали бо-о-о-о-о-ольшие неприятности.

* * *

То же время, императорский дворец.

Улучив момент, когда личный повар императора выйдет из кухни на перекур, Крабогном деловито подошёл к плите, поднял крышку кастрюли и попробовал грибной суп на сливках. Ему не понравилось — недосолено, почти безвкусно. Поэтому он потянулся к банке с солью и бухнул в кастрюлю где-то с треть. Размешал, попробовал снова и удовлетворённо кивнул. Потом он провёл ревизию холодильника — просто потому что мог. Вообще-то он питался энергией смерти, но попробовать вкус всяких там ананасов тоже было любопытно.

За пять минут он успел понадкусывать все овощи и фрукты и оттяпать по здоровенному куску от домашней колбасы и жареного цыплёнка, а также смешал вишнёвый компот с пивом — так было гораздо вкуснее. Повар ещё пару дней назад заметил, что на его кухне происходит нечто странное, и списал всё на мышей — понаставил ловушек под столами и рассыпал яд по углам. Скрипнула дверь, и Крабогном шмыгнул в тень. Повар прошёл к холодильнику, напевая весёлый мотивчик, и достал кастрюлю с компото-пивом, налил в стакан и сделал большой глоток — тут же подавился, закашлялся.

— Да что за чертовщина? — воскликнул он и со страхом огляделся. — Это уже не мыши, а настоящий полтергейст! Надо позвать жреца Сварожича, чтобы изгнал поганую нечисть…

Крабогном обиделся, когда его назвали поганой нечистью, и из вредности разлил подсолнечное масло в проходе. Подождав, когда повар подскользнётся и шлёпнется на задницу, он направился в прачечную — у него сегодня было столько дел, столько дел… Рита всё равно занята, учится с репетиторами, так что он мог посвятить день себе. Однако не дойдя до прачечной, он услышал перешёптывание и заинтересовался — в тёмном тупичке стояли двое слуг и шушукались, подозрительно оглядываясь.

— Послезавтра мы станем богаты, — прошипел один из них.

— Но зачем взрывать? — неуверенно протянул второй.

— Для отвлечения внимания. Думаешь, нам просто так позволят украсть императорскую дочку, болван? Всё, заткнись. Вали дальше копать императорские огороды. Завтра я тебе напишу.

Крабогном мысленно сверился со своим расписанием. Послезавтра он планировал ограбить соседнюю с Северными Гребешками деревню — там было много навозных куч, которые производили фермерские коровы. В Северных Гребешках и с коровами, и с навозом были небольшие проблемы. А Крабогном прочитал, что удобрения очень помогают в сельском хозяйстве. Но ведь Рита — его второй друг, он не может бросить её в беде… Крабогном задумался. Если он заберёт Риту из императорского дворца ранним утром, то и спасёт её от похищения, и получит помощника, чтобы перетащить навоз. Рита будет в восторге.

ГЛАВА 3

Раннее утро, поместье графа Чурпасова, его личный кабинет.

Граф Чурпасов раздражённо перебирал документы, которые ему прислали главы боковых ветвей Рода. К его великому сожалению, Род Чурпасовых не ограничивался графом и его близкими людьми — в его подчинении находилось более двадцати семей. Долгие годы, пока Чурпасов стоял во главе Рода, они ни разу не выразили недовольства, а все возникшие споры решались полюбовно.

Однако напряжение начало накапливаться, когда сын Чурпасова окончательно отбился от рук и пустился во все тяжкие. Тогда граф впервые услышал весьма оскорбительные сплетни — на ежегодном празднике Зимнего Солнцестояния. Традиционно все пришли на знаменитый бал в маскарадных костюмах, и Чурпасова банально не узнали в облике вурдалака — стояли буквально вплотную к нему и перемалывали ему косточки.

— Слышал, что сыночка нашего графа-то натворил? — насмешливо фыркнул оборотень.

— Нет, но могу догадаться, — закатил глаза Кузнечик-Убийца. — Наверное, опять напился вхлам и устроил безобразную драку? Удивительно, как он ещё в каталажку не загремел.

— Да чего удивительного-то? — оборотень со злостью оскалился. — Наш граф без стеснения тратит деньги Рода на взятки и подкупы. Но не для того, чтобы приблизиться к императорскому дворцу или захватить те же рудники в Новгороде. Кстати, ты слышал, какая там свара началась?

— Кошмар, — покивал Кузнечик-Убийца и, понизив голос, сказал: — Такими темпами граф всех Чурпасовых по миру пустит. Надо бы ему, что ли, финансового советника нанять… Не знаю. Страшно становится за своё будущее. А у меня, вообще-то, жена беременная.

— Думаешь, все будут молча терпеть его выходки? — оборотень перешёл на шёпот. — Уже сейчас ходят разговоры, как бы его безболезненно сместить и поставить на его место кого-нибудь поумнее.

Граф Чурпасов отшвырнул документы в сторону, разъярённый неприятными воспоминаниями. Конечно, тогда он узнал сплетников — и запомнил, а потом отомстил. На время он почувствовал себя в безопасности, но сейчас… Сейчас всё резко изменилось. Смерть сына подкосила графа, точнее — напрочь уничтожила его благоразумность. Он стал одержим проклятым Ломоносовым, потратил бешеные деньги на наёмных убийц, и теперь ему нужно было что-то делать с бухгалтерией. Семьи, которые находились в подчинении у Чурпасовых, требовали отчётности. Граф чувствовал, как под ними качается кресло.

К сожалению, Род также зависел от побочных семей, как и они — от него, и сложившаяся ситуация была весьма… щекотливой. По итогу Чурпасов так ничего и не придумал, достал телефон и написал палачу итальянской мафии, которого нанял для убийства Ломоносова. Всего одно слово:

“Скоро?”

Ответ пришёл незамедлительно:

“Жду момента, когда он покинет Академию. Думаю, всё займёт не больше трёх дней”.

Чурпасов расплылся в счастливой улыбке. В этот раз всё должно получиться, потому что Палач никогда не работал в одиночку — у него была большая команда профессионалов. Поговаривают, что он собрал её из людей мафиози, которому когда-то прислуживал. Однажды мафиози жестоко оскорбил Палача, и тот этого не простил — прикончил своего работодателя и свалил в закат. Однако в узких кругах его до сих пор называли палачом итальянской мафии. Чурпасов прикрыл глаза, представляя, как ему принесут голову Ломоносова в подарочной упаковке.

Из фантазий его вывел стук в дверь.

— Войдите!

Через порог переступил бывший помощник графа, вежливо поклонился и протянул ему конверт.

— Семьи Чурпасовых подписали общую претензию к Роду Чурпасовых, — ледяным голосом произнёс он. — Род должен либо восстановить родовую казну в ближайшие дни, либо согласиться на замену главы Рода. В последнем случае нового главу Рода выберут семьи. Конечно же, честным голосованием.

Граф двумя резкими движениями разорвал конверт и бросил обрывки в лицо своему бывшему помощнику.

— Предатель! — проревел он. — Ты переметнулся к этим крысам?!

— Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше, — спокойно ответил бывший помощник.

— Подлец! — у Чурпасова перед глазами упала красная пелена, он разъярённо взревел и набросился на своего бывшего помощника, схватил за шею и изо всех сил сжал пальцы. Он давил, давил и давил и остановился, лишь когда бывший помощник обмяк. Граф отпустил его, и бесчувственное тело рухнуло на пол. Чурпасов осторожно пнул его носком туфли и пробормотал: — Не притворяйся.

Бывший помощник пялился в потолок пустым взглядом. Его грудь не поднималась, кожа постепенно бледнела. Он был мёртв. Граф вцепился пальцами себе в волосы и прошептал:

— Что я наделал?!

* * *

Ночь была долгой. Нам не позволили отдохнуть и отоспаться — сразу как привезли в Академию, загнали в разные кабинеты и принялись допрашивать. Я ощущал ауры Егора и Маши неподалёку. Часы летели, а вопросы мне задавали одни и те же — видимо, надеялись подловить на лжи. Допрашивал меня капитан полиции. Как он сказал, Голицын написал на меня заявление, потому что я, урод и распоследняя мразь, погубил его внучатого троюродного племянника. Академия просто не могла замести всё под половицу, скандал вырвался из её стен.

Я придерживался версии, что Ярослав Голицын внезапно свихнулся и решил убить свою боевую группу, о чём по дороге до Академии успел предупредить ребят. Наёмник, который украл чужую личность, чтобы добраться до заурядного студента, каких в Российской Империи тысячи, — ну, это попахивает бредом. К тому же это будет сложно доказать.