Мне становится стыдно. Роувелл сейчас говорит об элементарных и очень понятных вещах. А я себе успела надумать всякой всячины.

Опускаю голову, чтобы скрыть румянец.

— У меня нет с собой денег, — подчёркиваю слово «с собой».

Пусть не думает, что я какая-то нищенка. И спешу объяснить:

— Я ведь пришла на собеседование.

— Понимаю, — кивает Велл. — Вам выделят аванс в счёт будущей зарплаты. Заявление на столе. Подписывайте, госпожа Сайлана. Для вас сейчас это лучший выход. Ну и для Академии тоже.

А ведь он прав. На острове меня вряд ли станут искать. А с собой я постараюсь как-нибудь справиться. Если Велл не разгадал мою тайну в первую минуту, то, возможно, и дальше удастся продержаться. Главное — на глаза ему попадаться пореже, а с работой я как-нибудь справлюсь.

— Ну как, согласны? — в его голосе звучит знакомая мягкость.

Всегда сдержанный Велл так говорил только с одним человеком, со мной. Но, может, он просто изменился за эти годы?

Неуверенно наклоняю голову, что можно принять за согласие.

Велл отступает в сторону, открывая мне дорогу и широким жестом показывает на свой стол, где сиротливо лежит чистый лист, придавленный карандашом. Он говорит так спокойно и убедительно, что все мои опасения начинают казаться мне надуманными. Я неуверенно делаю шаг, и в этот момент остров содрогается. От неожиданности я теряю равновесие.

Велл реагирует мгновенно. Перехватив меня в падении за локоть, он дёргает на себя, и я впечатываюсь в его мощную грудь.

Горьковатый запах полыни со знакомой терпкой ноткой наполняет мои лёгкие. Время замедляется. Под щекой перекатываются стальные мышцы. Я вернулась в прошлое?

Борюсь с собой. Нужно отстраниться. Но тело ватное.

Это моя слабость, или что-то случилось с островом?

Воздух вокруг нас становится упругим, сдавливает тела и прижимает друг к другу ещё крепче.

Уши закладывает, голос Велла доносится как будто с огромного расстояния:

— Переход. Не бойся! Я держу.

Я не боюсь — я в панике. Голова идёт кругом. Пол под ногами вибрирует и раскачивается. Сознание начинает уплывать. Последняя мысль: «Я должна удержать иллюзию».

Глава 5

Лия

Голова гудит, как будто кто-то рядом ударил в колокол. Аж до боли в зубах. Зажмуриваюсь и прикладываю ладони ко лбу, надеясь хоть так усмирить этот звон в ушах и ломоту. Словно издалека доносится хриплый стон. Проклятье! Это мой голос, что ли?

Глубоко вдыхаю и чувствую запах лекарственных трав, спирта и чистого больничного белья. Ох, где же я?

Резко распахиваю глаза и тут же жалею об этом: яркий свет настолько ослепляет, что головная боль моментально усиливается. Проморгавшись, и растерев виски, потихонечку осматриваюсь.

Белоснежные стены, металлический шкаф, небольшая тумбочка с какими-то колбочками и баночками, стул в дальнем от меня углу и не до конца прикрытая дверь. Тёплые лучи солнечного света падают на хлопковое покрывало, которым я укрыта, оставляя тень от рамы.

Опираюсь на руки и чуть-чуть приподнимаюсь, облокачиваясь спиной на изголовье кровати. Значит, лазарет.

Продираясь сквозь головную боль, вспоминаю то, что произошло: шок от встречи с Роувеллом, осознание, что я долго с ним не вынесу, а потом шторм и…

Хватаю себя за волосы, чтобы понять, смогла ли я в неосознанном состоянии удержать иллюзию или нет. За эти доли секунды сердце успевает сделать кульбит и затрепетать, как крылья пташки.

Белые. Всего пара волосинок появились ярко-красного цвета, но их в общей массе практически незаметно. С облегчением выдыхаю и запрокидываю голову. Удержала. Есть шанс и есть время. На всякий случай подправляю иллюзию.

— Ой, госпожа, вы проснулись, — в комнату с лёгким ветерком влетает молоденькая девушка в белом фартуке и медицинском чепце. — Как хорошо! Ректор так беспокоился. Ну не переживайте, это всё с непривычки. Ещё пара таких переходов, и вы их вообще перестанете замечать!

Еще пара? Да я этот-то еле вынесла! Надеюсь, не сейчас?

Девушка подходит к окну и распахивает створки, откуда до меня доносится солёный морской аромат и отдалённый шум прибоя. Мы явно уже не в Илинее…

— Надеюсь, что у этого портового города мы пробудем подольше, — щебечет девушка, переливая что-то из колбы в стакан. — Тут, вы просто не представляете, такие лавки с товарами из Айсгарда! Просто невероятные! А… А ещё обещала танцевальная труппа прибыть на днях. Если вы не видели, то непременно нужно!

Пытаюсь сообразить, где именно мы можем быть, но не получается. Мысли всё ещё как будто перемешаны, а во всём теле жуткая слабость.

— Как же долго я была без сознания? — я недоверчиво беру стакан из рук девушки и принюхиваюсь.

Что-то свежее с лёгким ароматом имбиря и шалфея.

— Вы спали примерно семь часов, — мило улыбается она. — Выпейте, не бойтесь, это снимет головную боль и прояснит мысли. Я сейчас вернусь.

Ох… Семь часов! Ничего себе!

Глотаю чуть горьковатое лекарство и только теперь понимаю, насколько сильно я хотела пить. Почти сразу становится легче.

Открывается дверь, и я жду появления уже знакомой девушки, но вместо неё сначала влетает лёгкий запах полыни, а следом появляется хмурый и чем-то недовольный Роувелл. Он бросает на меня взгляд с упрёком, а мне хочется съёжиться.

— И сколько вы голодали, госпожа Эристер?

От удивления я приоткрываю рот, на который тут же падает взгляд ректора. Я инстинктивно закрываю его и закусываю губу, но, кажется, делаю только хуже. Велл очень раздражён.

Нахмурившись, он стал похож на своего отца, ректора нашей бывшей Академии на Авейре, грозного князя Рагнара. А вот улыбка у Велла была особенная, как у его матери. Вздыхаю, отгоняя ненужные воспоминания.

— Госпожа Сайлана Эристер, — с большим нажимом говорит Роувелл, вытаскивая меня из моей задумчивости. — Как давно вы голодаете?

— Я… Я не голодаю, — еле слышно лепечу я и отвожу глаза.

Он молчит, но я чувствую на себе его пронизывающий взгляд. Мне неуютно и стыдно. Как будто это моя вина в том, что я едва сводила концы с концами.

— Результат осмотра главным лекарем академии говорит об обратном, — констатирует он. — Ваше переутомление и отсутствие нормального питания, как я понял, уже достаточно длительное время, привели к тому, что вы тяжело перенесли переход.

Чувствую себя девочкой, которую отчитывают. Кровь приливает к щекам, и я радуюсь, что нахожусь под иллюзией, потому что, будь я без неё, была бы уже вся красная, как и положено рыжим.

Дверь снова открывается, и в комнату вплывает девушка с подносом-столиком. Она очень ловко ставит его перед кроватью и, прощебетав: «Приятного аппетита», выпархивает из палаты.

Роувелл не двигается с места, продолжая пристально смотреть на меня.

Он — на меня, а я — на еду.

Передо мной на белой фарфоровой тарелке с серебристым ободком в виде венка лежат кусочки тушёной картошки, посыпанной укропом, и запечённая курица с красивой румяной корочкой. Совсем как тогда в таверне!

Над ними лёгкими завитками поднимается пар, вдыхать который я просто боюсь, потому что аромат невероятен настолько, что знаю: у меня снова закружится голова. И так уже слюну еле успеваю глотать, а живот сводит.

— Ну же, госпожа Эристер, — Роувелл кивает на еду. — Приступайте. Я считаю своим долгом проконтролировать, что вы точно поедите. Иначе в случае нового перехода ваш организм может не выдержать.

Он что думает? Что я намеренно буду отказываться от пищи? Нет, конечно. Тянусь к столовым приборам, но подрагивающая от нетерпения рука замирает воздухе.

Есть, когда он вот так смотрит? Это как-то выше моих возможностей.

Пялюсь на еду и не решаюсь взять в руки вилку с витиеватым гербом на ручке. Внезапно Роувелл оказывается слишком близко, буквально перед моим лицом, а та самая вилка — в его длинных красивых пальцах. Он накалывает кусочек картошки на зубцы и подносит к моим губам, останавливая в миллиметре от них.

— Или мне вас насильно покормить? — Велл приподнимает бровь и лукаво смотрит на меня.

Я судорожно сглатываю и облизываю губы. Взгляд ректора резко перемещается на них, и я задерживаю дыхание.

— Ректор Роувелл, вас ищут, чтобы… — в палату внезапно заходит полноватая женщина средних лет с высокой причёской и яркой помадой. — Ой, простите, что помешала.

В её глазах разгорается любопытство, а губы растягиваются в сладчайшей улыбке. И я только теперь понимаю, как мы с Веллом выглядим со стороны.

Проклятье! Что она сейчас о нас подумает?