В эпоху правления Чингизидов власть принадлежала всей семье Чингизидов в целом. Права первородства еще не было, так что все потомки Чингисхана по мужской линии имели право управлять империей и носить титул хана. Оказалось, однако, что власть, передаваемая таким образом, содержит в себе механизм нестабильности. В своем последнем завещании Чингисхан разделил царство на четыре части (улуса) и завещал их своим четверым сыновьям от старшей жены. Родина предков монголов и Китай достались младшему сыну Толую, а внук Чингисхана Батый (чей отец, Джучи, умер раньше Чингисхана) получил западную степь и путь в Европу. Своего третьего сына, Угэдэя, Чингисхан назначил своим наследником и великим ханом, главой династии и символом единства империи. Империя тем временем все расширялась. Войска Батыя покорили славянские княжества Киевской Руси и дошли до самой Венгрии, после чего так и вернулись непобежденными. Его улус, известный под названием Золотая Орда, правил русскими землями и степями к северу от Черного моря. В 1258 году внук Чингисхана Хулагу вторгся на Ближний Восток и разрушил Аббасидский халифат, в результате чего весь Иран и Ирак оказались под властью монголов. Еще один внук великого хана, Хубилай, установил монгольскую власть в Южном Китае, окончательно разгромив династию Сун в 1279 году. В 1260 году, в разгар своих завоеваний, Хубилай стал великим ханом. Он перенес столицу в Пекин и провозгласил династию в китайском стиле — Юань. Затем развернулась ожесточенная борьба за титул великого хана, но после смерти Хубилая в 1294 году титул утратил силу. Улусы проводили каждый свою политику и даже враждовали друг с другом. Монгольское правление на протяжении XIII века преобразило Центральную Азию. Несмотря на то что, по сравнению с другими завоеванными регионами, этот еще легко отделался, его экономике и культурным традициям был нанесен огромный урон. Прежние династии ушли в небытие, сильно пострадала и исламская инфраструктура. Действия Чингисхана в Бухаре в 1220 году cтали своего рода символом начала монгольского завоевания. Разграбив город, он въехал на коне в главную мечеть и, взобравшись на минбар, заявил собравшейся толпе: «В селах нет корма для скота, накормите наших лошадей». Ата Малик Джувейни, мусульманский историк при монгольском дворе и наш лучший источник знаний об этих событиях, рассказывает, что монголы «открыли все лавки в городе и стали выносить зерно. Сундуки же, где хранились Кораны, они вынесли во двор мечети, вышвырнули книги и устроили в этих сундуках кормушки для лошадей. После чего воинам раздали кубки с вином и привели городских певиц, чтобы те для них пели и танцевали, а монголы перекрикивали их, распевая свои собственные песни. В это время имамы, шейхи, сеиды, врачи и ученые ухаживали за их лошадьми в конюшне под присмотром конюхов и выполняли их приказы» [Juvaini, The History of the World Conqueror, 1:104–105.]. Монголы оказались в значительной степени равнодушны к религиям завоеванных народов и не устраивали особых гонений на мусульман. Однако религия была смещена с позиций власти, а исламское право (шариат) заменила Великая Яса (уложение законов Чингисхана), которая легла в основу юридических и политических представлений о порядке вещей.

Буквально в течение столетия Монгольская империя распалась на части. В Центральной Азии сложился новый порядок, сохранивший многие черты правления Чингизидов и при этом полностью адаптировавшийся к мусульманскому жизненному укладу. Чингисхан отдал своему второму сыну, Чагатаю, земли Алтышара, Джунгарии, Мавераннахра и Хорезма — по сути, ту Центральную Азию, о которой мы говорим в этой книге, — в качестве улуса. Чагатаиды правили в Центральной Азии еще долго, хотя стабильности в этом улусе не было, поскольку братья Чагатая и их потомки жаждали захватить его территорию и постоянно воевали за нее. Около 1330 года чагатаид Тармаширин (1331–1334 гг.) принял ислам. Он сделал это не первым в своем роду, зато, в отличие от предшественников, он попытался сделать ислам основной религией в государстве. Это спровоцировало восстание, которое свергло Тармаширина и вызвало раскол в ханстве, поскольку другие Чагатаиды, верные монгольским традициям, поддержали нового хана на востоке (в Алтышаре и бассейне Турфана). Династическая линия Тармаширина продолжилась в Мавераннахре на западе, где население было преимущественно мусульманским. Таким образом, к 1340-м годам стало очевидным разделение между Западным и Восточным Туркестаном. Восток в мусульманских источниках стал упоминаться как Моголистан («Земля монголов», то есть немусульманских кочевников). Однако такое религиозное разделение продлилось недолго, поскольку восточный хан Тоглук-Тимур (1347–1363 гг.) вместе с другими князьями принял ислам, когда взошел на трон. К середине XIV века Чагатайское ханство разделилось надвое, но и на востоке, и на западе его правители приняли ислам и тюркскую речь большинства своих подданных. Кроме того, с точки зрения военной силы они тоже зависели от тюркских подданных. Править могли только мужчины, имевшие основания считать себя прямыми потомками Чингисхана, однако и таких всегда было немало, из-за чего они постоянно враждовали между собой. Благодаря этому лидеры племен, не принадлежащих к Чингизидам, в основном тюркские мусульмане, получили возможность назначать правителей. Чингизидские князья часто становились марионетками амбициозных тюркских военачальников, которых обычно называли эмирами. Самый знаменитый эмир из всех — Тимур, или Тамерлан (1336–1405), создавший свою собственную империю со столицей в Самарканде.

Тамерлан был тюркским мусульманином из племени барласов. К 1370 году он разгромил своих тюркских соперников и низвел князей Чагатаидов до статуса номинальных правителей. Однако он никогда не претендовал на звание хана или законного правителя, а продолжал править от имени потомков Чингисхана. В 1370 году он женился на княжне из Чингизидов и принял имя Гурган (иранизированный вариант монгольского күрүгэн или хүргэн — зять), а в своей карьере подражал Чингизидам, если не превосходил их. Он воевал с разными государствами под властью потомков Чингисхана и возглавлял походы в земли Золотой Орды (на территории современных России и Украины), Сирии и Ирана, а также Моголистана, в который он вторгался четыре раза. Другие его походы открывали новые горизонты. Он вторгся в Анатолию (где одолел султана Баязида и едва не уничтожил молодую Османскую империю) и Индию (где жестоко разграбил Дели в 1398 году). Умер он в 1405 году в разгар кампании против минского Китая. История его завоеваний сравнится — как по своим масштабам, так и по жестокости — разве что с историей Чингисхана, и мощь Тамерлана на пике его правления поставила его в один ряд с Чингисханом. Однако эта мощь выражалась на другом политическом языке. Для многих современников, а особенно преемников, Тамерлан был Сахибкираном (что значит «правитель сияющего путеводного света»), то есть относился к астрологической категории, вероятнее всего персидского происхождения, полностью исламизированной к XIV веку. Предполагалось, что рождение Тамерлана совпало с благоприятным соединением Марса и Юпитера. Таким образом, сам Бог назначил его правителем-мессией, а его правление было предсказано небесными событиями. Кроме того, метафорически Тамерлан олицетворял как военную доблесть кочевников, так и этические и политические идеалы оседлого мира, традиции монгольских воинов и исламской цивилизации. Тамерлан воплощал собой не только эпоху Чингизидов, но и обновленную, преобразованную исламскую политическую традицию. Он был мусульманским властителем, который украшал свою столицу великолепными мечетями и покровительствовал исламскому образованию. Награбленные в походах сокровища пошли на создание поражающей воображение имперской столицы, а сам он жил на манер кочевника в роскошных шатрах за городом. Сама личность Тамерлана оказалась своего рода переводом монгольского наследия на язык ислама. Ровно поэтому ему так симпатизировали строители государств XX века: они видели, как в его политическом наследии переплетаются традиции степи и пашни.

Империя Тамерлана не просуществовала дольше его самого, однако потомкам удалось удержать значительную часть территории по обе стороны Амударьи. Кроме того, они отошли от наследия Чингизидов и сделали акцент на своей принадлежности к исламу. В XV веке при дворе Тимуридов — сначала в Самарканде, а затем в Герате (на территории современного Афганистана) — пышным цветом расцвела высокая культура, исламская в своих формах и при этом уникальная, неповторимо центральноазиатская. Внук Тамерлана Улугбек открыл в Самарканде медресе, больницы и обсерваторию. Он был выдающимся астрономом, установил точный угол наклона эллиптической плоскости Земли и составил самый полный каталог звезд со времен Птолемея. Двор Тимуридов покровительствовал поэту Джами (ум. в 1492), художнику Бехзаду (ум. в 1535), поэту и государственному деятелю Алишеру Навои (ум. в 1501). Самое примечательное явление при правлении Тимуридов состоит в том, что язык тюрков стал языком высокой культуры. В тюркских языках уже с XI века использовалась арабская письменность. Караханидский государственный деятель Юсуф Баласагуни (ум. в 1077) написал Кутадгу билиг («Благодатное знание») в жанре зерцала для князей [Жанр поучительной литературы для государей, в которой, как правило, давался пример благоразумного правителя и образец справедливого правления, описывались обязанности властителей.], а Махмуд аль-Кашгари (ум. в 1102) составил Диван лугат ат-турк («Собрание тюркских языков» [Словарь-справочник различных тюркских языков того времени, содержащий также исторические и географические сведения.]) на арабском языке в Багдаде. Именно при правлении Тимуридов тюркский язык стал вполне уважаемым литературным языком, а Навои — его первым признанным мастером. Этот литературный стандарт назывался чагатайским. Примерно в то же время при османском дворе в Стамбуле сформировался еще один литературный вариант тюркского языка. Чагатайский и османский языки развивались параллельно, как язык востока и язык запада. Выразительность и пышность в обоих принадлежит исламской культуре, и в них много заимствований из персидского и арабского языков. Они в большей степени служили инструментом, посредством которого выражала себя высокая культура, нежели способом повседневного общения, с которым у них было мало общего. Персидский язык остался языком управления, поэзии и аристократического общения в Мавераннахре, но теперь наравне с ним использовался и тюркский. Высокая культура (поэзия, историография, живопись и изысканные придворные манеры), сформировавшаяся при дворе Тимуридов в XV веке, надолго оставит свой след в Центральной Азии и за ее пределами.