Глава 10. Новые крылья

Странно, я думала, что ничего не буду чувствовать из-за ненависти, бурлящей в душе, и оттого, что это всего лишь месть. Но прикосновения и поцелуи Платона приятны, от них кружится голова.

Когда он ложится на меня, и мы соединяемся в одно целое, я теряю голову от происходящего: забываю о том, где я и кто я. Во мне как будто просыпаются какие-то древние инстинкты. Или это страсть? Или это просто адреналин? Я падаю в пропасть удовольствия и желания, теряю опору, хватаюсь руками за спину Платона, как будто это может остановить мое падение.

Я не чувствую, что происходящее на этом диване в нашей супружеской квартире — неправильно. В тот момент для меня не существовало ничего более естественного. Возможно, это оттого, что в сердце я уже похоронила мужа. У меня больше не было долга хранить ему верность.

Под конец, когда я приближалась к самой высшей точке своего наслаждения, ко мне вернулись отголоски сознания. Я подумала: как странно, я так много раз занималась любовью с мужем, откуда у меня такое чувство, что я делаю это первый раз?

Наверное, я так привыкла к прикосновениям и поцелуям одного человека, а теперь Платон — и все кажется незнакомым.

Оргазм у нас наступает одновременно — с Андреем такого никогда не бывало. Либо я раньше, либо он позже. Либо я вообще без…

Мы лежим и смотрим в глаза друг друга. Я по-прежнему не вижу в них осуждения. И раскаяния тоже не вижу. Наши руки сплетены в замок. На минуту мне вообще кажется, что все — плод моего воображения. Не может же быть мне хорошо с другим. Не могла же я так увлечься, чтобы забыть обо всем…Точно, время…

Я поворачиваю голову и смотрю на часы, которые висят на стене. Уже почти пять. Как могло пройти так много времени незаметно? Значит, сейчас придёт Андрей. И все увидит.

— Тебе стало лучше? — спрашивает Платон. Он садится рядом и смотрит на меня. Как будто ничего между нами не было, и он решил продолжить разговор.

— О чем ты?

— Это же твоя месть Андрею?

Мне вдруг становится стыдно перед Платоном, хотя он спокойно смотрит на меня. Я начинаю одеваться, опустив глаза в пол, а он спрашивает:

— Ведь сейчас Андрей должен прийти?

Я поднимаю на него удивлённый взгляд.

— Откуда ты знаешь? Ты все знал и все равно…Согласился?

Теперь уже он смотрит в пол.

Странно мы себя с ним ведём: такие спокойные после произошедшего, сидим полуодетые, разговариваем, как будто с минуту на минуту не должен прийти мой, пока ещё муж.

— Если тебе так станет легче, то все не зря, — отвечает Платон.

Через минуту продолжает:

— Я был там, видел тебя в тот день. Я ехал за тобой, а ты даже не заметила.

Я вопросительно смотрю на него, и он объясняет:

— Вечером хотел заехать к вам за документами по работе, увидел, как ты куда-то уезжаешь… Ну, поехал за тобой.

Я не могла в это поверить. Я не видела никакой машины больше там, как я могла его не заметить. А потом вспоминаю, в каком состоянии была.

— Прости, Платон, я только сейчас поняла, что глупо все это. Зря я…

— Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата.

— Я тебя использую для своей мести, и ты говоришь, что мне не за что извиняться?

Он улыбается (как он может улыбаться?) Затем протягивает руку и заправляет прядь моих волос за ухо:

— Я этого хотел сам.

Я снова посмотрела на часы — больше пяти часов. Значит, Андрей задерживается. Может, это знак?

Я резко говорю:

— Собирайся, уходи.

Встаю, начинаю собирать оставшуюся одежду с пола.

Платон послушно одевается.

Уже перед выходом он поворачивается ко мне, берет меня за плечи и, смотря прямо в глаза, спрашивает:

— А месть? Разве ты не хочешь, чтобы он почувствовал то же самое, я могу остаться, мы можем подождать его в спальне?

Я уже не знаю, чего хочу. Но после произошедшего и теперь, когда я знаю, что Платон тоже в курсе, я точно не хочу видеть, как Андрей будет кричать на брата. На человека, который почему-то безропотно идёт ради меня на такие жертвы.

— Пока, Платон. Уходи.

Он зачем-то наклоняется и целует меня в щеку, уходит. Я закрываю дверь. Бегу и смотрю в окно: он спокойно уезжает, а Андрея все нет.

Я сажусь на тот самый диван и пытаюсь прислушаться к себе. Что-то во мне как будто изменилось, но что? Я не понимаю: я расстроена, что муж не приехал или нет? Моя боль как будто бы больше не такая острая. Может быть, потому что Платон видел все вместе со мной и хорошо понял меня? А может быть, потому что, несмотря на то, что Андрей ничего не видел, я все равно переспала с другим. Это тоже месть, только без зрителей…

И вообще, это был как будто не секс, а какое-то утешение и залечивание моих ран… Я не знаю, как это объяснить. Волшебство, что-то необъяснимое. Как будто переспав со мной, Платон забрал себе часть моих терзаний. Он утешил меня через нежные поцелуи и прикосновения, и мне стало лучше.

Я не чувствую, что совершила ошибку или плохо поступила. Нет, наоборот, во мне теперь какое-то спокойствие. Все предыдущие дни я чувствовала себя так, как будто мне обрезали крылья, и я не смогу больше никогда летать, радоваться жизни… Платон дал почувствовать мне, что это не так. И я всегда буду благодарна ему.

Я взяла телефон в руки, там было одно непрочитанное сообщение от «любимого». Читать не стала. Зашла в телефонную книгу и переименовала на «бывший муж».

Глава 11. Больше никаких измен!

Андрей

Так некстати эти проблемы с парнем Виолетты. Она училась в Лондоне, там на неё запал арабский парень королевских кровей. И вот теперь у него есть на нас компромат.

Все это я знаю только с ее слов. Сначала я испугался, подумал об Ирине, о том, что может дойти до родителей или Платона… Потом пришёл домой, немного отошёл и стал рассуждать уже более здраво. Позвонил одному хорошему знакомому-следователю, скинул ему то, что прислала Виолетта, велел проверить. Но на тот случай, если Виолетта не врет, и билеты забронировал, и жену предупредил.

Вроде все сделал правильно, а все равно не мог успокоиться и прийти в себя. Так и думал все об одном и том же, вечером, утром.

Даже на работе, сидя у себя в кабинете, то и дело возвращался к этому, размышлял: а если фотография правда есть, что ее жених будет с ней делать и что делать мне? Смогу ли с ним договориться? Безопасно ли это? Со слов Виолетты, я вообще ничего не понимаю: то она говорит одно, то другое.

Хлопаю по столу: как это глупо. Разбираться с каким-то шейхом из-за фотографии. Может, и не стоит туда лететь, даже если фото есть. Он меня не знает. До Ирины эта история не должна дойти.

В кабинет заходит Кристина из отдела Платона и выдёргивает меня из мыслей:

— Андрей Сергеевич, подпишете документы? Платон Сергеевич сегодня рано с работы ушёл.

Беру папку и подписываю бумаги.

— И куда он пошёл в такую рань?

— Не знаю, сказал — важное дело.

Интересно. Мой брат обычно уходит с работы самый последний. Уж не решил ли он опять попробовать стать программистом? Папа в пух и прах разнёс его идею зарабатывать деньги на приложениях для телефона. Что-то там связанное с финансовой грамотностью хотел придумать для детей…И зачем, когда есть прибыльное семейное дело?

Снова возвращаюсь в мыслях к поездке в Эмираты.

И именно в этот момент вижу, что пришло сообщение от друга-следователя:

«Скинул тебе, что ты просил узнать на почту. Чек тоже там)»

Развязываю галстук на шее, дышать стало тяжело. Открываю и читаю.

Виолетта действительно встречалась с арабом, но они расстались около года назад. Это подтверждают ее одногруппники в Лондоне. Соответственно, я не стал узнавать про его влиятельность в Эмиратах, потому что за Виолеттой он не следил, судя по имеющейся у меня информации, он сейчас готовится к свадьбе с другой девушкой.

Я одновременно и радуюсь, и пугаюсь.

Радуюсь, потому что проблем с компроматом больше нет. И пугаюсь, потому что я вляпался. Виолетта меня обманула. Не надо было с ней спать. Дурацкие инстинкты.

Набрал по связи секретаршу, велел отменить билеты в Эмираты.

— Хорошо, отменю. У вас тут посетитель, девушка, она не записана. Пригласить, Андрей Сергеевич? Она говорит, что дело личное и срочное.

Смотрю на часы — пятнадцать минут пятого. По пробкам, итак, не успеваю к пяти.

Хочу сказать «нет», но слышу голос секретарши: «Подождите, девушка, вас не приглашали».

В кабинет заходит Виолетта. В короткой мини-юбке и в топе, едва прикрывающим ее грудь.

Пойдут разговоры. Не хватало ещё, чтобы дошло до Платона или отца.

Быстро кидаюсь закрывать за ней дверь и параллельно рычу на неё:

— Ты зачем сюда приперлась?

Бросается на меня и прижимается к груди:

— Мне страшно. Он сказал, что отправит фотографии всем моим родственникам, что прилюдно опозорит меня, чтобы никто на мне не женился, — начинает реветь.

Пора прекращать этот спектакль. Но сначала надо увезти ее подальше от посторонних ушей.

— Перестань! Не здесь! Тут могут услышать. Так, идём.

Хватаю ее за руку и вывожу из кабинета. Когда мы проходим мимо секретарши, объясняю: «Проблемы у моей племянницы».