— Ну, поехали. — И сжимает мою руку.

Руфус обращает внимание на этот жест и говорит:

— Привет, как дела?

— Видала дни получше, сам понимаешь, — вздыхает Лидия. — Какая жесть, мать вашу. Мне очень жаль.

— Ты не виновата, — отвечает Руфус.

Лидия смотрит на меня так, будто все еще удивлена, что я стою перед ней.

Мы доходим до кассы. Кассир, одетый в жилет жизнерадостного желтого цвета, печально нам улыбается.

— Добро пожаловать в «Арену путешествий». Нам жаль, что вас троих не станет.

— Я сегодня не умру, — поправляет его Лидия.

— О… Стоимость билета для гостя составляет сто долларов, — говорит кассир. Он смотрит на нас с Руфусом. — Рекомендуемый взнос для Обреченных — один доллар.

Я оплачиваю все три наших билета и добавляю к пожертвованию еще пару сотен долларов в надежде, что «Арена» будет работать еще много-много лет. То, что здесь предлагают Обреченным, несравнимо лучше, чем развлечения «Жизни в моменте». Кассир благодарит нас за пожертвование и, кажется, совсем ему не удивлен: Обреченные всегда сорят деньгами. Мы с Руфусом получаем желтые браслеты (такие дают всем здоровым Обреченным), а Лидия — оранжевый (браслет гостя), и вместе мы заходим внутрь.

Мы держимся рядом, старясь не разбредаться далеко. При входе собралась толпа: Обреченные и простые посетители рассматривают гигантское табло со списком регионов, которые можно посетить, и перечнем экскурсий: «Вокруг света за 80 минут», «Мир дикой природы», «Путешествие в центр Соединенных Штатов» и многое другое.

— Пойдем на экскурсию? — спрашивает Руфус. — Я согласен на любую кроме «Ты да я на дне морском».

— «Вокруг света за 80 минут» начинается через десять минут, — замечаю я.

— Ой, мне нравится, — говорит Лидия, стоя под руку со мной. А потом вдруг смущенно поворачивается к Руфусу. — Прости, Господи, прости меня. На самом деле важно только то, чего хотите вы двое. У меня нет права голоса. Простите.

— Все в порядке, — говорю я. — Руфус, как тебе?

— Поедем вокруг света, йоу.

Мы находим комнату 16 и усаживаемся в двухэтажную вагонетку с двадцатью другими гостями. Мы с Руфусом единственные Обреченные с желтыми браслетами, шестеро других — с голубыми. В интернете я подписывался на многих Обреченных с неизлечимыми болезнями, которые отправляются в настоящие путешествия по городам и странам, пока у них еще есть время в запасе. А те, кто не может себе этого позволить, соглашаются на второй вариант, который разве что немногим хуже, и приходят в «Арену путешествий».

Машинистка становится в проходе и начинает говорить через гарнитуру:

— Добрый день. Спасибо, что присоединились к нашему замечательному туру, во время которого мы объедем вокруг света за восемьдесят, плюс-минус десять, минут. Меня зовут Лесли, и сегодня я буду вашим экскурсоводом. От лица всей команды «Арены путешествий» выражаю искренние соболезнования вам и вашим семьям. Надеюсь, наша сегодняшняя поездка вызовет у вас улыбку и оставит самые приятные воспоминания в памяти гостей, которые пришли вместе с вами.

Если вам захочется задержаться в каком-либо регионе, мы будем только рады, но, пожалуйста, имейте в виду, что если мы хотим завершить кругосветное путешествие за восемьдесят минут, то долгие промедления нежелательны. А теперь просим вас пристегнуть ремни безопасности — мы отправляемся!

Все пристегиваются, и путешествие начинается. Я не картограф, но даже мне заметно, что шкала пунктов назначения на спинке каждого сиденья, которая чем-то похожа на электронные карты в метро, не вполне точна с географической точки зрения. И все же мы здорово проводим время, наблюдая невероятно убедительные реплики разных достопримечательностей в каждой комнате. Путешествие становится еще интереснее, когда Лидия начинает делиться о каждой из них забавными фактами, которые сама где-то вычитала. Мы движемся по рельсам и видим, как другие Обреченные и гости веселятся, а кто-то даже машет нам рукой, как будто не все мы здесь всего лишь туристы.

В Лондоне мы проезжаем мимо Вестминстерского дворца, умирать на территории которого, согласно преданию, незаконно, но больше всего мне нравится слушать звон Биг-Бена, даже при том что один взгляд на стрелки его громадных часов вновь возвращает меня к реальности. На Ямайке нас встречает десяток огромных бабочек-подалириев, а люди здесь сидят на полу и едят местные блюда вроде плодов аки и соленой рыбы. В Африке мы рассматриваем огромный аквариум с обитателями озера Малави, и я прихожу в такой восторг от голубых и желтых рыбок вокруг, что не сразу замечаю экран на стене, где в прямом эфире львица несет за шкирку своего детеныша. На Кубе мы видим очередь за кубиками сахара, а еще гостей, которые соревнуются с кубинцами в домино, и Руфус радуется своим кубинским корням. Австралия представляет нашему вниманию экзотические цветы, кайтсерфинг и плюшевых коал, которых дарят всем детям. Ирак встречает пением национальной птицы, азиатской каменной куропатки, которое звучит из колонок, спрятанных за повозками торговцев с красивыми шелковыми шарфами и рубашками. В Колумбии Лидия рассказывает нам о непрекращающемся лете, царящем в этой стране, так что на секунду нам даже хочется схватить сок на прилавке с напитками. В Египте мы видим только две пирамиды, и, поскольку в помещении поддерживается сухая жара, сотрудники «Арены» предлагают нам бутылочки воды марки «Река Нил». Когда мы добираемся до Китая, Лидия шутит, что слышала, будто реинкарнация тут запрещена без специального разрешения от государства, и я не хочу об этом думать, а потому переключаюсь на подсвеченные макеты небоскребов и людей, играющих в пинг-понг. В Южной Корее нам показывают, как пара желто-оранжевых «робоучителей» ведут урок в школе, а еще как Обреченным делают макияж. В Пуэрто-Рико наша вагонетка останавливается в сорок второй раз. Руфус тянет меня за рукав и куда-то зовет. Лидия следует за нами.

— Что происходит? — спрашиваю я, пытаясь перекричать хор крошечных древесных лягушек (невозможно определить, сидят ли они тут живые или это просто аудиозапись), и звуки дикой природы так сильно режут слух (я ведь привык только к сигнализации и гудкам машин), что человеческая речь у повозки с ромом меня успокаивает.

— Мы с тобой говорили о том, как тебе хотелось бы отважиться на что-нибудь эдакое, если бы у тебя была возможность путешествовать, помнишь? — говорит Руфус. — Я подыскивал в этом туре что-нибудь подобное — и посмотри! — Он показывает на табличку возле тоннеля: «Прыжок в тропическом лесу». Не знаю, что это значит, но наверняка он круче, чем наш утренний псевдопрыжок с парашютом.

— Вы прыгали с парашютом?! — охает Лидия. В ее тоне слышится одновременно «Вы чокнутые» и «Как я вам завидую!». Ее сестринское чувство собственничества — самое лучшее проявление заботы.

Втроем мы идем к туннелю, ступая по плитке бежевого цвета, присыпанной настоящим песком. Сотрудник «Арены» протягивает нам брошюру Тропического зала «El Yunque» и предлагает аудиогид, предупреждая, что если мы им воспользуемся, то рискуем не услышать многих естественных звуков этого места. Мы берем наушники и заходим в туннель; воздух здесь влажный и теплый.

Тесно стоящие деревья укрывают нас от измороси, сквозь плотную листву сочится искусственный солнечный свет. Мы обходим извилистые стволы и удаляемся от проторенной тропы туда, где вновь раскатисто квакают древесные лягушки. Папа рассказывал, что в моем возрасте они с друзьями лазали по деревьям, ловили лягушек и продавали их другим ребятам, которые хотели завести питомца, а иногда папа просто сидел на дереве и думал о чем-то своем. Чем дальше мы углубляемся в лес, тем сильнее пение лягушек заглушают голоса людей и шум водопада. Сначала я ошибочно принимаю второе за аудиозапись, но потом впереди возникает лужайка, и я вижу, как с шестиметровой скалы вниз падает вода, а в водоеме у основания плещутся голые по пояс Обреченные и спасатели. Это, наверное, и есть тот самый «Прыжок в тропическом лесу». Не знаю почему, но я представлял нечто попроще и побанальнее, например прыжки с камня на камень на ровной земле.

Я уже видел так много всего, что сама мысль об уходе из «Арены» ранит сейчас острее, чем осознание, что скоро этот день кончится, будто тебя вырывают из сна, который ты мечтал увидеть всю свою жизнь. Но это не сон. Я не сплю и проживу этот день сполна.

— Моя дочка ненавидит дождь, — говорит Лидия Руфусу. — Она ненавидит все, что не может контролировать.

— Привыкнет, — говорю я.

Мы подходим к краю скалы, откуда прыгают вниз Обреченные. Миниатюрная девушка с голубым браслетом, платком на голове и надувными нарукавниками в последнюю секунду совершает нечто очень опасное: она поворачивается спиной к краю и падает спиной вперед, как человек, которого сталкивают с высотного здания. Спасатель внизу свистит, и все остальные плывут к центру водоема, куда с плеском упала девушка. Она всплывает на поверхность и смеется, а спасатели провожают ее недовольными взглядами, но ей все равно. Да и кому было бы не все равно в такой день?

Руфус

16:24