— И сто с дей девась? — отчаянно прогнусавил Гилберт, еле-еле шевеля языком.

— Мне было сказано снять тебя с ястреба, я и снял! — прокричал в ответ Элдвин.

Скайлар тем временем вспорхнула на парапет садового фонтана. Распростертые крылья сойки слегка подрагивали, и это могло означать только одно: Скайлар творила еще одну иллюзию. И правда, спустя мгновение по саду заковылял крошка-ягненок. Он остановился на поломанном балдахине. Словно вампиры, которых неудержимо влечет лужа крови, хищники устремились к аппетитной добыче. Но стоило им приблизиться, как жертва исчезла. Сбитые с толку громовники гневно заклекотали.

— Элдвин! — крикнула Скайлар.

Кот без объяснений сообразил, что делать. Прищурившись, он уставился на балдахин. Мгновение — и ткань оторвалась от сломанной металлической опоры и тугим узлом свернулась вокруг хищников.

Но одновременно раздался вопль Гилберта, несущегося вниз с языком вокруг палочки.

— Па-а-а… ю-у-у! — голосил лягух.

Слов, конечно, не разберешь, но и особой нужды в этом не было.

Гилберт неумолимо приближался к земле. Если у него и была надежда на изящную посадку, то, надо признать, весьма зыбкая. Палочка мотала его из стороны в сторону. Древесный лягух шмякнулся о кусты; ветки отшвырнули его вниз, палочка несколько раз подкинула его, стукая о землю, и только после этого угомонилась.

Гилберт отлепил язык от палочки и закашлялся, исторгнув целую кучу грязи и пыли. Потом он обвел всех затуманенным взором:

— Вот это да! Я уж было с жизнью простился. Всех своих мушек чуть не по именам припомнил!

Чародейка Эдна и ее ученики выбрались из-за куста-лучника и подошли к фамильярам. Ястребы-громовники по-прежнему трепыхались в узле из балдахина.

Элдвин видел, что Эдна всерьез встревожена. Чародейка растерянно смотрела на фонтан — он утих и больше не пускал вверх свои струи. Далтон рассматривал зеленых лучников — те замерли без движения. Обычные стриженые кусты, и все. Джек уставился вверх.

— А это что? — спросил он, указывая на клубы серого дыма, неизвестно откуда взявшиеся в голубом небе.

Терзаемый одновременно любопытством и дурными предчувствиями, Элдвин вспрыгнул на стену и огляделся. Отсюда, свысока, открывался хороший вид на окрестности. И то, что предстало Элдвинову взору, оказалось хуже любых опасений. Зачарованной плотины больше не было, и вода из озера выше по склону затопила пастбища. Коровы и лошади, запряженные в повозки, беспомощно барахтались в воде;

рыбы сновали туда-сюда меж стеблей кукурузы. Вдалеке разгоралось пламя — висячие светильники Бронзхэвена, символ могущества королевы Лоранеллы, рухнули вниз и подожгли дворцовые стены. Грозовые тучи с молниями, еще недавно обуздываемые погодными заклинаниями королевы, теперь сгущались над пышными лугами юга и заволакивали равнины между Эбсом и горами Йеннеп. Зеленые просторы, прежде такие мирные, утратили всю свою безмятежность.

У Элдвина второй раз за день перехватило дыхание. Только сейчас радость полета была тут ни при чем — сейчас у него занялся дух из-за обрушившегося на него понимания: Огромию постигла какая-то невообразимая, страшая беда. Чары и заклинания, которые волшебники наложили на эти земли, внезапно перестали действовать. Магия людей бесследно исчезла.

2

ГОВОРЯЩИЙ ВИТРАЖ

— Кто-нибудь видел, чтобы человек успешно воспользовался магией после зеленой вспышки? — вопрошала королева Лоранелла, обращаясь к членам Совета и встревоженным горожанам, собравшимся в большом зале Нового Дворца в Бронзхэвене.

Никто не ответил — все только мотали головами и беспокойно перешептывались.

В заднем ряду, под самым потолком, на коленях у Джека устроился Элдвин. Рядом сидели Далтон, Марианна, Скайлар и Гилберт. Все шестеро пришли сюда вместе с Эдной. Сразу после обезмагивания — так стали звать то, что произошло, — к чародейке прилетел королевский орел-гонец и доставил послание: явиться во дворец на срочное совещание. К счастью, когда они тронулись в путь, вода, хлынувшая на луга после исчезновения плотины, уже успела впитаться в землю. По крайней мере, во дворец удалось добраться посуху. Зато, пока они шли, вдоволь насмотрелись на немалые разрушения, причиненные исчезновением людской магии. Зачарованные серпы, прежде занятые сбором урожая, теперь безжизненно валялись на земле в ожидании, когда же человеческие руки поднимут их и примутся жать пшеницу и кукурузу вручную. Волшебники-целители отказывали в помощи больным. Противонасекомые пробки больше не действовали, и из-под земли тучами вылетали камнепчелы, досаждая всем, кроме Гилберта. Прежний учитель Далтона, Марианны и Джека, Кальстафф, не стал бы показывать юным ученикам, что он встревожен или расстроен. А вот Эдна, напротив, и не думала ничего скрывать.

— Скверно, очень скверно, — твердила она всю дорогу, пока компания не достигла дворцовых стен, обгоревших и дымившихся из-за падения висячих светильников.

Элдвин не сводил взгляда со стола в форме полумесяца в передней части большого зала. Во главе стола стояла королева. Рядом с ней восседали в креслах мужчины и женщины — по пятеро слева и справа. Они были облачены в колдовские мантии разных цветов, сообразно традициям земель, которые представляли. И фамильяры с ними были тоже самые разные — от обычной пузатой ласки до весьма необычного, ползающего по стенам динго.

— Эти десятеро, что сидят по правую и левую руку королевы, — члены Совета старейшин, — шепотом пояснил Марианне Далтон. — По одному от каждой из десяти земель.

Сам зал был просто громадный, со сводчатыми потолками и витражными окнами. Самый большой из витражей изображал вихри серебристой пыли над пиками Кайласы. Сотни именитых горожан расселись на скамьях, что тянулись рядами вдоль стен большого зала. Волшебники и неволшебники бок о бок замерли в ожидании ответов на вопросы.

— Это все духи из Завтрашней Жизни! — выкрикнул голос из толпы. — Явились, чтобы проклясть нас!

— Нет, это взорвался эстриутус! — вмешался другой горожанин.

— Ставлю свою козлиную ферму, что тут не обошлось без рудокопов из Кайласы! — заявил фермер. — Они наложили всасывающее проклятие — вот и высосали всю магию!

Ну, это уж слишком, подумал Элдвин. Два первых предположения еще куда ни шло.

— Боюсь, дело обстоит куда хуже, — заговорила королева. Ее голос, вопреки всеобщей тревоге, звучал успокаивающе. — Это не космическое явление и не несчастный случай. Это преднамеренное нападение, и цель его такова: лишить Огромию магии — но не всякой, а лишь человеческой. Животные сохранили свои способности — и это не просто совпадение. Я не сомневаюсь, что обезмагивание наслало на нашу страну именно животное!

Элдвин знал, кого королева имеет в виду.

— Паксахара, — продолжала королева. — Столь мощное, столь всеохватное заклинание могла исторгнуть только Скитающаяся Цитадель. И коль скоро Паксахара похитила мой браслет, Цитадель подвластна лишь ей одной.

Элдвин уже слышал о Скитающейся Цитадели: эта сокрытая крепость каждый день переходила с места на место. С ее вершины можно было насылать мощные заклятия, способные поразить всю Огромию. Раньше Цитадель подчинялась королеве и служила для защиты королевства. А теперь… Страшно подумать, какое зло причинит стране эта древняя магия в лапах Паксахары.

— Ну нет, не дождетесь! — проревел какой-то бородатый волшебник. — От палочки нынче толку мало, но меч-то со щитом все еще при мне, да и пара кулаков в придачу!

— Урбо не один! Я встану рядом с братом! — поддержал бородача другой волшебник, по виду явно его родственник. — Да кто вообще боится этой косой трусишки?

По рядам прокатился дерзкий смешок. Собравшиеся в зале немного приободрились. «Зря веселитесь», — хмуро подумал Элдвин. Все эти люди просто не видели, что может творить Паксахара. Не смотрели в ее ледяные алые глаза.

— Заклятие долго не продержится! — выкрикнула горожанка из толпы. — Глядишь, к рассвету все и наладится!

Похвальба эта, конечно, была пустой, однако людям от нее полегчало. Все воспряли духом и почувствовали себя сплоченными.

Королева подняла волшебную палочку, прося тишины:

— А теперь я хотела бы выслушать, что Совет…

И тут раздался этот звук — словно когтями скребли по зеркалу. Элдвин задрал голову к окну. Витраж с пиками Кайласы вдруг начал меняться. Треугольники разноцветного стекла задвигались, составляя новое изображение — серую зайчиху Паксахару. Образ угрожающе улыбнулся, и губы витражной Паксахары задвигались, произнося слова.

— Вот вопрос: что есть волшебник, лишенный магии? — зазвучал насмешливый голос. — Драконий корм, вот что!

Скайлар аж взбеленилась — Далтон едва успел ухватить взметнувшуюся вверх сойку за хвост.

— Что ж, этим злосчастным поворотом событий я не премину воспользоваться, — продолжал жуткий витраж. — И кстати, можете поблагодарить королеву Лоранеллу. Если бы она ценила меня по достоинству, я никогда не смогла бы предать ее.

— Я знаю, что ты жаждешь заполучить мою корону, — сказала королева. — Но какой в ней прок, если никто не последует за тобой?

— Это ты правишь, внимая воле народа, — ответила Паксахара. — Я же буду держать всех в страхе под тяжелой лапой.