— Ну попадись мне только, испробуешь, каков мой клинок, — погрозил Урбо.

— Так отправляйся и разыщи меня. И кто же тем временем защитит твою семью? — осведомилась Паксахара, и от самого ее голоса словно повеяло холодом.

При слове «семья» Элдвин покрепче прижался к Джеку. Семья — вот чего ему по-настоящему не хватало, больше, чем чего-либо еще.

— Мы однажды справились с тобой! — дерзко и торжествующе выкрикнула Скайлар. — И снова справимся, не думай!

Гилберт спрятался поглубже в Марианнин карман.

— Говорила бы за себя, — еле слышно проквакал лягух.

Красные стекла, заменявшие витражной Паксахаре глаза, повернулись в сторону троих фамильяров в заднем ряду.

— Откуда такая ненависть? — проговорила зайчиха. — Ведь мы на одной стороне. Будь вы поумней, бросили бы своих верных и присоединились ко мне. Многие животные уже так и сделали.

— Мы Трое из Пророчества! — взвился Элдвин. — Нам предначертано остановить тебя!

— Пророчества не всегда сбываются, — ухмыльнулась Паксахара. — Но теперь-то я не склонна вас недооценивать. Если понадобится, лишу магии и животных-волшебников, хоть это и создаст мне определенные неудобства.

Королева Лоранелла заговорила снова, и теперь в ее голосе звучал гнев.

— Почему ты явилась сюда в таком обличье? — спросила она свою бывшую преданную спутницу. — Чего ты хочешь?

Паксахара перевела стеклянный взгляд на королеву:

— Хочу, чтобы все двуногие склонились передо мной. Чтобы ты отреклась от престола и присягнула на верность истинным хозяевам Огромии. Чтобы ты подчинилась мне, подобно тому как я подчинялась тебе: ты звала меня фамильяром, но на деле я была для тебя всего лишь прислужницей.

— Я была твоей верной, а ты моей спутницей. Мы трудились вместе, — отозвалась королева. — Я никогда не склонюсь перед тобой.

— Я не сомневалась, что ты так скажешь. Жду не дождусь, когда ты будешь молить меня о милосердии.

Сквозь витражную Паксахару поблескивало солнце. Так странно это смотрелось — зловещее рядом с прекрасным.

— К полнолунию восстанет новое Воинство Мертвецов — на сей раз из животных. И это войско двинется вперед, завоевывая и подчиняя, и не будет знать отдыха, покуда все люди до последнего не склонятся перед ним.

Стекла снова задрожали. Но вместо того чтобы вернуться к прежнему виду, витраж вдруг начал рушиться. Разноцветные стеклянные треугольники, острые как нож, градом посыпались на королеву и ее советников. Старейшины пригнулись к столу, горожане закрыли головы руками. Магия больше не спасала, и битое стекло вовсю царапало и протыкало кожу и шкуры. Наконец последние осколки упали на пол. Люди и животные опасливо выбирались из укрытий — мало ли что еще может выкинуть Паксахара. Элдвин быстро оглядел собравшихся в зале: кажется, всерьез никто не пострадал — так, мелкие порезы. Королева сделала всем знак вернуться на места.

— Не будем поддаваться смятению. — Лоранелла пыталась успокоить перепуганных подданных. — Если мы хотим вернуть себе магию, наша единственная надежда — Скитающаяся Цитадель. — Королева поднялась на ноги. — Только с ее помощью мы остановим Паксахару.

Заговорила старейшина с голубым платком на голове:

— Мы можем собрать отряд следопытов и армию из добровольцев. Попробуем прочесать всю страну.

— Нет, Огромия слишком велика, а до полнолуния осталось лишь восемь дней, — покачала головой королева. — Без браслета нам ни за что не отыскать Цитадель.

По залу прокатился шепоток, а потом все умолкли. Молчание длилось и длилось, пока не встал еще один старейшина — эстовиец, судя по черному одеянию. Кожа у него была сероватая, безжизненная, а глаза ввалились глубоко внутрь. На лысине волшебника тут и там торчали островки свалявшихся волос, а остальные, похоже, выпали пучок за пучком.

— Есть еще один способ… — начал он.

— Если знаешь, говори, Фейнам, — поддержала его королева.

— Тайны Скитающейся Цитадели мне неведомы. Но будь при мне моя магия, я бы кое с кем побеседовал. С Агорусом, прославленным зодчим, который строил Цитадель. Однако при нынешних обстоятельствах мне не под силу говорить с мертвыми.

— Ну и молчал бы тогда! — возмутился голос из толпы. — Только время зря теряем.

— Нужен другой план, — добавил другой голос.

Уголком глаза Элдвин заметил, что Скайлар зашептала что-то в ухо Далтону. Мальчик послушал и несколько раз медленно кивнул. Потом встал и прокашлялся. Любой фамильяр может говорить со своим верным и волшебниками-мастерами, которые за долгие годы упражнений обретают способность понимать язык животных. Но обычные люди и волшебники рангом пониже фамильяра не поймут.

— Мой фамильяр может это сделать, — объявил Далтон. — Скайлар владеет многими умениями, недоступными ее сородичам. Она изучала некромантию. Скайлар считает, она сможет поговорить с умершим.

Элдвин знал, что его подруга не чужда опасной магии. Он сам видел, как сойка пыталась воскресить мертвого жука. Результат вышел такой, что аж мороз по коже. А еще Скайлар наверняка что-то недоговаривает насчет того колечка с драгоценными камешками, что красуется у нее на лапке. Но это одно, а сейчас-то совсем другое. Вон как все уставились на голубую сойку. Точно ли она справится?

— Она лишь голубая сойка, — возразил Фейнам. — Ее дар — иллюзии. Ни одно животное доселе не обладало способностью говорить с мертвыми. Думаешь, она обладает?

— Скайлар стремится к большему, — вступился за фамильяра Далтон.

— Такое колдовство животным запрещено, — вмешался еще один старейшина. — Поглядите только, что сталось с Паксахарой.

— Но времена меняются, — улыбнулась Лоранелла. — Магия покинула нас, и все, что нам остается, — довериться нашим друзьям-животным.

Королева вышла из-за стола и направилась по проходу к Скайлар, так и сидевшей на плече у Далтона.

— Вы, фамильяры, всегда найдете чем удивить, верно? — произнесла она, и в голосе ее зазвучала надежда. — Возможно, это и есть ваш следующий шаг к исполнению Пророчества.

* * *

В девять утра королевский экипаж уже катил на юг через Браннфалькову теснину, в сторону холмов, что жались к восточному берегу Эная. Без скороходного заклинания Лоранеллы лошадям приходилось полагаться только на собственные ноги. Королева рассудила, что лучше выехать, пока солнце еще не встало, — ведь при свете луны, наверное, нелегко будет искать то, ради чего затевалось путешествие.

Из окна золоченой кареты Элдвин разглядывал пышные луга на склонах и овец с желтовато-зеленой шерстью — в точности как трава, которую они щипали. Кот сидел на коленях у своего верного; мальчик тоже вовсю глазел по сторонам — еще бы, уж на что Элдвин мало повидал в своей жизни, а Джек и того меньше. Рядом устроились Далтон и Марианна со своими фамильярами. Марианна уснула, опустив голову на плечо Далтону. Скайлар в преддверии важного задания зазубривала карманный свиток по некромантии, еле слышно бормоча заклинания.

— Даже если повторять заклинания Виверна и Черепа про себя, это не проходит бесследно, — предупредил Фейнам. Он выпростал из-под черной мантии безволосые руки с темными перекрученными венами. — Слишком часто доводилось мне читать подобные свитки.

Старейшина сидел напротив юных волшебников, рядом с королевой, чародейкой Эдной и Столикс, которая подремывала на шее у своей верной. Фейнама позвали, чтобы он показал место, где была построена Скитающаяся Цитадель, — считалось, что именно оттуда Агорус отправился в Завтрашнюю Жизнь. Фейнам разбирался в некромантии, и, наверное, от его знаний толк будет немалый. По крайней мере, Элдвин так думал. Иначе чего ради терпеть, как он всех тут запугивает?

Гилберт все не мог глаз отвести от угольночерной змеи, свернувшейся на полу прямо напротив. Это был фамильяр Фейнама по имени Рамот — его чешуйчатая кожа могла при желании вспыхнуть огнем.

— Не нравится мне, как он смотрит, — зашептал Элдвину лягух. — Знаю я этот взгляд. Так и видит меня на бутерброде.

Обычно Элдвин не придавал значения страхам Гилберта, но этот фамильяр-рептилия и вправду так облизывался, что кот поневоле задумался, как бы не попасть в его меню вместе с лягухом.

— Уже за следующим холмом, — сказал Фейнам кучеру, сжимавшему поводья четверки лошадей.

Карета остановилась, и Далтон легонько подтолкнул Марианну: просыпайся, мол. Она открыла глаза и застенчиво улыбнулась Далтону. Вдруг девочка заметила несколько мокрых пятнышек на плече Далтона и, вспыхнув, поспешила их стереть:

— Вообще-то, я не пускаю слюни, когда сплю.

— Наверное, побочное действие заклинания Паксахары, — ухмыльнулся Далтон.

Элдвин уже не впервые наблюдал за шутливыми перебранками между Далтоном и Марианной. Кот догадывался, что, видимо, так мальчики и девочки показывают, что нравятся друг дружке.

Чародейка Эдна вывалилась из кареты первой. И неудивительно: всю дорогу она жаловалась, что ее укачивает на этих ухабах. За ней последовали остальные, причем Гилберт, едва коснувшись земли, стал пристально следить за Фейнамовым змеем.

Вся компания двинулась от дороги к небольшому холму — там, на его вершине, выступал из травы большой, отполированный до блеска серый четырехугольный камень. На нем стояло что-то вроде клейма — восемь лучей, торчащих из круга. Камень глубоко врос в землю. Вроде увязшего в холме напоминания о крепости, которая была тут давным-давно, а потом пропала. Вся эта архитектурная древность поросла травой, как и склоны холма.