— В этом доме все очень хорошо продумано, — одобрительно заметила она.

В ответ сестра О’Брайен согласно кивнула:

— Да, иногда он кажется немного старомодным — нет центрального отопления, — но зато масса каминов, и все горничные очень услужливые — миссис Бишоп хорошо за ними приглядывает.

— Эти современные девицы, — сказала сестра Хопкинс, — они выводят меня из себя. Большинство из них не знают, чего хотят в этой жизни, и не в состоянии выполнить элементарную домашнюю работу.

— Мэри Джеррард — девушка хорошая, — заметила сестра О’Брайен. — Не представляю, что бы миссис Уэлман без нее делала. Вы заметили, как она теперь ее требует? Ну что ж, девица мила и, я бы сказала, смогла приспособиться к хозяйке.

— А мне Мэри жаль. Этот ее старик-отец делает все, чтобы испортить ей жизнь.

— Доброго слова не найдет, старый сквалыга, — согласилась О’Брайен. — А вот и чайник запел… Заварю, как только вода закипит.

Она приготовила и разлила по чашкам горячий и крепкий чай. Сестры устроились в комнате сестры О’Брайен, расположенной рядом со спальней миссис Уэлман.

— Приезжают мистер Уэлман и мисс Карлайл, — сообщила сестра О’Брайен. — Сегодня утром прислали телеграмму.

— Ах, вот в чем дело, моя дорогая, — сказала сестра Хопкинс. — То-то я смотрю, что старая леди чем-то взволнована… Они ведь уже давно не были, не так ли?

— Наверное, больше двух месяцев. Мистер Уэлман — такой приятный молодой джентльмен… Но очень надменный.

— Пару дней назад я видела ее фото в «Татлере» [«Татлер» — гламурный журнал о моде и светской жизни, основанный в Британии в 1901 г.], — сменила тему сестра Хопкинс. — Они с подругой в Ньюмаркете… [Ньюмаркет — рыночный город в Саффолке, в 105 км к северу от Лондона; приобрел известность благодаря скачкам, проводящимся здесь же, на одноименном ипподроме.]

— Она — известный персонаж светской хроники, — согласилась сестра О’Брайен. — И всегда так хорошо одета… Вы считаете ее красивой, сестра?

— Трудно сказать, как выглядит девушка в действительности под этим слоем косметики. На мой вкус, так она и в подметки не годится Мэри Джеррард.

Сестра О’Брайен сжала губы и склонила голову набок.

— Может быть, вы и правы. Но Мэри не хватает стиля.

— Внешность — это не самое главное, — заметила сестра Хопкинс менторским тоном.

— Еще чашечку, сестра?

— Спасибо, сестра, не откажусь.

Взяв в руки чашки, над которыми поднимался пар, они слегка придвинулись друг к другу.

— Нынче ночью произошел странный случай, — начала сестра О’Брайен. — Как и всегда, в два часа ночи я зашла в спальню, чтобы устроить хозяйку поудобнее, и увидела, что она еще не спит. Но при этом, должно быть, видела какой-то сон наяву, потому что когда я вошла в комнату, то услышала: «Фотография. Мне нужна фотография».

Я сказала ей: «Ну конечно, миссис Уэлман, но, может быть, стоит подождать утра?» На это она ответила: «Нет, я хочу видеть ее сейчас». «Ну и где эта фотография? — спросила я. — Вы ведь говорите о фото мистера Родерика?» — «Родерика? — переспросила миссис Уэлман. — Нет, Льюиса». А потом попыталась сесть. Я подошла и приподняла ее; она достала ключи из той маленькой коробочки, которая стоит возле ее кровати, и велела мне открыть второй ящик высокого комода, где, как ей и полагалось, лежала большая фотография в серебряной рамке.

Это было фото такого симпатичного молодого человека… А в углу было написано «Льюис». Конечно, фото было старинное, сделанное много лет назад. Я принесла его ей, и она долго смотрела на него. А потом пробормотала только: «Льюис, Льюис…» Вздохнула и отдала фото мне, велев убрать его назад в ящик. А когда я повернулась к ней — вы не поверите, — она уже спала, как младенец.

— Вы думаете, это был ее муж? — уточнила сестра Хопкинс.

— Конечно, нет! — ответила сестра О’Брайен. — Утром я этак небрежно поинтересовалась у миссис Бишоп, как звали усопшего мистера Уэлмана, и она сказала, что его имя — Генри.

Женщины обменялись взглядами. У сестры Хопкинс был длинный нос, кончик которого слегка дрогнул от предвкушения.

— Льюис… Льюис… Интересно, — задумчиво произнесла она. — Не помню, чтобы слышала это имя в этих местах.

— Но ведь все происходило много лет назад, — напомнила ей О’Брайен.

— Конечно, это понятно. А я здесь всего пару лет. Мне вот что интересно…

— Очень симпатичный мужчина, — повторила сестра О’Брайен. — Похож на офицера-кавалериста.

Сестра Хопкинс сделала глоток.

— Очень интересно, — сказала она.

— Может быть, они любили друг друга с детства, а жестокий отец разлучил их… — В голосе сестры О’Брайен прозвучали романтические нотки.

— А может быть, его убили на войне… — предположила сестра Хопкинс с глубоким вздохом.

III

Когда сестра Хопкинс, приятно возбужденная чаем и романтическими рассуждениями, уже собралась было уходить, ее перехватила Мэри Джеррард.

— Сестра, можно я провожу вас до деревни?

— Конечно, Мэри, дорогая.

— Я должна поговорить с вами, — сказала запыхавшаяся девушка. — Меня все так беспокоит…

Пожилая женщина окинула ее дружелюбным взглядом.

В двадцать один год Мэри была очаровательным существом, чем-то неуловимо похожим на дикую розу: длинная изящная шея, светло-золотистые волосы, естественными волнами обрамляющие изящную головку, и глаза глубокого синего цвета.

— В чем дело? — поинтересовалась сестра Хопкинс.

— Все дело в том, что время уходит, а я так ничего и не делаю!

— Еще успеете потрудиться, — сухо заметила сестра Хопкинс.

— Возможно, но все это так меня тревожит… Миссис Уэлман была чрезвычайно добра и дала мне дорогое образование. А теперь я чувствую, что мне пора самой начинать зарабатывать на жизнь. Мне надо учиться какой-то профессии.

Сестра Хопкинс сочувственно кивнула.

— Если я этого не сделаю, то все окажется впустую. Я попыталась объяснить то, что чувствую, миссис Уэлман, но — как это все сложно! — кажется, она меня не понимает. Все время повторяет, что у меня масса времени.

— Не забывайте, что она больна, — заметила сестра Хопкинс.

Мэри покраснела от стыда.

— Знаю. Наверное, мне вообще не стоит ее беспокоить. Но меня это тревожит, да и отец ведет себя так мерзко! Постоянно издевается, что я стала светской дамой… Но главное — я сама не хочу сидеть без дела!

— Я это знаю.

— Вся проблема в том, что обучение профессии — это штука в большинстве случаев недешевая. Сейчас я хорошо знаю немецкий и могла бы как-то это использовать. Но мне кажется, что в действительности я хочу стать медицинской сестрой. Мне нравится ухаживать за больными.

— Не забывайте, что для этого надо быть сильной, как ломовая лошадь. — В словах сестры Хопкинс не было и намека на романтизм.

— А я сильная! И мне правда нравится ухаживать за больными. Сестра мамы, та, что в Новой Зеландии, была медсестрой. Понимаете, мне кажется, что это у меня в крови.

— А что насчет массажа? — предложила сестра Хопкинс. — Или, может быть, «Норленд»? [Имеется в виду колледж «Норленд Нэнниз», расположенный в английском городе Бат. Колледж был основан в 1892 г. Э. Уорд; является ведущим образовательным учреждением по подготовке VIP-персонала для ухода за ребенком.] Вы же любите детей. А массаж тоже может принести неплохие деньги.

— Но такая подготовка дорого стоит, нет? — В голосе Мэри слышалось сомнение. — Я надеялась… хотя с моей стороны это, наверное, звучит по-свински… она и так очень много сделала для меня…

— Вы сейчас о миссис Уэлман? Глупости. На мой взгляд, это ее долг. Она ведь дала вам роскошное, но практически бесполезное образование. А учить вам не хочется?

— У меня на это мозгов не хватит.

— Мозги мозгам рознь, — заметила сестра Хопкинс. — Если хотите моего совета, Мэри, то сейчас вам надо успокоиться. По-моему, как я уже сказала, миссис Уэлман должна помочь вам научиться зарабатывать на жизнь. И я не сомневаюсь, что она хочет это сделать. Но все дело в том, что она к вам очень привязана и не хочет вас потерять.

— Вот как! — Мэри открыла рот от удивления. — Вы действительно так думаете?

— Я в этом ни минуты не сомневаюсь. Бедняжка сейчас практически беспомощна. Одна сторона у нее парализована, и никто или ничто ее не радует. Для нее очень важно иметь рядом с собой такое хорошенькое юное личико, как ваше. Вы умеете прекрасно держаться в комнате больного.

— Если вы действительно так думаете… — негромко сказала Мэри, — то это меняет дело. Милая, милая миссис Уэлман, я так ее люблю! Она всегда была так добра ко мне… Для нее я готова на все!

— Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, — сухо заметила сестра Хопкинс, — это остаться с ней и прекратить дергаться. Все это ненадолго.

— Вы хотите сказать… — Глаза девушки расширились от ужаса.

Районная сестра кивнула.

— Миссис Уэлман — настоящий боец, но долго она не протянет. Будет второй удар, а за ним и третий. Мне это все слишком знакомо. Так что наберитесь терпения, дорогая. Если вы сможете скрасить последние дни старой леди, то сделаете гораздо больше, чем многие другие. А потом у вас будет время на все остальное.

— Вы очень добры, — сказала Мэри.

— А вот и ваш отец появился из сторожки — и, кажется, день у него сегодня не задался…

Они как раз подходили к большим железным воротам. На крыльце сторожки старик со скрюченной спиной с великими мучениями пытался спуститься на две ступеньки.

— Доброе утро, мистер Джеррард, — весело поздоровалась с ним сестра Хопкинс.

— Черт! — раздраженно бросил ей в ответ Эфраим Джеррард.