Сибилла замерла, наблюдая за Стронгом.
Я тоже замер. Да и все остальные.
Директор прижался ухом к груди Тюдора, прикрыл глаза и зашептал, растягивая слова, с придыханием — почти запел. Я медленно опустился рядом с Сибиллой и уставился на Стронга, боясь сказать хоть слово.
Стронг наконец поднял голову и глянул на Сибиллу.
— Ваш муж ещё жив, эвен Нобу. Он в глубочайшей коме. В такой же скоро окажется и Фонтей.
Сибилла распахнула воспалённые глаза и медленно поднялась, после чего закрыла ладонью рот, зажмурилась и зарыдала с новой силой. Но теперь, кажется, больше от счастья и неверия.
Её худые плечи заходили ходуном от немого плача. Она совсем побледнела, затряслась всем телом, и я не придумал ничего другого, кроме как крепко обнять её.
У меня и самого внутри всё будто вибрировало и дрожало.
— Всё хорошо, мам, — прошептал я. — Мы поможем ему, обязательно поможем.
— Киро, сынок… — Сибилла сжала меня в объятьях и уткнула лицо в моё плечо, а я гладил её по волосам и шептал, что всё будет хорошо.
В это время директор велел перенесли всех отравленных в портал.
Гектор взялся нести Фонтея, Волькири забрал Тюдора, Кезарий взял эвен Обри, а я мягко отстранился от Сибиллы, которая немного успокоилась, после чего поднял на руки Триш.
Так, в мрачном шествии, под треск догорающего дома, мы покинули это когда-то райское место.
* * *
В школу портал прибыл рано утром.
Когда ворота открылись, я увидел, что нас встречают ученики и преподаватели. Они мрачно наблюдали, как мы одного за другим выносим раненых и потерявших сознание. Из толпы вдруг выскочил Том Обри.
Увидев мать на руках у Кезария, он ринулся к ней.
— Ма-а-а-ама!
От этого вопля во мне снова всё напряглось и передёрнулось.
Совсем недавно тот же самый Том Обри пытался скрыться от своей матери, чтобы не терпеть её нытьё и чрезмерную заботу, а тут выдал такой душераздирающий крик, что пробрала дрожь.
Ну а потом настала очередь сестёр Нобу.
Рин и Таби бросились к родителям, бледные и ошарашенные. Рин стиснула мать в объятьях, а Таби расплакалась и схватила руку отца, которого нёс Волькири. Ну а когда из портала вышел Гектор с Фонтеем на руках, эмоций не сдержали все, кто стоял на площадке перед порталом.
Вся толпа ринулась вперёд, и только громкая просьба директора остановила натиск желающих хоть как-то помочь.
Никто помочь всё равно бы не смог.
Мы отнесли всех в больничный чертог, и когда я увидел, что рядом с кроватью моего брата Броннана теперь на таких же больничных койках лежат Тюдор, Фонтей, Триш и мать Тома Обри, в моей душе будто что-то надорвалось.
Если бы я не попросил тогда Тюдора отыскать ферму Ниманда, ничего бы этого не было. И если бы Том Обри сейчас подошёл и врезал мне по лицу, а сёстры Нобу наслали на меня свою кобру, я бы не возражал.
— Ты не виноват, — услышал я шёпот Сьюн за спиной. Она, как тень везде следовала за мной. — Тюдор был счастлив помочь. Я видела это. Он гордился. Нет, ты не виноват.
Ответить мне было нечего.
Всё будто провалилось в беспросветную пропасть, из которой не было выхода.
Я не стал ни с кем разговаривать, даже когда меня окружили студенты. Майло и Зак, Сет Йорго и Балб, Цефея Саган и Пузырь Филли — кого только не было в этой толпе. Все расспрашивали, что случилось, а у меня будто язык отсох.
Я кивнул всем, соврав, что тороплюсь, и поспешил скрыться в общежитии, в комнате восемнадцать. Со мной зашла Сьюн. Она тихо закрыла дверь и села рядом на кровать. Молчали мы, наверное, около часа.
Сидели и молчали.
А потом я поднялся и хрипло произнёс:
— Я знаю, кто такой Ниманд.
Сьюн подняла на меня глаза, полные ужаса.
— Знаешь?
Я кивнул, накинул на себя плащ от формы, сунул грязные ноги в туфли и направился к выходу, попросив Сьюн за мной не ходить. Она спорить не стала — возможно, решила, что я хочу побыть один. На самом деле, мне срочно нужен был Стронг, и я прямиком отправился в кабинет коменданта первого общежития.
Уже на подходе к кабинету я услышал громкий возглас за дверью:
— Почему ты не сказал мне раньше, Фламер?! — Это был голос директора. — Пока я из тебя клещами не вытащил, ты молчал!!
Конец ознакомительного фрагмента
