— Нет, я лучше с тобой.

— Спасибо.

Одним из лучших качеств Лэндона Эдвардса было то, насколько хорош он был на кухне.

И я сейчас не о мытье посуды: он потрясающе готовил.

Пока папа переодевал Лале, я мыл и чистил овощи для Лэндона, который взялся готовить куриный суп с лапшой.

— А тут что? — Он снял с полки банку с коричневыми специями без этикетки и отвернул крышку.

— Осторожнее, — предупредил я, но было поздно. Лэндон уже понюхал содержимое, что привело к серийным перебоям в работе носа.

— Будь здоров.

— Спасибо. Ничего себе.

— Это мамин адвиех.

— Адвиех?

— Семейная смесь приправ. Для персидских блюд.

— В первый раз слышу.

Лэндон вытряхнул горсть адвиеха на ладонь и посыпал лук с морковкой, прежде чем вернуться к нарезке сельдерея.

Пока он готовил, я сидел за столом и наблюдал. Лэндон уже освоился на нашей кухне, как будто жил здесь всю жизнь. На губах у него играла легкая улыбка, и он напевал что-то себе под нос, пока разделывал остатки куриной грудки, чтобы добавить ее в суп.

Наконец папа спустился вниз — теперь красными у него были только уши.

— Привет, мальчики, — сказал он и наклонился поцеловать меня в лоб. — Ух ты. Отличная стрижка.

— Спасибо.

— Привет, Стивен, — сказал Лэндон.

— Простите, что я так внезапно вломился.

— Ничего страшного. — Порывшись в шкафчике со специями, Лэндон достал пакет с лавровым листом, который прятался где-то в глубине.

И как у него только получалось оставаться таким невозмутимым?

Я вот старался не встречаться с папой взглядом.

— Как Лале?

— Очень надеюсь, что это не стрептококковая инфекция. Но на всякий случай почаще мой руки.

— Хорошо.

— Лэндон, спасибо за суп. Пахнет восхитительно.

— Всегда пожалуйста.

Наконец Лале в зеленой пижаме спустилась вниз и тоже устроилась за столом на кухне.

— Привет. — Я поцеловал ее в макушку.

Лале ответила мне исполненным страдания стоном, который скорее подошел бы взрослому, не успевшему выпить кофе с утра.

Иногда сложно сказать, сколько ей лет — девять или тридцать девять.

— Жалко, что ты заболела.

— Спасибо, — хрипло сказала она.

— Лэндон готовит суп.

— Ух ты, — ответила Лале, но без того сумасшедшего энтузиазма, с которым она обычно реагировала на стряпню Лэндона.

К восьми часа вечера суп был готов — как раз когда мама пришла с работы. После того как мы съездили в Иран, они с папой часто засиживались допоздна.

Мама выглядела такой уставшей, что, пожалуй, порция живительного куриного супа пригодилась бы ей больше, чем Лале. Стоило маме отправить в рот первую ложку, как на ее лице расцвела улыбка.

— Очень вкусно, Лэндон! Ты успел сварить его всего за час?

— Ага. Курица-то была готова

Я уже говорил, что из Лэндона вышел бы отличный повар. Пожалуй, именно своими кулинарными талантами он очаровал мою маму.

Не подумайте, что Ширин Келлнер разозлилась или расстроилась, когда я сказал ей, что я гей.

И ее ничуть не смущало, что мы с Лэндоном зависаем вместе.

Но иногда между нами возникало напряжение, своеобразное возмущение гравитации наших орбит, и я не мог понять, что служит его источником.

Так что любовь Лэндона к готовке пришлась очень кстати.

Ведь каждая персидская мама мечтает, чтобы ее сын женился на ком-то, кто умеет готовить.

Нет, я пока не задумывался о браке с Лэндоном или с кем-либо еще. Но кулинарные способности — обязательное требование к потенциальным партнерам, которое предъявляют персидские родители.

— Лэндон нашел твой адвиех, — сказал я.

— Это рецепт Маму. Моей мамы, — объяснила она Лэндону. — Она смешивала специи в большой ступке и толкла пестиком.

— Я скучаю по Маму, — пожаловалась Лале, проглотив очередную ложку лапши. — Вот бы снова с ней повидаться.

За столом стало тихо.

Не только Лале скучала по Маму.

Но прошлой весной мы поехали в Иран из-за Бабу, моего дедушки, у которого нашли опухоль мозга. Он умирал, и мама хотела, чтобы мы встретились с дедушкой до того, как будет слишком поздно.

— Да, было бы здорово еще раз к ним съездить, — наконец сказала мама и повернулась ко мне, чтобы провести пальцем по коротким волосам к самой границе кудрявой копны на макушке. — Поверить не могу, что ты все-таки постригся.

Великий Нагус

Я как раз заканчивал делать домашнюю работу, когда папа постучал по открытой двери моей комнаты.

— Есть минутка?

— Конечно.

Он вошел, закрыл за собой дверь и сел на кровать.

— Итак. — Потер ладонями колени. — Знаю, у нас с тобой уже был разговор об отношениях. И сексе. И согласии. Но я подумал, что лучше кое-что освежить в памяти.

Я покраснел.

— Папа.

— Да, нам обоим неловко, но это очень важно, Дарий.

Я развернул кресло и согнулся, упершись в колени локтями.

— Нет, я в смысле… — Я сглотнул. — С тех пор как мы говорили в последний раз, ничего не изменилось.

Прошлый разговор случился летом, как раз после нашего с Лэндоном лукового поцелуя.

До этого мы тоже обсуждали подобные темы. Например, когда мне было восемь и мама ходила беременная Лале, а я спросил, откуда берутся дети. И после уроков сексуального просвещения в средней школе.

Но хуже всего было в тринадцать, когда я проснулся на липкой простыне.

Тот разговор с папой был самым неловким и болезненным из каталога неловких и болезненных разговоров, а ведь до поездки в Иран так можно было назвать почти все наши разговоры.

И если честно, даже после возвращения из Ирана — хотя между нами рухнула стена непонимания — я по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, когда папа поднимал тему секса.

Он откашлялся.

— Значит, когда я зашел, рука Лэндона не была у тебя в штанах?

— Нет, — ответил я. А потом сказал: — Ну то есть была, но далеко он не продвинулся. — И еще: — Я пока не уверен, что готов к этому.

Папа кивнул.

— Хорошо. Ты знаешь, что это абсолютно нормально, если ты хочешь. И точно так же нормально, если нет. Понимаешь, о чем я?

Я кивнул и уставился на свои ноги.

Папа медленно выдохнул.

— А ему ты об этом сказал?

Я помотал головой.

— Мы же целовались.

— Ладно. — Папа бросил взгляд в окно. Занавески были раздвинуты, и на соседние дома медленно опускалось сумеречное одеяло. — Во-первых, нет ничего страшного в том, чтобы прервать поцелуй и поговорить. Отношения — любые отношения — строятся на общении. И во-вторых, если не знаешь, что сказать, можешь направить его руку своей. Иными словами, если ты не хочешь, чтобы его рука находилась у тебя в штанах, мягко перенаправь ее в другое место — на спину или на колено, тут уж сам решай.

— Хорошо.

Папа слабо улыбнулся.

Подобные разговоры давались ему нелегко, но он ни разу не подал виду, что ему что-то не нравится.

— Вы с Лэндоном обсуждали его прошлые отношения?

— Было дело, — сказал я.

— И ты знаешь, насколько близкими они были?

От этих слов меня слегка затошнило.

— В общих чертах.

Лэндон говорил, что раньше он в основном встречался с девушками. А первый раз поцеловался в шестом классе.

Иногда я жалел, что у меня нет никакого опыта. Может, тогда я бы чувствовал себя увереннее.

Знал бы, что делать и что говорить.

Папа пробежался рукой по волосам.

— Тебя беспокоит, что Лэндон опытнее, чем ты?

— Нет. Может быть. Не знаю.

— Понимаю, не слишком круто обсуждать такие темы с отцом, — сказал папа. — Но я хочу, чтобы ты был здоров и счастлив. И чувствовал себя в безопасности.

— Я знаю.

— Ладно. Хорошо. — Папа глубоко вздохнул. — В следующий раз просто скажи ему, что не хочешь торопиться. Что тебе нравятся… поцелуи и прочее, а с остальным ты хотел бы подождать.

— Хорошо.

Папа хлопнул себя по коленям и встал. Потом поцеловал меня в макушку и погладил по затылку.

— Я уже и забыл, что у тебя тут тоже есть кожа.

— И уши. Я похож на Великого Нагуса.

Папа фыркнул. Великий Нагус — предводитель ференги, инопланетной расы с огромными ушами, которая была помешана на прибыли.

— Ты прекрасен такой, какой ты есть, — сказал папа.

— Спасибо.

— А теперь заканчивай с домашкой, чтобы мы успели посмотреть серию «Глубокого космоса 9».

Обычно по утрам я сначала выходил на пробежку, а потом принимал душ.

Я даже не знал, нравится мне бегать или нет.

На тренировках меня это не напрягало: мы бегали всей толпой, орали, смеялись и подтрунивали друг над другом. Но когда я бегал один, в компании собственных мыслей, в розовом утреннем свете, мне почему-то становилось грустно.

Тем не менее я хотел поработать над скоростью.

И если уж быть до конца честным, я надеялся, что бег поможет мне сбросить вес и я стану больше похож на остальных игроков, которые все, как на подбор, были подтянутыми, длинноногими и с плоскими животами.

Может, тогда мне больше не придется втягивать живот, если Лэндон захочет ко мне прикоснуться.

Когда я вернулся с пробежки, дома было тихо. Мама уже уехала на работу, Лале еще спала, а дверь в папину комнату была закрыта.

Принимать душ с новой прической было непривычно. И времени на мытье головы ушло гораздо меньше. Вытершись полотенцем, я выдавил на ладонь немного средства для укладки, которое посоветовала Микаэла.