Лидия видит, что мы держимся за руки, и ровно в этот момент Руфус отпускает меня, и я беру за руку Лидию и увожу к туалетам, где немного потише.

— Только не бей, — говорю я, — но, похоже, я влюбился в Руфуса, а он в меня. Прости, что никогда не говорил, что могу запасть на кого-то вроде Руфуса. Мне казалось, у меня будет больше времени, чтобы принять себя таким, какой я есть, хотя, знаешь, я никогда не видел в этом ничего дурного или неправильного. Думаю, я не зря ждал. Мне нужно было нечто большое и прекрасное, чтобы сделать официальное заявление. И вот он Руфус.

Лидия поднимает руку.

— Я все еще хочу тебя поколотить, Матео Торрес. — Но вместо этого она обнимает меня. — Не знаю, что за тип этот Руфус, и не уверена, что ты сам хорошо его узнал всего за один день, но…

— Я не в курсе подробностей его прошлого. Но, по-моему, Руфус успел показать мне за один день гораздо больше, чем я заслуживаю. Не знаю, понятно ли я выражаюсь.

— Как я буду тут без тебя?

Такие вопросы на засыпку — причина, почему я не хотел никому говорить, что умираю. Есть вопросы, на которые я не могу ответить. Я не могу сказать, как вы справитесь без меня. Не могу сказать, как меня оплакивать. Не могу убедить вас не чувствовать вины, если вы забудете годовщину моей смерти или вдруг поймете, что проходят дни, недели, месяцы — а вы обо мне не вспоминаете.

Я просто хочу, чтобы вы жили.

На стене я замечаю кучу разноцветных маркеров, висящих на резиновых шнурках. Большинство из них высохли. Я нахожу среди них один рабочий дерзкого оранжевого цвета и встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до свободного места, на котором пишу: ЗДЕСЬ БЫЛ МАТЕО, И ЛИДИЯ, КАК ВСЕГДА, БЫЛА РЯДОМ С НИМ.

Я обнимаю Лидию.

— Пообещай, что будешь в порядке.

— Это было бы колоссальным преувеличением.

— Прошу, соври, — говорю я. — Ну же, скажи, что будешь продолжать двигаться вперед. Пенни нуждается в тебе на все сто процентов, и мне важно знать, что тебе хватит сил позаботиться о будущем мировом лидере.

— Черт, я не могу…

— Что-то случилось, — говорю я. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Эйми стоит между компанией Руфуса и плутонцев и тремя парнями, которые что-то выкрикивают ей через плечо. Лидия хватает меня за руку, как бы пытаясь оттащить назад, чтобы спасти мне жизнь, пока я не вмешался в происходящее. Она боится, что я умру у нее на глазах, и я тоже этого боюсь. Парень пониже с разбитым лицом вынимает пистолет. Но кто готов вот так, в открытую, пристрелить Руфуса?

Тот, на кого он напал.

Все замечают пистолет, и в клубе начинается хаос. Я бегу к Руфусу, посетители врезаются в меня на пути к двери. Меня сбивают с ног, кто-то наступает на меня — вот так я и погибну, за минуту до того, как Руфуса застрелят из пистолета, а может быть, даже в ту же самую минуту. Лидия кричит, чтобы все остановились и отошли, а потом помогает мне подняться. Выстрелов пока не слышно, но все теснятся подальше от образовавшегося кружка. Сквозь эту давку невозможно пробраться, я не смогу приблизиться к Руфусу, не смогу прикоснуться к нему, пока он все еще жив.

Руфус

17:59

Сначала я решаю, что это Эйми привела их в клуб, и чуть было не срываюсь на нее, но Эйми встает между мной и пистолетом. Я знаю, что сегодня она не умрет, но это вовсе не значит, что она пуленепробиваема. Не знаю, откуда Пек и его вооруженные головорезы пронюхали, что я здесь, но теперь мне конец.

Нельзя сейчас глупить. Нельзя строить из себя героя.

Я не готов смириться с таким поворотом событий. Может быть, направь он на меня дуло до того, как я встретил Матео и ко мне вернулись плутонцы, — мне было бы пофиг, нажимайте на курок. Но моя жизнь стала мне дороже.

— Теперь-то помалкиваешь, а? — говорит Пек. Его рука дрожит.

— Не делай этого. Пожалуйста. — Эйми качает головой. — Твоя жизнь тоже сразу закончится.

— Просишь за него, да? А на меня тебе просто плевать.

— Если ты это сделаешь, мне вечно будет на тебя плевать.

Надеюсь, она говорит это не просто чтобы его успокоить. Ведь если эти двое на самом деле останутся вместе, я буду вечно преследовать их с того света. На секунду мне хочется рискнуть и спрятаться за спиной Малкольма, а потом броситься на Пека, но вряд ли у меня выйдет что-то дельное.

Матео.

Он подходит к Пеку сзади, и я мотаю головой. Пек замечает это движение, оборачивается, и вот я уже несусь на него, потому что теперь под угрозой жизнь Матео. Он бьет Пека по лицу (даже не верится), и, хотя удар этот не сбивает Пека с ног — нет, ничего такого, — у нас появляется шанс. Друган Пека размахивается, чтобы ударом снести голову Матео с плеч, но в последнюю секунду отступает, будто бы узнав его. Не знаю, что происходит, но в конце концов Матео отходит назад. Пек готов наброситься на него, и я уже выступаю вперед, чтобы его защитить, но меня опережает Малкольм. Он, как паровоз, врезается в Пека и его приятеля — и впечатывает их обоих в стену. Пистолет падает на пол.

И не выстреливает. Все остаются целы.

Второй кореш Пека пытается поднять пистолет, но получает от меня по физиономии, и Тэго обрушивается на него сверху. Я хватаю пистолет первым. Можно прикончить Пека прямо сейчас, чтобы он больше и близко не подходил к Эйми. Когда Малкольм отходит на безопасное расстояние, я направляю на Пека пистолет. Матео смотрит на меня точно так же, как смотрел, когда пытался от меня убежать, а я его догнал. Как будто я опасен.

Я отстреливаю сразу весь барабан.

Пули оказываются в стене клуба.

Я хватаю Матео за руку, и мы убегаем, потому что Пек с товарищами пришли сюда меня убить, а мы как раз те самые ребята, которые сегодня скорее всего обнаружат нож у себя в шее или пулю в голове.

Сегодня мне дико не везет с прощаниями.

Далма Янг

18:20

Далме Янг не позвонили из Отдела Смерти, потому что сегодня она не умрет, но если бы позвонили, то она провела бы день со своей сводной сестрой, а может быть, даже с Последним другом. В конце концов, это ведь она создала приложение.

— Слушай, ты не хочешь на меня работать, честное слово, — говорит Далма, переходя улицу под руку со сводной сестрой. — Я сама не хочу на себя работать. На этой работе теперь приходится столько работать…

— Но стажировка — это как-то тупо, — говорит Далия. — Если и впахивать в айти, то лучше уж получать в три раза больше, чем я получаю сейчас. — Далия — самая нетерпеливая девушка двадцати одного года от роду во всем Нью-Йорке. Она против любых промедлений и всегда готова перейти от одной фазы жизни к другой. Едва начав встречаться со своей прежней девушкой, она в течение недели подняла вопрос об узаконивании отношений. А теперь хочет поменять стажировку в айти-компании на полноценную работу в «Последнем друге». — Ладно, пофиг. Как прошли твои встречи? Познакомилась с Марком Цукербергом?

— Встречи прошли очень неплохо, — говорит Далма. — Твиттер пустит рекламу уже в следующем месяце. А фейсбуку понадобится чуть больше времени.

Далма сегодня встречалась с разработчиками из твиттера и фейсбука. Утром она запустила новую функцию приложения под названием «Последнее послание», которое позволяет пользователям подготовить свой последний твит или статус, чтобы оставленные ими в сети следы были более осмысленными, чем, скажем, размышления о популярном фильме или какое-нибудь вирусное видео про чужую собаку.

— Как думаешь, каким будет твое Последнее послание? — спрашивает Далия. — Я, скорее всего, воспользуюсь цитатой из фильма «Мулен Руж» о том, что самое главное в жизни — это быть любимым и любить самому и бла-бла-бла чего-то там.

— Да, ты прямо без ума от этой цитаты, сестренка, — говорит Далма.

Конечно, Далма уже обдумывала этот вопрос. За последние годы приложение «Последний друг» превратилось в невероятно мощный ресурс, начиная с самой первой его версии, однако Далия не может без ужаса вспоминать тот случай прошлым летом, когда одиннадцать пользователей приложения погибли от рук серийного убийцы. Велик был соблазн продать приложение и отмыться от всей этой крови. Но в мире произошло гораздо больше случаев, когда ее детище принесло людям добро. Например, не далее как сегодня днем в вагоне метро Далия подслушала разговор двух улыбающихся молодых девушек, одна из которых сказала другой, что ужасно благодарна ей за сообщение в «Последнем друге». А потом выяснилось, что вторая девушка так любит саму идею этого приложения, что расписывает город граффити с его названием и таким образом делает ему рекламу.

Рекламу ее приложению.

Прежде чем Далма успевает ответить, мимо нее пробегают два подростка. Один с ежиком на голове, смуглый, чуть светлее, чем она сама, второй — в очках, с густыми темными волосами и еще более светлой кожей, примерно как у Далии. Первый спотыкается, второй помогает ему подняться — и они куда-то бегут дальше. Интересно, думает Далма, они тоже сводные братья, и у них тоже, как у нее с Далией, общая только мама? А может быть, это друзья детства, которые вечно что-то замышляют и помогают друг другу?

А может, они только что познакомились.

Далма смотрит вслед убегающим подросткам.